………..и нерасторжимы словесность и совесть.
Б.Ахмадулина
__________________________________________
Памяти Рауля Валленберга
18.01.2001г. в Москве во дворе библиотеки
иностранной литературы открыт бюст шведского дипломата Рауля Валленберга…(из газет)
……………………………..***………………………………………..
Это было когда-то преданьем, идущим из уст.
Мы не знали об этом и знать не могли ничего.
Хорошо, что Россия поставить позволила бюст,
Плохо то, что на наших просторах не видно его.
Поднимите глаза. Получается чуточку вверх –
На него и смотреть полагается именно так, –
Прочитайте короткую надпись: «Рауль Валленберг.
Девятнадцать двенадцать – тире – вопросительный знак».
Это как же причудливо звезды Господь разбросал,
Как выстраивал судьбы людей, вовлеченных в войну,
Если шведский посланник венгерских евреев спасал
И бесследно растаял за это в советском плену!
Даже если собрали бы лучших гадалок Земли,
Непосильным для них оказался бы странный расклад:
Молодой дипломат из богатой и знатной семьи
Словно Данте, спустился в чужой и неведомый ад.
Он по лезвию шел, на пределе физическом жил
И ночами не спал, от чужого несчастья устав.
Он не думал о жизни и смерти – он просто спешил,
Потому что в Освенцим летел за составом состав.
Но когда до свободы осталось полшага всего,
И боев канонаду победный сменил фейерверк,
Оказался кусочком картона диппаспорт его,
И безликим ЗеКа оказался Рауль Валленберг.
…Покрывало спадает, и прошлое рвется из лент.
Справедливости нет – только памяти хрупкая ось.
Это – нам, не ему. Потому что его монумент –
Будапештское гетто, которое не взорвалось.
До сих пор неизвестно – тюрьма, Колыма ли, расстрел,
Только денно и нощно шевелится где-то внутри:
Как он мало прожил на земле. Как он много успел
Перед тем, как исчезнуть навеки в свои тридцать три.
___________________________________________________
К моменту первого прочтения этого стихотворения я был уже немного знаком с творчеством его автора и не скрывал своей к нему симпатии.
Симпатия эта возникла «стихийно» — и не только потому, что мы познакомились на «Стихире», а потому что высокая добротность языка и значимость содержания сразу же располагают к себе…Тем паче на этом мегасайте- в пучине графоманской лабуды, беспредела, необъятности, безответности и безотответственности ПОДАВДЯЮЩЕГО БОЛЬШИНСТВА.
И когда читаешь нечто незамысловатое, но искреннее и по-настоящему серьёзное, то впечатление сравнимо с заменой шума на музыку, с потерянностью в толпе, сменившейся встречей со старым приятелем:
ПРОЩАЛЬНОЕ
Август – и песня спета,
хоть бы еще куплет!
Сколько осталось лета?
Сколько осталось лет?
Их не удержишь – где там! –
рвется за нитью нить.
Будем свиданьем с летом,
эн минус первым жить.
Если уж неизбежна
жизни вторая треть,
будем себя надеждой
эн минус первой греть.
Всяких набравшись знаний,
пОд гору спуск начнем.
Грузом воспоминаний
чашу весов качнем.
Август — граница — вето.
Гаснет звезда, скользя.
В каждое наше Лето
дважды войти нельзя.
Не правда ли, прочтёшь и повеет «классикой», традиционализмом второй половины прошлого века, — мастерство без мишуры и спецэффектов, отточенность каждой строки, чуть суховатая лапидарность, но не пустопорожняя восторженная воздушность.
А при ближайшем рассмотрении — сугубо авторские черты:
Грузом воспоминаний
чашу весов качнём.
Это — Андрей Моисеев… Индивидуально. Почерково.
К этому — привязываешься душой. Это ищешь и находишь в других стихах. Это то самое, «лица необщее выражение».
Так много лет назад, в эпоху оттепели и поэтического бума- взлёта, мы учились находить в поэзии самобытность, различать голоса, узнавать авторов в лицо… Разумеется не о самых знаменитых речь, но авторов было много, не только 4-5 знаменитостей… Отличите на слух
Жигулина от Корнилова, Кострова от Зауриха, Соколова от Панченко, — не так -то просто… И в один прекрасный день тебя поражает приваычное уже имя… В моей ретроспективе это первое прочтение моисевского Валенберга сравнимо с » Бабьим Яром» Евтушенко, с его же «Наследниками Сталина» и много позже — с » Казнью Стеньки Разина»… Почему? Потому что это особый случай из серии «пока не требует поэта»: болевые знания живут в нас отдельной жизнью — память семьи, память страны, память мира — сколько в них болевых точек! Начни говорить о любой из них — никакого дневного времени не хватит…. Но… мы привыкли, что пишутся стихотворные венки большим поэтам, стихи на смерть, стихи памяти гениев… Да, Лермонтов и Тютчев — Пушкину, Ахматова — Мандельштаму, Булгакову, Зощенко, Пастернаку… И множество других прекрасных венков… Но это всё — совсем другое… Валленберг и ПОЭЗИЯ?
…Перелопатил вчера поисковики, обнаружил одно упоминание: Геннадий Айги — поэма «Последний отъезд (Рауль Валленберг в Будапеште)». Текста найти не удалось. Прочёл массу интересных материалов, узнал о памятниках Раулю Валленбергу в разных местах мира… И вот возвращаюсь к стихотворению Андрея Моисеева… Ищу ответана самый трудный вопрос: что делает этот рифмованный текст
на заведомо выйгрышную тему — Поэзией? Какую задачу, какую ответственность взял на себя поэт Андрей Моисеев? И как с ними справился?
Может, кто и возьмётся тут «поверять алгеброй гармонию», но мне просто не до этого, потому как — не тот, по-моему случай. Если всё же и расчленять секре успеха на какие-то звенья, на составляющие, то они в моём восприятии таковы: газетное сообщении о предстоящем (скромном) мемориальном событии — личное присутствие поэта (на открытии бюста) — лирический комментарий с места события, сиюминутно мобилизующий знания, совесть, духовную энергию — всю сущность индивидуального поэтического дара. Если разносить по принятым рубрикам, то перед нами — гражданская лирика, где лирическое «я» заменено на не менее лирическое «мы», где есть экскурс в историю и элементы репортажа с места события… Но почему не назвать это талантливой журналистикой? Только ли в силу ритмической организации речи и соблюдения правил рифмовки?
Нет, не только… Хотя кто может провести чёткую границу между талантливой журналистикой и настоящей поэзией? И всё же — по отбору деталей, по их ёмкости и сжатости, по самой подаче фактов и их переплетённости с сугубо авторской речью это — ПОЭЗИЯ, причём самой высокой пробы. Если внимательно перечитать всё стихотворение, то окажется, что все оценочные суждения поэта — насквозь эмоциональны, а эмоциальные узлы — оценочно- информативны!
Хорошо, что Россия поставить позволила бюст,
Плохо то, что на наших просторах не видно его.
«Хорошо — плохо» — вроде бы оценочно, правда? А сколько боли слышится в этом «плохо»?!
Если шведский посланник венгерских евреев спасал
И бесследно растаял за это в советском плену!
Информативно? А каков эмоциональный накал?!
И вот так — от начала до конца. Нужны ли этому мастерству изыски, технические прибамбасы? Вопрос риторический…
Я читал эти стихи многим людям по телефону. Среди них были и такие, которые толком ничего не знали о Валленберге или слышали краем уха, потому как уехали из СССР аж в середине 70-х…Но я сознательно ничего не пояснял и не рассказывал, заверял типа «послушайте, а если будут вопросы, то потом…» И реакция была такой же, как у тех, знакомых с трагедийной судьбой этого человека: «Потрясающе!»
А теперь изменим ракурс и зададимся ещё одним вопросом: если вынести за скобки всю сообщённую нам в этом стихе информацию о трагедии, об истории, что останется? Только ли эмоциональность?
На мой взгляд, при таком эксперименте останется ОБРАЗ САМОГО АВТОРА, а его «Мы» обретёт АВТОРСКИЕ ЧЕРТЫ.
Ведь не «мы», а поэт приглашает нас на открытие бюста и без пережима пользуется повелительным наклонением:
Поднимите глаза. Получается чуточку вверх –
На него и смотреть полагается именно так, –
Прочитайте короткую надпись: «Рауль Валленберг.
Девятнадцать двенадцать – тире – вопросительный знак».
Это Поэт, а не абстрактное «мы» считает, что на Валленберга полагается смотреть снизу вверх — таков его, поэта, нравственный императив.
Это он, поэт, не столько утверждает, сколько признаётся:
Справедливости нет – только памяти хрупкая ось.
И это при полном сознании своей нравственной правоты, своего права видеть трагедию такой, какой диктует видеть её его, поэта, совесть- представление о справедливости. Вот почему «мы» здесь — не глобальное обощение, — оно распространяется на единомышленников, единосовестников и готово к приросту за счёт тех, кого такие стихи потрясают.
Но — никакого намёка на проповедь, на агитку… Поэзия.
Сегодня, когда страна лидирует в мире по количеству скинхедов, по продаже профашистской литературы, когда ясно, что Мавзолей и КПРФ — это ещё надолго, такие стихи — очаг духовного сопротивления.
Спасибо и низкий поклон, Андрей Моисеев.
Имыч, благодарю тебя! Так бережно донес, как воду в горстях. И добавил — свое восхищение, свое отражение! Я уж не говорю о возможности еще раз проникнуться высокой поэзией стихов Андрея Моисеева….
Спасибо, Имануил.
Это — настоящий поэт и большой мастер…
Даже — не так… Это — большой Поэт и настоящий Мастер!
Говорю так по той простой причине, что только такому поэту и мастеру дается решение сложнейшей задачи — минимумом средств достичь максимума выразительности.
Это как раз ТА простота, которая является признаком гениальности.
При этом — нам не надо знать каким трудом эта простота далась, сколько раз переписывались строки, чтобы в результате приобрести передельную ясность и простоту.
Может быть — написалось сразу… Может быть — «вышагивалось» недели, а то и месяцы…
Главное — конечный продукт, который, думаю, никого не оставит равнодушным, а некоторых — более дотошных — озадачит вопросом: Вот, черт! НУ КАК ЭТО ЕМУ УДАЛОСЬ?!
Спасибо, большое.
Искренне,
Хэ-ник.
Николай! Как говорит наш Игорь Царёв:
Мой поклон!
Безмерно рад твоему вниманию и твоему мнению об Андрее Моисееве!
твой Им
Надя!
ТЕБЕ СПАСИБО!
Дорогой Им!
Дорогие Надя и Николай!
Конечно же, я стараюсь писать так, чтобы это было, как минимум, искренне и кому-то интересно. Но те слова, которыми вы меня наградили, заставляют снова и снова задуматься… нет, не о соответствии им (не будем обольщаться!) но о смысле того, что я пытаюсь делать в меру своих сил. Думаю, вам не хуже меня известно, насколько нелегкими бывают эти мысли. Возможно, поэтому не удается писать много, появляться часто, напоминать о себе людям, которых любишь, ценишь и безгранично уважаешь. И в этом случае особенно важно и дорого такое вот подтверждение ненапрасности своих усилий, которое я — совершенно случайно для себя и вряд ли столь уж заслуженно — нашел на этой страничке.
Спасибо вам, замечательные поэты, чуткие слушатели и верные друзья!
Ваш А.М.
Очень рада за эти стихи, за их Автора.
прочесть ещё раз, услышать то, что рассказал автор эссе .Вспомнить.
стихи Андрея, отметила для себя с самого первого знакомства на стихире.и не перестаю открывать новые грани его дара. вот и сейчас . с помощью эссеиста- открыла и радуюсь…
Наташа, спасибо за добрые слова, за то, что не забываете!
Им, дружище, хочу присоединиться к предыдущим откликам. Творчество Андрея не может оставить равнодушным, ибо это Поэзия.
Спасибо за великолкпное эссе. Это подарок тем, кто давно знает и любит стихи Андрея Моисеева, и замечательная рекомендация ещё не читавшим — обратиться к его строчкам. Они того заслуживают.
Имыч, спасибо тебе.
Гена, ТЕБЕ СПАСИБО!
И поздравления мои, разумеется!!!
твой Имыч