— Вы записывались?
— Очень смешно! – сказала я. – Петр Иванович сильно занят?
— Подождите секундочку. – секретарша подняла трубку.
— Петр Иванович! Тут к вам пришел кто-то… А я откуда знаю… Их поди отличи… А? Хорошо…
Секретарша аккуратно положила трубку на место.
— Заходите…
Я по привычке просочилась сквозь дверь.
Петр Иванович сидел за большим заваленным бумагами столом.
— Садиться не предлагаю, чтобы не выглядеть пошлым остряком… — с улыбкой сказал он.
— И на том спасибо… — отрезала я.
— Но хочу напомнить, что много времени выделить вам я не смогу.
— А я надолго вас и не задержу, Петр Иванович. У меня, по сути, только один вопрос. Вы подписали моё заявление?
— Какое заявление?
— Я так и думала. То есть вы его даже в руках не держали…
— Милочка, дорогая моя, вы меня-то поймите – у нас огромное предприятие. У меня этих заявлений, может, миллиарды. Все и не упомнишь…
— Хорошо… Хорошо!… Раз уж через бумагу до вас не достучаться, осмелюсь озвучить свою просьбу…
— Да уж будьте любезны… Но я напоминаю, что времени у меня…
— Выдайте мне тело.
— Что?!
— Я прошу выдать мне тело. Я устала вот так вот сквозь перекрытия елозить. Мне скучно тут у вас, понимаете? Я хочу обратно, в какого-нибудь индивидуума!…
Петр Иванович устало улыбнулся.
— Что вы ухмыляетесь?
— Смешная ты…
— Я смешная? Отлично! Я, сквозь которую пройдут – не извинятся, которую никто не замечает, у которой даже имени нет — смешная?! А вы… Вы – хам, несмотря на то, что апостол… Хамло!
— Ну, тихо… тихо…
— Тихо ему… Я ведь… я ведь даже заплакать не могу… Вот слышите какой у меня сейчас голос?…
— Плаксивый…
— Вот!… А слезы – не польются, как ни старайся… Даже носом не хлюпнешь…
— Не надо ничем хлюпать… Потому что вопрос твой все равно решить невозможно.
— Да почему же?!
— Да потому что все тела на данный момент заняты. Понятно? У нас очередь на новорожденных на 867 лет.
— Так… долго… ждать?
— Ну а ты как хотела? Ты сама себе представь, сколько нас тут накопилось, и сколько их там рождается… Так что иди, отдыхай, расслабляйся… Заявление твое учтено, когда твоя очередь подойдет – тебя известят… Все…
— Подождите! Петр Иванович, родной, миленький! Но 867 лет – это очень долго!… Я так с тоски сдохну!…
— Очень смешно…
— Ничего смешного!… Я могу рекомендации принести!… У меня такой послужной список – Мефодий, Менделеев, Хрущев… Запяткин…
— Кто это?
— Неважно… Хороший человек… Принести?
— Дорогая моя!… Милая! Ну хорошо – с рекомендациями вас продвинут по очереди лет на сто пятьдесят… Если хотите – сходите в отдел кадров, вам все выпишут… Но есть ли смысл?…
— При таком раскладе – нет. Я хочу тело прямо сейчас. Я устала – понимаете?
— Ничем не могу помочь. – отчеканил Петр Иванович. – Вы свободны…
— Подождите!
— Все, я занят… Это бессмысленный разговор!…
— Стойте, у меня есть предложение… Дайте мне взрослое тело.
— Что?
— Взрослое. Плохое. С изъянами. Любое.
— Лапочка, как ты себе это представляешь? Оно ведь уже занято.
— Я все продумала. Это новое слово в воспитании человечества. Давайте найдем мне плохого, очень плохого человека. И пусть он будет при смерти. Или несчастный случай. Чтобы я поменялась с той, что внутри, которая была плохая и заставляла его делать гадости. Обманем ее. Человека шлеп, она отлетает сюда, а я туда. И я его перевоспитываю.
— Как-то это не очень…
— Не очень честно? Согласна. Но и человек был не золото. А тут раз – и на одного хорошего стало больше. Ну? Что? Давайте меняться? Вы мне тело, я вам идею. Докторскую, наконец, напишете. А?
— Даже не знаю…
— А я знаю! Знаю! И нечего тут думать! Ну, согласны?
— Ладно! Согласен! Но все равно нужно время, чтобы найди подходящую кандидатуру.
— Я все уже нашла. Номер 3456723487. Василенко Геннадий Викторович, 1965 года рождения. Шесть убийств. В данный момент как раз в коме.
— Ого… Не круто… для начала?
— Само то. Начинать – так начинать!…
* * *
Геннадий Викторович вышел из здания больницы.
— Ну держитесь, ссуки… — тихо сказал он и сплюнул.
Шесть пуль вытащили из его тела.
Никто не надеялся его спасти.
Он неделю пролежал в коме.
Но случилось чудо.
И вот он вышел.
На улице кучерявились первые листочки.
Умирающие снежные кучи чернели на газонах.
— Замочу гадов… — решительно сказал Геннадий. – Всех до одного порешу…
Вдруг что-то шевельнулось в Гене. Что-то, чего он не замечал раньше. Ему вдруг подумалось, что, может, черт с ним? Бросить все, жениться, устроиться на работу?… Он даже замедлил свой уверенный, чуть в развалочку, шаг.
Потом и вовсе остановился. Провел рукой по волосам, посмотрел вокруг.
Вдруг услышал то, чего никогда не слышал раньше.
Оказывается, весной поют птицы.
Южный ветер – особенно пахнет.
А троллейбус – зеленый…
Гена глубоко вздохнул, плюнул на грязный асфальт.
— Замочу гадов!… – еще более решительно сказал он, и пошел убивать.
(с) Николай Акрин, 2006. www.akrin.boom.ru
