Воробьи против

ВОРОБЬИ ПРОТИВ

Я сидел за письменным столом, вдруг раздался стук в окно напротив меня. Я вздрогнул — ведь моя квартира на четвёртом этаже!
За стеклом мне кивал воробей. По коричневой шапочке чуть набекрень я узнал Старого Чиви.
-Форточка открыта, — сказал я, — милости прошу!
Старый Чиви взлетел и уселся на раме. В комнату он влетать не стал, но я всё равно понял, что у воробьёв что-то стряслось. Так оно и было.
-Вчера вечером, — сумрачным голосом начал Старый Чиви, — рассуждая на сон грядущий о Всякой Всячине, мы неожиданно для себя открыли значение слова «воробей». Вора — бей, — воскликнул Старый Чиви, — вот что мы узнали о себе! Бей вора! — вот что нам открылось!
Продолжал Старый Чиви ещё сумрачнее:
-Когда смысл этого слова дошёл до нас, мы тут же решили упасть с дерева и разбиться оземь. Так мы и сделали — дружно бросились, сложив крылья, вниз. Но птичья привычка оказалась сильнее нашего решения. У самой земли все до единого раскрыли крылья…
Чуть мы очутились на земле, целые и невредимые, как спросили друг у друга: «Что нам теперь делать? Как жить дальше?»
-Только подумать! — снова воскликнул Старый Чиви. — Когда-то, может быть, тысячу лет назад, одна из птиц нашего племени, разумеется, по ошибке, взяла чужое — какую-то, наверно, крошку хлеба, какое-нибудь пустяковое зёрнышко! А кто-то, не разобравшись, не подумав о последствиях, крикнул: «Держи его! Вон он! Бей вора! Вора бей!..»
Роковой день! История не оставила нам ни имени той несчастной птицы, нашего далёкого предка, ни имени жестокого человека, но увековечила слово, которое он выкрикнул! Где справедливость?!
Вот скажи, стал бы ты жить, если бы каждый, увидев тебя на дереве, на проводах или просто скачущим по асфальту в поисках еды, кричал, показывая на тебя пальцем: «Вора бей!»?
Я замешкался с ответом, потому не знал, удержусь ли я на проводах.
-Слушай же дальше, — сказал Старый Чиви, сурово на меня глянув (он надеялся, что я всё-таки отвечу). — Слушай же. Мы провели ужасную ночь. Каждый из нас вздрагивал, вспоминая ТО слово, я не хочу даже его произносить… А наутро мы все решили покинуть страну, где нас так называют, и найти другую. И спросили у скворцов — как зовут птиц нашего племени за границей? Скворцы ответили: в Германии вы -шперлинги. Во Франции — моано. В Англии и Америке — спэроу, а ещё кок-робины. В Италии — пассеро. В Испании — горрионы. Есть и ещё десятки слов — выбирайте…
«Ну и дела, думал я, слушая Старого Чиви, мало им кошек, ворон и мальчишек, так ещё и это…»
А мой гость, сидя на форточной раме, продолжал:
-Мы стали выбирать. И вот: Чиви-Чей захотел стать горрионом. Чиви-Что — шперлингом. Чиви-Чив — пассеро. Просто-Чиви — кок-робином. Слово «спэроу» резало ему слух. А мне, которого в нашей компании зовут Старым Чиви, потому что за моей спиной четыре года жизни, мне понравилось словечко «моано». И даже не оно само. На старости лет мне захотелось повидать Париж…
Старый Чиви переступил лапками. Потом вскинул голову.
-Но что это означало? А вот что. Мы должны будем разлететься по всему белому свету. Кто куда… Разлететься — и потерять друг друга навсегда! Ты понимаешь, что это значит?
-Понимаю, — сказал я. — Это каждому понятно…
-Мы пригорюнились перед прощанием, мы сидели опустив головы… И вдруг в полной тишине кто-то из нас, кажется, Чиви-Чив, всхлипывая, вспомнил, что когда ты написал про нас книжку, кое-где нас стали называть чивичеями.
И мы подумали: что если нам переменить имя с воро… ну, ты знаешь, что я имею в виду, — на чивичеев? Тогда мы никуда не полетим, мы останемся на месте и вместе!
Все наши согласны. А Чиви-Чею, договорились мы, придумаем новое имя. Я уже предложил: Чиви-Чик. Он сейчас прыгает с ветки на ветку и примеряет его. Что ты на это скажешь?
-Все это для меня немножко неожиданно, но, по-моему, вы правы, — ответил я.
Старый Чиви подвёл итог.
-Значит, так, — сказал он — видно было, что настроение у него улучшилось, — с сегодняшнего дня мы не воро… ты понимаешь, о чём я говорю, — мы чивичеи.
-А как об этом объявить всем-всем?
-Ты помести рассказ о нашей встрече в какую-нибудь книжку, а ещё лучше — опубликуй в газете, и каждый, кто его прочтёт, будет знать, как нас теперь зовут. Постепенно об этом узнают все, и больше никто не произнесёт того ужасного слова.
-Договорились!
Старый Чиви, стоя на одной лапке, протянул мне другую, правую, и я подержал его коготки двумя пальцами.