Начало.
(где повествуется о времени тяжёлом и кровавом)
Ах, новая, объединённая Испания, пережившая реконкисту и погрузившаяся в новую, более кровавую беду – жестокую и бездумную инквизицию. За что кинула ты, своего сына, на холодные и грязные камни монастырского подземелья.
Ах, мой читатель, этот 1497 год, год страстной любви и, я уже уверен, год моей смерти. Я – скромный раб Божий, бывший некогда настоятелем монастыря Святой Марии Магдалины – Себастьян Сарагосский. В годы молодости вёл хронологические записи в этом же монастыре. Это было стремительное и необычайное время.
1469 год от Рождества Христова.
Пышная и весёлая свадьба святейшего принца Фердинанда II Арагонского и Изабеллы Кастильской. В результате, по династической унии произошло объединение Кастилии и Арагона (в котором, не скрою, и находился мой монастырь).
1478 год от Рождества Христова.
Изабелла учреждает на территории Испании инквизицию. О, эта всё подавляющая стихия. Тогда, я смел помочь распространению их влияния в Арагоне. Теперь же, сам попал под их суд.
1481-1492 года от Рождества Христова.
Тяжёлая, изнурительная война с Гранадским эмиратом. Лишь благодаря храбрости и таланту Фердинанда верные христиане, наконец-то, прогнали магометан. Так закончилась кровавая, многовековая реконкиста.
1493 год от Рождества Христова.
Началась вторая экспедиция, этого сумасшедшего Христофора из Генуи, возомнившего, что земля – шар. Глупец. Открыв пару островов – полностью свихнулся и возомнил себя великим мореплавателем.
Вот оно жестокое время моей земной жизни. Ныне, в ожидании казни, томлюсь в подземелье собственного же монастыря.
В соседней комнате, без еды, питья и тепла находилась та, которая стала моим счастьем и, одновременно, радостным горем. Ох, эта деревенская девчонка, сумевшая полностью овладеть моим сознанием.
Марина – милое, милое имя.
Ах, мой читатель, если бы ты знал, если бы ты видел её лицо. Богиня. Простушка. Святая грешница. Именно её образ, заставил меня записать эти события. Всё что у меня было: Библия и гусиное перо, с маленькой баночкой чернил. Сие повествование я записываю между строк Святого Писания. Да простит меня Господь. С Богом.
Глава 1.
(Исповедь Марины. Внезапный приход Ипполита)
Серое утро. Солнечные лучи с трудом пробиваются через густой занавес сырых облаков. В храме несколько десятков прихожан. Я, как всегда, окончил службу словами: «Не бойтесь мира, Господь любит вас». Устал, жизнь с каждым днём становилась всё более и более никчёмной. Инквизиция совсем ополчилась, и уже никому не подчинялась. Все монахи дали обет безбрачия. Мужской коллектив надоел, полностью прогнил дух Святого учения, который когда-то и сплотил всех нас под сводами этого монастыря.
Каждый день проходил под нудные звуки латинских молитв, смысла которых никто не понимал.
Была среда. После утренней молитвы, я уединился в саду посмотреть на цветущие растения – то единственное, что жило своей собственной жизнью, и радовалось этому.
— Отец Себастьян, — раздался нежный девичий голос, — я знаю, что вы можете выслушать меня.
— Ты хочешь исповедаться?
— Да.
Меньше всего на свете я хотел услышать такой ответ. Я устал от исповедального вранья, мне хотелось живой, здоровой и непринуждённой беседы, коих в нашем монастыре не было уже лет двадцать, с момента появления инквизиции.
— Хочешь, я выпишу тебе индульгенцию?
— О, нет. Я бедна, у меня не хватит денег выкупить её.
Я повёл её в исповедальню. Мимо нас тянулись кирпичные стены храмов. Казалось, вот-вот наступит конец света, и придёт спаситель, который отпустит грехи, не за деньги, а так по любви. Но святейший папа Александр VI каждый раз переносил конец света на более поздний срок. По пути мы встретили послушника, который передал мне письмо. Снаружи не было никакой пометки от куда и от кого оно. Я положил его в глубокий карман своей чёрной рясы, мы пошли дальше. Зайдя в храм – вошли в исповедальню.
— Можешь рассказать всё, тайна исповеди будет сохранена.
— Отец, мне 23 года. Я каждый день приходила на Вашу проповедь. Я сирота, мои родители погибли во время реконкисты. Моя тётка смеётся надо мной: «Такой возраст, а ты ещё не замужем». Она, наверное, права. Но я влюблена. Он старше меня и знатнее. У меня не хватит сил признаться ему.
— Любовь. Да ты должна любить. Он может и отвергнуть, но тогда ты уж точно будешь знать о его чувствах, — ответил я, как всегда спокойно и не заинтересованно.
Тут она вышла, и оказалась у алтаря.
— Ты куда? Вам сюда нельзя.
Тут я заметил её лицо. Чудо. Среди тёмных стен и плачущих статуй оно выглядело Солнцем. Простая деревенская девушка, она смотрела на меня. Я смутился. Подошёл. Её губы прижались к моим щекам. Они скользнули по лицу. Поцелуй. Платье упало с её плеч. Я её обнял, мы легли на алтарь. «Как же обет безбрачия?» — промелькнула мысль. «К чёрту, хочу быть свободным».
Скрипнула дверь. Папский наместник. Бог мой!
Глава 2.
(Темница. Письмо Джироламо Савонарола)
Я сидел в маленькой комнате, обычного деревенского домика. Нет, я уже не монах. За старые заслуги, я смог избежать суда. А она? Она нет. Бедная, бедная девочка. Эти звери убьют её.
Инквизиция – щипцы, ножницы, раскалённые прутья и уродливый палач. Слёзы. Глупые допросы? Смех судей. Нет, ей не выжить.
Вечер. Четверг. Под тенью вековых деревьев, мне удалось незаметно пробраться в монастырь. Подземелье, дубовые двери. Но я прожил здесь всю жизнь – 33 года, знаю все сокрытые ходы. Но опять он – Ипполит, чертов наместник, наверняка тоже метил в папы, рядом охрана. Схватили меня и бросили в соседнюю темницу.
Одна свеча освещала комнату жёлтым светом. Нервы. Хотел достать из кармана чётки. Письмо! Развернул, о, мой верный, мой единственный друг Савонарола. Сколько лет!
«Здравствуй, Себастьян.
Как я рад сообщить тебе, о, мой близкий друг и брат, что во Флоренции торжествует Слово Божье. Люди стали добрее, постятся, веруют в Господа нашего Иисуса Христа. Но горе пришло в мой дом. Пишу просить помощи и защиты арагонских праведников. В мае подлый папа отлучил меня от Святой нашей Церкви. Папский Рим стал подобен древнему Вавилону, погряз в разврате и низости. Во всей Флоренции мы утвердили республику. Медичи озлобились – народ их не любит. Эх, Милый Себастьян, чувствую, близится смерть моя, не откажи старому другу. Попытаюсь собрать Вселенский собор, опротестовать папское решение. Да боюсь бесполезно. Счастья тебе, любви.
Друг и брат Джироламо Савонарола».
Любви… Савонарола, если бы ты знал, где я сейчас, какого мне. Прощай друг. Здесь в темнице я и начал записывать эти строки…
Глава 3.
(Заключительная глава, написанная послушником монастыря Святой Марии Магдалины Иоганном Астурийским)
Я встретил их, утром в пятницу, отец Себостьян и юная девушка. Монастырская стража вела их на костёр. Он кинул мне библию.
— Сохрани. Допиши. Отправь Джироламо, — прокричал отец Себастьян.
Вот, исполняю последнюю просьбу Себастьяна Сарагосского, бывшего некогда настоятелем монастыря Святой Марии Магдалины.
Их подвели к костру. Они взошли на гору сухих веток, их руки привязали к столбу. Его пальцы коснулись её ладоней.
— Прости.
— Ты не виновата. Я должен благодарить тебя, за то, что ты вытащила меня из вымирающего мира. Я полюбил тебя. Там на небе, мы обретём радость и покой. Ты главное не бойся. Огонь умнее людей.
— Я люблю тебя.
Инквизитор Ипполит обошёл костёр, зачитал какую-то молитву и сказал:
— Себастьян Сарагосский признаёшь ли ты, что в святом лоне церкви, ты вместе с деревенской девчонкой, занимался богохульством и противным Богу занятием?
— Да что ты знаешь о Боге?! Бог – это любовь, дружба, разум. Бог – это не индульгенции, не тюрьмы инквизиции.
— Сжечь еретиков!
Костёр загорелся. Народ расступился. Прихожане любили Себостьяна, им было больно видеть казнь. Огонь и правда был умён, он не жёг, Марина, милая девочка, умерла от удушья дымом.
— Не бойтесь мира, Господь любит вас! – Выкрикнул Себастьян. Умер.
08-09.03.05