Они не переведутся.

Они не переведутся! Они не переведутся никогда, потому что это их нормальное течение жизни. И если кто-то из них – мужчина или женщина – прется навстречу, не уступая тебе дорогу, или перегородив ее плотной кодлой, обойди, не трать понапрасну время и нервы. Они не поймут, они обосрут тебя с ног до головы, чтобы ты стал пахнуть так-же, как они. Помнишь, как ты отвязался на подлеца в модных очках, заставившего тебя залезть на обледенелый бугор обочины и едва не грохнуться с него? Наверное, он учился в университете. В ответ на твое замечание, он с омерзением протянул: что-о-о? Что ты сказал? И ты стал оправдываться, мол, он должен идти по своей стороне. Он сплюнул, сузил губы в нитку: мол, если бы ты не был стариком, он бы разбил тебе хлебальник. И ты встал в неловкую позу, показывая, что тоже в силах сделать кое-что. А надо было втереть ему, потому что он еще ничего не сделал, только жрать, трахаться и срать. И вы разошлись, ты с паскудным ощущением обиды, отравившим весь оставшийся день, он с презрительной улыбкой. А помнишь, как неплохо одетый идиот лет тридцати подошел к стене дома и расстегнул ширинку? В этот момент ты подходил к этому месту. Повернувшись к тебе, он внаглую распахнул брюки, заправляя в них рубашку и о чем-то у тебя спросил? Спросил вежливо, с извинением. Нужду он уже справил, ко всему, был трезвым. Но ты нашел в себе силы пройти мимо с отсутствующим лицом, хотя так и подмывало выплеснуть порцию окорблений. Или случай в магазине, когда ты уже выходил, а он, молодой, разговаривая с кем-то, держался за ручку двери. Помнишь этот циничный взгляд, мол, подождешь?
А обладатели личных автомобилей? Они ставят их не туда, куда надо, а где им удобно, загораживая тебе проход по тротуару, переход через дорогу на зеленый свет, умудряясь втискиваться едва не в двери подъездов, не говоря о «прогреве двигателей» под твоими окнами. И ты снова обходишь, лавируешь, виляешь задницей вместо того, чтобы взять палку потолще и разбить стекла. Не надо упрекать за невоздержанность и говорить, что это не поможет, все это известно без советчиков. Так-же известно, что женщина есть женщина, но почему они тоже решили, что они женщины, и теперь везде и всюду тупо прутся прямо на тебя, не вспоминая хотя бы об элементарной вежливости, почему отпускают своих детей под твои ноги, не задумываясь о последствиях? Ведь ты все чаще тоже становишься невнимательным, рассеянным, кто ведает, что ты не налетишь на ребенка не по своей воле? А-а, за это придется отвечать тебе? А ей, этой великовозрастной дуре без ума? Она мать, она растит детей? Но ты свидетель, когда в Италии сам налетел на гражданина этой страны, и он первым извинился перед тобой. А во Франции, как и в других странах, ты даже не видел детей на тротуарах, они все игрались не в магазинах, не на тротуарах, не на проезжей части дорог, в конце концов, а в отведенных для этого местах. Ты объездил Европу от моря Тирренского до моря Северного, но ни в одной стране не замечал, чтобы граждане ходили не по своей стороне улицы. Разве тяжело запомнить, где рука левая, а где правая? Разве трудно осознать, что дом, в котором ты живешь, является местом отдыха и стучать там нужно только в исключительных случаях раз в год?Но ежедневно со всех сторон тебя обкладывает грохот, словно соседи разом решили устроить в своих квартирах ремонт, или с приходом демократии открыли в них ремонтные мастерские.
И это будет продолжаться всегда, из года в год, из века в век, потому что со всех сторон тебя обложили потомки скотников с доярками, у которых в крови ненависть к тишине, тысячелетиями окружавшей их в их халупах на краю цивилизации. К культуре, ненужной в первозданных условиях. Они везде, эти потомки скотников с доярками, от края и до края России, от низу до верху. От продавцов в магазинах, до инспекторов в собесах, до министров по пенсионному или иному обеспечению. От действующего президента, до твоего соседа по лестничной клетке. От них деваться некуда, кроме как плюнуть на все и уехать в страну чужую, в которой ты будешь никому не нужен, зато хамства встретишь меньше.
Но разве этого мало, когда хамство перестанет терзать твои без того растрепанные нервы? Может быть, это самое главное в жизни, помогающее без стрессов прожить до восьмидесяти пяти лет. А сколько протянешь здесь ты? На хамстве, на обмане, обвесе, на паленых продуктах? Ведь двадцать лет прошло с начала перестройки, а ничего не меняется, наоборот, все возвращается назад.
Проблема одна – лишь бы там, в тех странах, приняли тебя, тоже потомка скотников с доярками, потому что ты успел научиться – или усвоил с генами — лишь одному – уступать дорогу женщине, быть вежливым, изредка бескорыстно помогать ближнему. Но ты не избавился от главного – от восприятия этого хамства. Ты уступишь дорогу, ты обойдешь, ты подождешь, но ты заметишь хама и чертыхнешься в сердцах, даже постараешься поставить его на место, что немыслимо в принципе. Кто сумел перевоспитать обезьяну в человека? Этого великого события не встретишь ни в одних умных книгах. Решение проблемы здесь единственное, надо быть великодушным. Или по библейски терпеливым. Как американцы к неграм, как французы к азиатам, как ты сам к животному – кошке или собаке. Как к тебе, в конце концов, весь просвещенный мир. Ведь мир этот не стер тебя до сих пор с лица земли, а возится с тобой, выкидывающим первобытные с атомными фортеля, как с малым ребенком. Вот и ты учись, или уезжай, скатертью тебе дорога.
Но знай, проблему надо решать, а не уходить от нее.