Близился День Защитника Отечества.
Илья Ведерников решил напрячь свою память и вспомнить что-нибудь такое, что-нибудь эдакое, в связи со славным праздником воинов. Память напрягаться категорически отказывалась, брыкалась и восставала против насилия.
— Ну же, ну же! Ну неужели за все семь лет службы не произошло ничего интересного и достойного внимания? Этого же не может быть! Поройся как следует в своей памяти, поищи получше!
Но память не хотела отзываться.
— Ну и плевать!, —
решил Илья и уже было вознамерился, как и обычно в таких случаях, подключить свою неуемную фантазию, как вдруг, его память, будто почувствовав, что Илья может легко обойтись и без ее услуг, взбрыкнув напоследок, выдала:
— Напиши об армейском досуге.
— А что, — подумал Илья, — и напишу.
Армейский досуг — это совсем не такой досуг, как допустим, у людей гражданских. Армейский досуг обязан служить делу повышения обороноспособности нашей страны, поэтому лучше всего свободное время солдатам и офицерам проводить в строю, в казарме непосредственно или на плацу однозначно. Что может быть приятнее и душевнее для военного человека, чем пройтись строем по плацу с песней? Разве только чистка до зеркального блеска сапог. Или солдатской пряжки. Или подшивание белоснежного воротничка на гимнастерку. Или разборка и сборка личного оружия, приведение его в идеальное техническое состояние.
В армейской жизни существует такое понятие, как краткосрочный отпуск, иначе говоря, «увольнение». И военнослужащий при этом вынужден на время покидать расположение своей части. Более того, военнослужащий при увольнении может свободно передвигаться по городу и даже посещать при этом различные учреждения и объекты культуры.
Илья вспомнил свое первое увольнение. Как билось сердце в предвкушении прогулки по родному городу и нехитрых курсантских радостей, которые можно было себе позволить на раздобытый с трудом трешник! Увольнение, особенно первое, начинается задолго до времени, когда тебя выпустят за ворота. Илья целую неделю жил предвкушением этого сладостного момента, раздобыл денег у местного куркуля Роди до получки, которая составляла к тому моменту аж 5 рублей 30 копеек в месяц, строил гигантские планы и грезил наяву.
Увольнение началось с построения и с зачитывания списка увольняемых. Не попавшие в этот список по ряду причин расстраивались не на шутку. Список армейских провинностей, включая учебный процесс, был внушителен и лишиться «отпуска» можно было за любой из пунктов этого списка. Но это построение было лишь небольшой прелюдией к процессу выматывания жил и нервов. Далее начиналось самое интересное, поиски недостатков в одежде, в прическах, доработка внешнего вида требованиям устава и командиров. Волосы, длиннее полсантиметра, носки иного, кроме цвета хаки и коричневого, цвета, расстояние от пола до полы шинели, пластмассовые вставки в погоны (для жесткости оных), изгиб пряжки, даже защищающие подошвы подковки, все имело значение и могло стать причиной лишения курсанта увольнения. О, это был жестокий фильтр, после которого от радостного ожидания уже не оставалось и следа, и за ворота курсант выходил подавленный и растерянный.
Но молодость есть молодость, и уже через час-другой Илья шагал по улицам, улыбаясь встречным девушкам, наслаждаясь, ставшим уже непривычным, ощущением свободы. Время первого увольнения пролетело удивительно быстро, школьная любовь, Тома Игнатович, не особенно возрадовалась приходу Ильи и короткая беседа у дверей на лестничной клетке конечно же не была целью размечтавшегося влюбленного. Итак, с любовью Ильи все прояснилось окончательно. Что ж, девичьему сердцу не прикажешь. Пара оставшихся часов прошла в некотором смятении, бутылка вина не принесла ожидаемой радости, и Илья возвращался в расположение училища с чувством облегчения. Мир вольницы не ответил на восторг встречи и поразил Илью своей отчужденностью, тем более странной, что память о простых и понятных радостях гражданской жизни, о сопричастности к ней, была все еще свежа. Так отворачивается друг, от которого этого менее всего ожидаешь, остается лишь горечь сожаления и чувство досады на него.
Илья с удовольствием поужинал, заботливо положенной товарищем под подушку пайкой, почитал на ночь книгу в бытовке, рассеянно слушая песни, исполняемые под гитару Замбычем, бывшим суворовцем, неунывающим заводилой и балагуром:
Как красив
свод неба атласный,
о, друг мой прекрасный,
выйди на балкон…
До зари, до утра прохлады,
я петь серенады,
буду для тебя…
И курсантскую:
Не пожелай ни дождика ни снега,
а пожелай, чтоб было нам светло.
В полглобуса локаторное небо,
полмира проплывает за стеклом…
И Илья четко осознал, что пути назад, в гражданскую беззаботную и беспечную жизнь, уже не будет, что в жизни наступил тот самый перелом, который немного страшил своей необратимостью. Пришло время окончательного смирения, пришло время посвящения в солдаты.
С тех пор для Ильи наступил период спокойствия, и, как бы там ни было, армию он стал считать своим домом. Илья научился радоваться маленьким радостям, например, новому обмундированию, редким простудам с сибаритствованием в санчасти, любимым блюдам нехитрого курсантского рациона, воскресным фильмам в кинозале, возможности позаниматься спортом для души, откровенным беседам с приятелями на житейские темы, даже любимым предметам, таким как, к примеру, для Ильи был курс «Конечные автоматы». Илья с удовольствием постигал премудрости алгебры логики, абстрактного и структурного синтеза автоматов Мура и Миля, находил в этом свой, ему одному понятный интерес.
К увольнениям в город он давно перестал относиться с трепетом, все более увольнения становились предметами скорых и непотребных пьянок, да нечистых плотских единовременных утех, с налетом интеллигентности либо без, ничего общего с миром прежних знакомств и привязанностей не имеющих.
Курсантам было положено два отпуска — зимний, после первого семестра и летний. Зимний отпуск длился 15 дней, летний — 30. Оставаться в родном, но ставшем до омерзения чужим городе, не было никакого смысла, поэтому Илья с радостью принимал предложения товарищей провести отпуск где-нибудь вдалеке от этого города и училища, если выпадала такая возможность. Так он побывал в Пярну, в Светловодске Кременчугской области, в Карпатах, а позже, после 4-го и 5-го курсов, когда стипендия без вычетов за питание составила 80 рублей, позволил себе с приятелями отдохнуть и в Сочи.
Илья всегда вспоминал об армии с грустью, как-то не хотелось ему идти по стопам приколов Ивана Охлобыстина, его фильма «ДМБ». Эта великолепная, и, по сути, единственная, достойная внимания, армейская комедия, сумела собрать воедино все самые смешные моменты армейского жития, и совершенно ни к чему пытаться превзойти или повторить подвиг создателей этой комедии. А все что не вместил в себя сей фильм, можно почерпнуть из бессмертных рассказов о бравом Швейке.
Может, в свете новых требований, курсантская жизнь уже изменилась, вольница и анархия сделали свое гиблое дело, может быть… Может, бесконечные войны, наоборот, ожесточили сердца молодых воинов, изменили их отношение к армии, изменили саму армию, сделали службу в ней кровавым и грязным ремеслом… И льется кровь на Кавказе, и сцепились в кровавой схватке народы России, лучшие некогда воины России — горцы с братьями славянами по вине людоедов из Кремля, ельцыных и березовских, окончательно и бесповоротно проложивших для России путь в бездну государственной анархии и государственного бандитизма, хотя начало этого пути было положено еще брежневской кликой теневых воротил.
Да и что теперь уже печалиться о прическе при снятой-то голове. Впервой для Руси, что ли?
2006.02.18.
