Набухались дед и бабка
И зачали колобка,
Месяцами пили сладко,
Не трезвея никогда.
Родила старуха, вскоре,
Говорящую башку,
Утопила в водке горе,
Позабыв про ту херню.
Новорожденный съебался,
От родителей живых,
В темный, страшный лес скитаться,
Поискать себе родных.
Не имел ребенок ручек,
Чтоб спокойно воровать.
Тела, пару ног для кучи,
Не дала пьянчуга мать.
Только песенкой игривой
Всем понравиться хотел,
И надеялся наивно,
Что красиво очень пел.
Не рассчитывал несчастный,
Что у жителей трущоб,
Мысли были поужасней,
Чем послушать дивный зов.
Ни гармонии мелодий,
Ни красивые слова…
Сексуальную утеху
Оценила в нём братва!
Заяц, волк, медведь лохматый
Все, склоняли колобка,
Силой, к половому акту,
Чтоб потом сожрать глупца.
В том лесу, одни маньяки
Расплодились, как сорняк.
Молодых, всех, драли в сраки,
Но хотелось им свежак.
Колобок, под эту тему,
Так прекрасно подходил…
Трахнуть голову, без тела —
Вот, мечта зверюг-чудил!
Убегал от извращенцев
По тропинкам, инвалид,
Видя возбужденных перцев,
Всем крича, что он шахид.
Но однажды, на рассвете,
Он, не избежал конца,
Наебала, парня, круто
Хитрожопая лиса.
Даже, расчленять не стала…
Целиком его сжевав,
А потом, пустила славу,
Как она умна в делах.
Академию открыла,
Где учила всяку мразь,
Как обманом, очень мило,
Получать земную страсть.
Стали, вместе, сразу звери,
Самогон для бабки гнать,
И в детдом открыли двери,
Чтоб рожденных принимать.
С ними, там, резвились лихо,
Ублажая свой экстаз,
А затем, съедали тихо,
Друг у друга на глазах.
Ненасытные проглоты,
Отправляли прямо в пасть,
Искалеченных уродов,
И хвалили свою власть…
