Как возникают стихи? Как чувства и мысли перетекают, воплощаются в строфы? Как рождается ритм? Как разматывается, подпрыгивая на ступеньках подсознания, клубок ассоциаций? Растут ли стихи из «сора»? И если да, то, из какого сора растут стихи? Иногда ты чётко осознаёшь, о чём и почему хочешь написать. А бывает, не понимаешь поначалу, что зацепило тебя за душу, не представляешь, чем закончится уже звучащее в тебе стихотворение. Так порой случается и со стихами простыми, непритязательными. Например, с одним из моих.
Был вечер. Маленький немецкий городок, в котором я живу, уже погрузился в дрёму. Выпал первый в этом году снег. Я подошла к окну. Светила полная луна и фонари у подъезда. По заснеженному газону, погружая короткие лапы в свежий снег, брёл ёж, пришедший, наверно, из ближайшего лесочка. Он брёл, принюхиваясь, искал то ли еду, то ли место для ночлега. Белый снег, чёрный ёж… Мне стало жаль одинокого ежа, и возник совершенно не актуальный для меня ещё десять минут назад вопрос: а как живут ежи? Шёл двенадцатый час ночи. Самое время для пополнения знаний по зоологии! Но ёж задел меня за живое. Я подошла к книжным полкам. Осторожно отодвинула фотографию покойного мужа, достала толстый том Брема. Брем рассказал о том, что ёж устраивает гнездо в какой-нибудь ямке, а поблизости сооружает своё индивидуальное жилище ежиха. «Конечно, — подумала я, — двум ежам в одной норе было бы неудобно, колко». И от сочувствия к проблемам иглокожих начали складываться у меня строчки. Я записывала:

Есть у ежа своя нора.
А близко дом ежихи.
Когда особо столь остра,
То самый лучший выход,
Чтоб не искать иглой иглу,
Забывшись ненароком,
Жить каждому в своём углу,
Храня любовь от склоки.

Я готова была тем и закончить, но слово «особа» и «храня любовь от склоки» уже выводили смысл стихотворения за рамки отношений ежа и его колючей подруги. И я приписала:

Но если ты не так колюч,
То в общем доме к счастью ключ.

Получилось слегка нравоучительно. Но… вокруг столько одиноких людей, живущих каждый в своей норе!
Вот слева от меня квартира старого одинокого немца. К нему, похоже, никто никогда не заходит. Я не знаю о нём ничего. Справа живёт наш человек: из Сибири. Приехал с женой. Испытание эмиграцией семья не выдержала. Теперь – один. В квартире напротив недавно поселился гимназист. Исполнилось парню восемнадцать, съехал от папы с мамой. Так здесь поступают многие. Квартиру рядом с гимназистом снимает немолодая пара. Он разнорабочий в маленькой фирме, она – «путцфрау», в буквальном переводе: «госпожа уборщица», и его давнишняя «фройндин» – подруга. Статус «фройндин» не несёт здесь уничижительного оттенка, который неотделим у нас от слова «сожительница». «Фройдин» – вполне уважаемый обществом и широко распространённый статус. Регистрировать браки, заводить детей, связывать себя всерьёз аборигены не торопятся.
Чёрный ёж на белом снегу, одинокий, случайно забредший под мои окна. Привычно одинокие люди вокруг. Фотография на книжной полке. Воспоминания. О единстве, о счастье в общем доме… Нить строк, связавших всё воедино.
Интересно, когда ёжик зацепил мою душу, сразу ли она почувствовала, что будут стихи не только об иглокожих? Похоже, да.
Так, как всё-таки возникают стихи? Как разматывается, подпрыгивая на ступеньках подсознания клубок ассоциаций. Как отзвуки из глубины души проникают в строчки? Кто это знает…