Орден для внука.
Старик Евсеев сидел на берегу речки Еруслан с внуком, студентом института Владом и ворчал
— Три года носа не казал, а тут в кои года появился, и завтра же уезжать. Сенца бы подкосили, дровец порубили, в баньке попарились, за жизнь поговорили, к чему торопыжничать.
— Надо дед! Надо! Проблем выше крыши. За нас не дергайся, житуха в масть, правда бывает и кидалово, но выкручиваемся, не зря же говорят, коль хочешь жить, умей вертеться.
— Нет! Что не говори Владик, а раньше я знал, пошто живу, за что воюю. Как бы власть не ругали, а смысел в жизни был. Родной смысел, по сердцу. Ты думаешь, я партейный, или в коммунизму верил? Нет, Владик. Я верил в то, что живем правильно, по совести. Мы нужны стране, и она нам. А как воевали! Как воевали! Жизни своей не жалели за каждый метр земли. А сейчас чего творится. Прихватизировали эту землю, со всем тем, что мы на ней понастроили, да возвели… И никого не спросили, не живых, не мертвых. Будто и нету нас, и не было. Словно мы в стране своей рабы, бессловестные. Дожилися. Я слышал в городе даже место под могилку покупать надо. Это что же, получается, воюй за нее, за землицу как за свою, а коли убьют, так еще и яму в этой самой земле выкупи, что бы в канаве воронью в утеху не валятся?
— Эх! Дед, дед! Непродвинутый ты. Орденов, да медалей навоевал с центнер. Если взвесить, то в твоих железках килограммов окажется больше чем в тебе. А толку то, от них. Лежат, ржавеют. Продал бы. Домишко подправил , отопление провел паровое. На дворе третье тысячилетие, а ты с топором не расстаешся, как неандерталец.Вот и смысел тебе под старость.
— Ты, чего несешь ! Сам то соображаешь, что говоришь. Совсем ополоумел, в своем институте. Тебя чему там учат, наукам или тому, как орденами торговать.
— Да при чем твои ордена, дед. Пойми, сейчас житуха наизнанку. За все что имеешь, — за все надо платить. Даже за корки, то есть за науку. Сколько заплатишь, на столько и выучат.
— А ежель денег нет?
— Ищи, тряси предков…
— Кого трясти, могилки?
— Да при чем тут могилы, ты прямо на них зациклился. Я про живых говорю, про родичей.
— А трясти то зачем?
— Что б денег дали на учебу, на шмотье, на все остальное.
— А что, нельзя по человечески попросить?
— Ну, дед. Ты точно из мезозоя. Кто ж тебе даст, кому ты нужен. Сейчас вся страна в попрошайках, как в оспе. Просят все, а получают единицы, те, кто трясти могут, то есть добиваться любым путем. Дошел?
— Куда?
— Да, никуда, а до чего. Ну, дед. С тобою тяжко. Живешь в России, а по-русски, не вьезжаешь.
— А куда я должен ехать.
— Никуда. Да, кстати о транспортных проблемах.Уезжать скоро, а я тебе главного не сказал, короче! Знаешь, дед, я по делу приехал. У тебя орден Ленина живой?
— Как живой? Железный.
— Я в смысле, не посеял, не потерял?
— А тебе то он зачем?
— Клиент есть классный, хорошие бабки кидает. Вот я о тебе и подумал. Пенсия у тебя смешная, хата рушится, да и мне поможешь в школу доходить.
— Куда? Ты же закончил школу…
— Ну, в ликбезе доучиться, в институте.
— А бабка тут при чем, она, что отдала тебе орден?
— Да бабка Настя не при чем. Бабки – это значит, деньги хорошие за твой орден, дают.
— Так я же его не продаю.
— Не ты, а я.
— А ты то здесь при чем?
— Но я же твой внук, должен же, я о тебе заботиться.
— Выходит, ты ордена мои приехал торговать.
— Ни все, ни все дед, некоторые.
— А если я не соглашусь? Не отдам.
— Дед, ты хорошо плаваешь? Речка то ваша, вон какая глубокая…
— Намек понял. Хошь не хошь, а отдавать надо.
Внук поднял с земли камушек и швырнул в реку. Затем достал сигареты, закурил.
— Ничего ты не понял, дед. Я доброе дело хочу сделать, помочь тебе. Эти железяки годами лежат, никакого дохода не приносят. Сегодня в России другие награды, а такими, как у тебя, уже и не награждают. Твои ордена это уже раритет, и хорошо, что есть идиоты, которые готовы за этот хлам платить деньги. Радуйся! Я тебе классного клиента подогнал, ни дешевку какую то. Пошли купаться, а то я, аж вспотел с тобой разговаривать.
Дед встал, отряхнулся.
— Ты окунись, действительно, что — то жарко сегодня. Пойду , я домой, посмотрю, что тебе из хлама отложить подороже.
— А ты то откуда им настоящую цену знаешь? Давай вместе посмотрим. Я уж ни первый год на этом рынке кантуюсь, кто меня обует, трех дней не проживет.
— Окунись, остудись, никуда от тебя твоя обувка ни денется.
Пока внук купался, Матвей Данилович вернулся домой. Он взял лопату и в саду выкопал неглубокую яму. Затем китель с орденами обернул в целофан и уложил в старенький чемоданчик. Подозвав жену, Анастасию, аккуратно положил чемоданчик в яму, а стал горстями засыпать.
— Ну вот, мать, считай, что я сегодня похоронил свою молодость. Чтобы не случилось, достанешь китель, как только я помру окончательно, по — человечески. В нем меня и похоронишь. А внуку скажем, что медали мои да ордена украли, тем более, что врать нам, нисколько не придется.
— Это, как это нисколько, когда своими руками закопали.
Удивленно спросила жена.
— Украли, Настенька, украли, так же, как и страну нашу, за которую мы воевали, и ордена эти получали. Молодость нашу…Украли! И внуков наших… И это правда! Свои же и украли!
