Дежавю


Дежавю

Мама позвонила около одиннадцати и, как это обычно с ней бывает, разразилась совершенно безостановочной болтовней. Это в рабочее-то время! Да по внутренней линии! Ну, мама! Вот уж хлебом не корми — дай поговорить. И ведь все ж по делу, все ж важно. А то как же? И до дому, ну никак не подождет.

Я никогда не могу сказать ей, что занята. Мне все кажется, что стоит только ее отшить подобным образом — обиды потом не оберешься. А обижать конечно не хочется. Поэтому в такие моменты работа уходит на задний план. А я минут десять — пятнадцать беспощадно зависаю на заводском телефоне под непрестанным взглядообстрелом начальника.

Нескончаемый поток бессмысленной информации.

— …Ты представляешь, до восьми часов вчера тягались по магазинам (везет вам)… А она только в десять пришла, мы спали уже (про мою сеструху)… Папе носочки еще нужно купить (О, эта вечная песня – носочки для папы!)… Ой, такое покрывало красивое видела в ЦУМе, под наш интерьер идеально бы подошло, надо будет с получки купить (сто пудов — зеленое с рюшечками)… и т.д. и т.п.

Выключатель в мозгу автоматически щелкнул, переключив сознание в щадящий режим. Бессмысленно-информационный поток направился по отдельному руслу — из левого уха прямиком через правое наружу, минуя мозг и не оставляя на нем следов. А в голове, по параллельной траектории заструились мысли о той самой работе, от которой меня только что оторвали.

Перед внутренним взором росла и ширилась, совершенствуясь по всем параметрам, математическая модель сложнейшего штампа. Но изображение на временно оставленном без внимания мониторе, оставалось при том неизменным. Естественно, он ведь один там, без хозяйки остался. А я-то вот она — у телефона на начальском столе валяюсь. Только бы по возвращении на рабочее место не забыть, про что умные мысли были.

— … И у нее, представляешь, даже куртка как у тебя (стоп, стоп. Про что речь? Я кажется что-то интересное пропустила)…

— У кого как у меня куртка?

— Ну, у нее. Представляешь. Мало того, что фигура как у тебя, походка как у тебя, прическа как у тебя. Так еще и куртка похожая. Я точно думала, что это ты. Я даже папе сказала: Смотри, вон Оксанка наша.

— Подожди, ты про что говоришь, я что-то прослушала.

— Я говорю, девушку вчера на улице встретили, когда домой возвращались. На тебя как две капли воды похожа!

— Где встретили? Может это я и была?

— Нет, ну я же говорю, что не ты. Мы навстречу друг другу шли. Идем с папой, как те дурни, улыбаемся во все лицо. А ближе подошли — смотрим, девушка-то чужая совсем. Посмотрела на нас подозрительно так, типа: чего это они улыбаются? И мимо прошла. А мы давай оглядываться. А сзади она вообще твоя копия.

— А где?

— Да там, по той дороге, как на работу идти. Возле красного дома. Она в сторону перехода шла. От тех домов кирпичных, что на горочке. Помнишь, там дома такие страшненькие за стоянкой прямо? Ну, так оттуда вышла, со дворов. Наверное, там живет.

Хорошо, что я опиралась о стол. Потому что ноги мои в этот момент предательски похолодели и напрочь отказались подчиняться. Вообще, ноги — это мое самое чувствительное место. В особо напряженные моменты первыми предают меня именно они. А не что либо еще в организме. Все остальное реагирует на стресс значительно позже. Но вот ноги!

В один момент перед глазами пронеслись корявые домики на горке, с их неухоженными дворами, и тротуаром, петляющим между строениями, словно горная автострада… Я любила… Боже мой! Как я любила этого человека! И какой вопиющей глупостью было оставить его однажды… Но так было нужно тогда. Так было лучше для всех. И особенно для него. Сколько же потом было слез! Сколько боли! Сколько сожалений! Я пыталась дозвониться, но он не проживал больше по этому адресу. Видимо, сразу же переехал, как только мы расстались. Думаю, ему тоже было очень больно. Поэтому… трудно ли сменить одну съемную квартиру на другую? Чтобы ничто не напоминало больше обо мне. И о том как мы тогда были вместе.

Девушка как две капли воды похожая на меня. Девушка в такой же куртке, с такой же фигурой, походкой, волосами. Девушка, которая вышла из того самого дворика, в котором когда-то он… я… мы с ним… вместе… Нет. Это не просто девушка. Это я и была. Та самая я, которая могла бы существовать сейчас, если бы мы не расстались тогда так глупо. Та самая я, которая могла бы быть счастлива. Безумно, катастрофически счастлива каждый день своей жизни. И ходить на работу по той самой дороге. И…

— … А папа хочет еще «болгарку» в ремонт отдавать с этой получки. Она же ему на даче нужна будет летом… Кто там трубку хватает параллельную? Это у вас? Или у нас?

— Да. Хорошо. Что? Что ты говоришь?

— Я говорю, трубку кто-то поднимал. Это у нас скорее всего. Уже звонить кому-то приспичило. Ну, тогда ладненько. Ну пока.

— Ну давай. Звони.

Конечно позвонит. Позвонила бы и без приглашения.

У меня замечательная мама. Я ее люблю.

И его, наверное, тоже. До сих пор.

***

Когда я вернулась домой, на кухне уже восседала целая ватага мужиков. Выложили на стол все, что было подходящего в холодильнике, открыли бутылочку и принялись отмечать старый новый год. Это ничего, что еще два дня до его наступления. Главное начать. А там глядишь- и скорей наступит.

Я в таких посиделках никогда не участвую. Мне не интересно с ними. Это же не мои друзья в конце концов. Мужа моего друзья. Вот пусть он и развлекает. А я уж лучше своими делами займусь.

Например, разберу покупки.

Да, настоящий шоппинг очень редко у меня удается. В основном довольствоваться приходится его топорной копией. На наш, на рабоче-крестьянский манер. Шоппинг без денег. Чисто поглазеть. А так, чтобы по магазинам, да с деньгами, да еще с такими деньгами, которые можно потратить, не опасаясь заморить потом голодом всю семью — ну это уже совсем круто! Это очень редко. И очень непривычно. Просто праздник какой-то. И по магазинам бегаешь — праздник. И покупаешь — праздник. А уж домой как придешь, да как начнешь разбирать покупки. Ну, тут уж праздник — это не то слово! Тут уж полный абзац!

Этим удовольствием я и решила заняться. Подальше от всяких там староновогодних тусовок. Я поздоровалась с гостями, стойко выдержала атаку навязчивых приглашений присоединиться, и, чинно удалилась в комнату с целью уединиться там от всех и вся.

Не удалось, конечно же. У меня ведь кроме мужа есть еще дети. Которые тоже предусмотрительно уединились в той самой (нашей единственной) комнате, подальше от веселящихся взрослых.

Малыши играли. Сражались на компе с какими-то жуткими монстрами. И очень обрадовались, когда я зашла. Видимо, сражение длилось не первый час и успело порядком поднадоесть. А тут — нате вам. Как глоток свежего воздуха – мама. Собственной персоной. Да еще с сумкой.

В итоге все мои покупки в мгновение ока были высыпаны на диван и тут же тщательно обследованы. Я и пикнуть вопреки сему ничего не успела. Где уж тут успеешь пикнуть. У малышей такой большой опыт мгновенной реакции на происходящие события!

— Я не понял, — сделал удивленное лицо старшенький, когда содержимое сумок перекочевало на диван и запестрило там равномерной россыпью. Ручонки его разочарованно опустились, голосок дрогнул — А нам ты что купила? Себе и шапку, и шарфик, и перчатки, и вон еще что-то…

— Колготки какие-то… — подхватил младшенький.

— И колготки. И кошелек новый… А нам что? Где мой робот, которого я просил? Помнишь?

— И мой где робот?

— У меня денег не хватило.

— Ну, вот всегда так. Как себе на колготки, так хватило, а как нам на роботов, так у тебя вечно не хватает.

— Ну, я куплю попозже, я же обещала.

Молчание. Возмущенные взгляды.

— Эхх, мамич, мамиччч… — расстроено выдохнул младший, тихонько развернулся и попытался незаметно занять вакантное место у монитора. Заподозрив неладное, старший оглянулся.

— Куууууда?!!! – мигом смекнув, что происходи, он кинулся наперерез хитрецу. Началась потасовка. Естественно с громкими воплями и дракой. Впрочем, как обычно.

Что ж — сделала я вывод — гроза упреков, похоже, миновала, детишки занялись своим любимым делом, разборками. А я, наконец, осталась предоставленная сама себе. Чего собственно и добивалась.

Я притащила из коридора зеркало, напялила сразу все, что купила (естественно кроме колготок с кошельком). И принялась рассматривать отражение. А что, удачненько, удачненько. Сейчас еще брошечку на шапку. Эту. Нет, лучше эту. Нет не сюда, чуть пониже. Вот. Отлично. А на шарфик брошечку… нет лучше не надо. Одной на шапке хватит. А то перебор получается.

— Мамаааа, а он меня толкает!!!

— А он меня! Он меня! По ногам прямо!!!!

— Мама, ну скажи ему! Пусть отстанет! Я не играл еще!

— А я вообще только что сел перед твоим приходом! Отвали, я тебе сказал!

— Сам отвали! Мамааа!

Весело. И так каждый вечер. Неизбежные радости материнства. В такие моменты главное не нервничать. И c улыбкой Джоконды на лице я, стараясь не обращать внимания на воюющих за спиной отпрысков, натянула поплотнее новокупленные перчатки. Кожаные. Моя мечта. Супер. Сидят как влитые.

— Ксюх, идешь с нами? Мы на балкон, — дверь приоткрылась, и в комнату просунулась мужнина голова.

— Ну, чего я пойду? Вас там толпа и без меня.

— Пацаны, я не понял. Что за драка тут? Кто матери нервы треплет?

— Это он меня!…

— Он меня!…

— Так! Короче! Мы тут с дядьками сейчас пойдем, покурим. Когда я вернусь, если будете драться – пеняйте на себя.

Подобные предупреждения действую безотказно. С отцом лучше не спорить, а то мало ли что. И вот уже в тишине я продолжаю наслаждаться своим отражением в зеркале.

А если на бок немного брошечку? Ну, и тоже ничего. Нет, шарфик так давить будет под курткой. Перевязала по-другому. Перчатки мешают. Но нет, снимать не буду. Красиво в них. По-богатому сразу так. Пойду-ка в обновках к мужикам выйду. Похвастаюсь. Пусть повосхищаются мной немного. Это ничего, что ради приличия будут хвалить, все равно приятно. Не каждый день комплименты слышу. Я же замужняя женщина. А замужняя женщина — это считай вообще не женщина. Это нянька, повариха, уборщица, бегальщица за продуктами, сигаретами, пивом. Кто угодно, только не женщина. Ну, разве что на восьмое марта, или на день матери. Но этого так мало! В общем, пойду. Пусть хвалят. Хоть какое-то удовольствие.

Я еще покрутилась у зеркала, дождалась, пока курильщики вернутся, и торжественно предстала перед ними в обновленном обличии. На мгновенье разноголосый гомон умолк, и взгляды устремились в мою сторону.

— Ты чего в шапке ходишь?..

— Ну, как вам шапочка? Новая, купила только что.

— А-а-а. Ну, нормально. А то мы уж подумали… может мерзнешь. Хе-хе.

— А шарфик как вам?

— Нормально.

— Нормально, нормально. Ну, похвалите же кто-нибудь!

— Ох, какой у нас шарфик! Какой шарфик!

— Гады.

— Хе-хе-хе.

Захохотали. Отвернулись. Уже и попросить ни о чем нельзя по-хорошему. Нет, чтобы хоть на минуту лица серьезные сделать. Не клоун же перед вами. А женщина. Причем в новом прикиде. А это не хиханьки какие-нибудь.

— Да ладно тебе, не дуйся. Классная шапка, — попытался загладить общую вину муженек, — тебе идет.

— Да? А перчаточки? Кожаные, смотри. На распродаже со скидками купила. Не поверишь, всего тридцать тысяч.

— Супер, — продолжает не глядя жевать.

— А смотрятся как на тридцать баксов. Скажи?

Глянул мельком. Уже достижение.

— Угу… — и снова в тарелку.

— Или на сорок.

— Угу…

— Или на сорок пять.

— А то!

Вдруг я с удивлением перехватила взгляд одного из гостей. Белов уставился на мои перчатки, как на некую невидаль. Даже жевать перестал.

— О! Вообще с ума схожу. Думаю, где-то я это все видел уже?

— Что видел?

— Это ж Галя моя (жена) такие же себе отхватила. Недавно. Тоже пришла и говорит: «Кожаные. Смотри, Дим, на распродаже купила. Всего тридцать тысяч».

«Смотри, Дим…» — сердце встрепенулось и застучалось быстрее при этих его словах. Что это со мной?

— Ну, и как тебе? – я нервно сглотнула, но не могла не воспользоваться проявленным наконец-то вниманием.

— О! И тоже: «Дим, ну как тебе?»

«Дим, ну как тебе?..» — от кончиков пальцев прокатилась волна. И ладони запылали огнем под тонкой кожей перчаток.

Я подняла руки к глазам и сделала вид, что внимательно их рассматриваю. Сама же тем временем пыталась унять свое непонятно откуда нахлынувшее волнение. Нужно не подать виду. А то еще поймут неправильно. Я провела пальчиком по тонкой полоске непонятно к чему пришитого здесь украшения.

— Вот если бы… — но не договорила.

— «Вот если бы еще не эта полоска. Правда, Димыч»? – Белов хохотнул и отвернулся.

— Ну, ладненько… Раз вам понравилось… — я развернулась я и вышла из кухни.

Да что это сегодня за день такой? То мама с утра звонит, воспоминания навевает ненужные. То теперь они еще…

А ведь я могла бы произносить сейчас в точности эти самые фразы, если бы… Ведь его… того самого… тоже звали…

«Дим, ну как тебе?» — я взглянула еще раз на эти бессмысленные перчатки. Какая в них может быть радость? Дура я, дура. И, словно наяву, почувствовала вдруг его улыбку в ответ. Такой улыбки больше ни у кого нет. Таких попросту не бывает.

«Нормально». Его голос… оказывается я до сих пор его помню… Да, наверное, он тоже ответил бы именно так. И точно так же сразу бы отвернулся. Нормально… Почему же тогда сердце замирает от этих дурацких фантазий? Ведь ничего уже нет и быть не может. А если бы и было, то кто сказал, что было бы как-то иначе, нежели есть сейчас?

Нормально… Мужчины, вы что, не умеете отвечать по-другому? Что ж ладно, и на том спасибо.

13.01.2006г. (Кстати, пятница)

Добавить комментарий

Дежавю

Мама позвонила около одиннадцати и, как это обычно с ней бывает, разразилась совершенно безостановочной болтовней. Это в рабочее-то время! Да по внутренней линии! Ну, мама! Вот уж хлебом не корми — дай поговорить. И ведь все ж по делу, все ж важно. А то как же? И до дому, ну никак не подождет.

Я никогда не могу сказать ей, что занята. Мне все кажется, что стоит только ее отшить подобным образом — обиды потом не оберешься. А обижать конечно не хочется. Поэтому в такие моменты работа уходит на задний план. А я минут десять — пятнадцать беспощадно зависаю на заводском телефоне под непрестанным взглядообстрелом начальника.

Нескончаемый поток бессмысленной информации.

— …Ты представляешь, до восьми часов вчера тягались по магазинам (везет вам)… А она только в десять пришла, мы спали уже (про мою сеструху)… Папе носочки еще нужно купить (О, эта вечная песня – носочки для папы!)… Ой, такое покрывало красивое видела в ЦУМе, под наш интерьер идеально бы подошло, надо будет с получки купить (сто пудов — зеленое с рюшечками)… и т.д. и т.п.

Выключатель в мозгу автоматически щелкнул, переключив сознание в щадящий режим. Бессмысленно-информационный поток направился по отдельному руслу — из левого уха прямиком через правое наружу, минуя мозг и не оставляя на нем следов. А в голове, по параллельной траектории заструились мысли о той самой работе, от которой меня только что оторвали.

Перед внутренним взором росла и ширилась, совершенствуясь по всем параметрам, математическая модель сложнейшего штампа. Но изображение на временно оставленном без внимания мониторе, оставалось при том неизменным. Естественно, он ведь один там, без хозяйки остался. А я-то вот она — у телефона на начальском столе валяюсь. Только бы по возвращении на рабочее место не забыть, про что умные мысли были.

— … И у нее, представляешь, даже куртка как у тебя (стоп, стоп. Про что речь? Я кажется что-то интересное пропустила)…

— У кого как у меня куртка?

— Ну, у нее. Представляешь. Мало того, что фигура как у тебя, походка как у тебя, прическа как у тебя. Так еще и куртка похожая. Я точно думала, что это ты. Я даже папе сказала: Смотри, вон Оксанка наша.

— Подожди, ты про что говоришь, я что-то прослушала.

— Я говорю, девушку вчера на улице встретили, когда домой возвращались. На тебя как две капли воды похожа!

— Где встретили? Может это я и была?

— Нет, ну я же говорю, что не ты. Мы навстречу друг другу шли. Идем с папой, как те дурни, улыбаемся во все лицо. А ближе подошли — смотрим, девушка-то чужая совсем. Посмотрела на нас подозрительно так, типа: чего это они улыбаются? И мимо прошла. А мы давай оглядываться. А сзади она вообще твоя копия.

— А где?

— Да там, по той дороге, как на работу идти. Возле красного дома. Она в сторону перехода шла. От тех домов кирпичных, что на горочке. Помнишь, там дома такие страшненькие за стоянкой прямо? Ну, так оттуда вышла, со дворов. Наверное, там живет.

Хорошо, что я опиралась о стол. Потому что ноги мои в этот момент предательски похолодели и напрочь отказались подчиняться. Вообще, ноги — это мое самое чувствительное место. В особо напряженные моменты первыми предают меня именно они. А не что либо еще в организме. Все остальное реагирует на стресс значительно позже. Но вот ноги!

В один момент перед глазами пронеслись корявые домики на горке, с их неухоженными дворами, и тротуаром, петляющим между строениями, словно горная автострада… Я любила… Боже мой! Как я любила этого человека! И какой вопиющей глупостью было оставить его однажды… Но так было нужно тогда. Так было лучше для всех. И особенно для него. Сколько же потом было слез! Сколько боли! Сколько сожалений! Я пыталась дозвониться, но он не проживал больше по этому адресу. Видимо, сразу же переехал, как только мы расстались. Думаю, ему тоже было очень больно. Поэтому… трудно ли сменить одну съемную квартиру на другую? Чтобы ничто не напоминало больше обо мне. И о том как мы тогда были вместе.

Девушка как две капли воды похожая на меня. Девушка в такой же куртке, с такой же фигурой, походкой, волосами. Девушка, которая вышла из того самого дворика, в котором когда-то он… я… мы с ним… вместе… Нет. Это не просто девушка. Это я и была. Та самая я, которая могла бы существовать сейчас, если бы мы не расстались тогда так глупо. Та самая я, которая могла бы быть счастлива. Безумно, катастрофически счастлива каждый день своей жизни. И ходить на работу по той самой дороге. И…

— … А папа хочет еще «болгарку» в ремонт отдавать с этой получки. Она же ему на даче нужна будет летом… Кто там трубку хватает параллельную? Это у вас? Или у нас?

— Да. Хорошо. Что? Что ты говоришь?

— Я говорю, трубку кто-то поднимал. Это у нас скорее всего. Уже звонить кому-то приспичило. Ну, тогда ладненько. Ну пока.

— Ну давай. Звони.

Конечно позвонит. Позвонила бы и без приглашения.

У меня замечательная мама. Я ее люблю.

И его, наверное, тоже. До сих пор.

***

Когда я вернулась домой, на кухне уже восседала целая ватага мужиков. Выложили на стол все, что было подходящего в холодильнике, открыли бутылочку и принялись отмечать старый новый год. Это ничего, что еще два дня до его наступления. Главное начать. А там глядишь- и скорей наступит.

Я в таких посиделках никогда не участвую. Мне не интересно с ними. Это же не мои друзья в конце концов. Мужа моего друзья. Вот пусть он и развлекает. А я уж лучше своими делами займусь.

Например, разберу покупки.

Да, настоящий шоппинг очень редко у меня удается. В основном довольствоваться приходится его топорной копией. На наш, на рабоче-крестьянский манер. Шоппинг без денег. Чисто поглазеть. А так, чтобы по магазинам, да с деньгами, да еще с такими деньгами, которые можно потратить, не опасаясь заморить потом голодом всю семью — ну это уже совсем круто! Это очень редко. И очень непривычно. Просто праздник какой-то. И по магазинам бегаешь — праздник. И покупаешь — праздник. А уж домой как придешь, да как начнешь разбирать покупки. Ну, тут уж праздник — это не то слово! Тут уж полный абзац!

Этим удовольствием я и решила заняться. Подальше от всяких там староновогодних тусовок. Я поздоровалась с гостями, стойко выдержала атаку навязчивых приглашений присоединиться, и, чинно удалилась в комнату с целью уединиться там от всех и вся.

Не удалось, конечно же. У меня ведь кроме мужа есть еще дети. Которые тоже предусмотрительно уединились в той самой (нашей единственной) комнате, подальше от веселящихся взрослых.

Малыши играли. Сражались на компе с какими-то жуткими монстрами. И очень обрадовались, когда я зашла. Видимо, сражение длилось не первый час и успело порядком поднадоесть. А тут — нате вам. Как глоток свежего воздуха – мама. Собственной персоной. Да еще с сумкой.

В итоге все мои покупки в мгновение ока были высыпаны на диван и тут же тщательно обследованы. Я и пикнуть вопреки сему ничего не успела. Где уж тут успеешь пикнуть. У малышей такой большой опыт мгновенной реакции на происходящие события!

— Я не понял, — сделал удивленное лицо старшенький, когда содержимое сумок перекочевало на диван и запестрило там равномерной россыпью. Ручонки его разочарованно опустились, голосок дрогнул — А нам ты что купила? Себе и шапку, и шарфик, и перчатки, и вон еще что-то…

— Колготки какие-то… — подхватил младшенький.

— И колготки. И кошелек новый… А нам что? Где мой робот, которого я просил? Помнишь?

— И мой где робот?

— У меня денег не хватило.

— Ну, вот всегда так. Как себе на колготки, так хватило, а как нам на роботов, так у тебя вечно не хватает.

— Ну, я куплю попозже, я же обещала.

Молчание. Возмущенные взгляды.

— Эхх, мамич, мамиччч… — расстроено выдохнул младший, тихонько развернулся и попытался незаметно занять вакантное место у монитора. Заподозрив неладное, старший оглянулся.

— Куууууда?!!! – мигом смекнув, что происходи, он кинулся наперерез хитрецу. Началась потасовка. Естественно с громкими воплями и дракой. Впрочем, как обычно.

Что ж — сделала я вывод — гроза упреков, похоже, миновала, детишки занялись своим любимым делом, разборками. А я, наконец, осталась предоставленная сама себе. Чего собственно и добивалась.

Я притащила из коридора зеркало, напялила сразу все, что купила (естественно кроме колготок с кошельком). И принялась рассматривать отражение. А что, удачненько, удачненько. Сейчас еще брошечку на шапку. Эту. Нет, лучше эту. Нет не сюда, чуть пониже. Вот. Отлично. А на шарфик брошечку… нет лучше не надо. Одной на шапке хватит. А то перебор получается.

— Мамаааа, а он меня толкает!!!

— А он меня! Он меня! По ногам прямо!!!!

— Мама, ну скажи ему! Пусть отстанет! Я не играл еще!

— А я вообще только что сел перед твоим приходом! Отвали, я тебе сказал!

— Сам отвали! Мамааа!

Весело. И так каждый вечер. Неизбежные радости материнства. В такие моменты главное не нервничать. И c улыбкой Джоконды на лице я, стараясь не обращать внимания на воюющих за спиной отпрысков, натянула поплотнее новокупленные перчатки. Кожаные. Моя мечта. Супер. Сидят как влитые.

— Ксюх, идешь с нами? Мы на балкон, — дверь приоткрылась, и в комнату просунулась мужнина голова.

— Ну, чего я пойду? Вас там толпа и без меня.

— Пацаны, я не понял. Что за драка тут? Кто матери нервы треплет?

— Это он меня!…

— Он меня!…

— Так! Короче! Мы тут с дядьками сейчас пойдем, покурим. Когда я вернусь, если будете драться – пеняйте на себя.

Подобные предупреждения действую безотказно. С отцом лучше не спорить, а то мало ли что. И вот уже в тишине я продолжаю наслаждаться своим отражением в зеркале.

А если на бок немного брошечку? Ну, и тоже ничего. Нет, шарфик так давить будет под курткой. Перевязала по-другому. Перчатки мешают. Но нет, снимать не буду. Красиво в них. По-богатому сразу так. Пойду-ка в обновках к мужикам выйду. Похвастаюсь. Пусть повосхищаются мной немного. Это ничего, что ради приличия будут хвалить, все равно приятно. Не каждый день комплименты слышу. Я же замужняя женщина. А замужняя женщина — это считай вообще не женщина. Это нянька, повариха, уборщица, бегальщица за продуктами, сигаретами, пивом. Кто угодно, только не женщина. Ну, разве что на восьмое марта, или на день матери. Но этого так мало! В общем, пойду. Пусть хвалят. Хоть какое-то удовольствие.

Я еще покрутилась у зеркала, дождалась, пока курильщики вернутся, и торжественно предстала перед ними в обновленном обличии. На мгновенье разноголосый гомон умолк, и взгляды устремились в мою сторону.

— Ты чего в шапке ходишь?..

— Ну, как вам шапочка? Новая, купила только что.

— А-а-а. Ну, нормально. А то мы уж подумали… может мерзнешь. Хе-хе.

— А шарфик как вам?

— Нормально.

— Нормально, нормально. Ну, похвалите же кто-нибудь!

— Ох, какой у нас шарфик! Какой шарфик!

— Гады.

— Хе-хе-хе.

Захохотали. Отвернулись. Уже и попросить ни о чем нельзя по-хорошему. Нет, чтобы хоть на минуту лица серьезные сделать. Не клоун же перед вами. А женщина. Причем в новом прикиде. А это не хиханьки какие-нибудь.

— Да ладно тебе, не дуйся. Классная шапка, — попытался загладить общую вину муженек, — тебе идет.

— Да? А перчаточки? Кожаные, смотри. На распродаже со скидками купила. Не поверишь, всего тридцать тысяч.

— Супер, — продолжает не глядя жевать.

— А смотрятся как на тридцать баксов. Скажи?

Глянул мельком. Уже достижение.

— Угу… — и снова в тарелку.

— Или на сорок.

— Угу…

— Или на сорок пять.

— А то!

Вдруг я с удивлением перехватила взгляд одного из гостей. Белов уставился на мои перчатки, как на некую невидаль. Даже жевать перестал.

— О! Вообще с ума схожу. Думаю, где-то я это все видел уже?

— Что видел?

— Это ж Галя моя (жена) такие же себе отхватила. Недавно. Тоже пришла и говорит: «Кожаные. Смотри, Дим, на распродаже купила. Всего тридцать тысяч».

«Смотри, Дим…» — сердце встрепенулось и застучалось быстрее при этих его словах. Что это со мной?

— Ну, и как тебе? – я нервно сглотнула, но не могла не воспользоваться проявленным наконец-то вниманием.

— О! И тоже: «Дим, ну как тебе?»

«Дим, ну как тебе?..» — от кончиков пальцев прокатилась волна. И ладони запылали огнем под тонкой кожей перчаток.

Я подняла руки к глазам и сделала вид, что внимательно их рассматриваю. Сама же тем временем пыталась унять свое непонятно откуда нахлынувшее волнение. Нужно не подать виду. А то еще поймут неправильно. Я провела пальчиком по тонкой полоске непонятно к чему пришитого здесь украшения.

— Вот если бы… — но не договорила.

— «Вот если бы еще не эта полоска. Правда, Димыч»? – Белов хохотнул и отвернулся.

— Ну, ладненько… Раз вам понравилось… — я развернулась я и вышла из кухни.

Да что это сегодня за день такой? То мама с утра звонит, воспоминания навевает ненужные. То теперь они еще…

А ведь я могла бы произносить сейчас в точности эти самые фразы, если бы… Ведь его… того самого… тоже звали…

«Дим, ну как тебе?» — я взглянула еще раз на эти бессмысленные перчатки. Какая в них может быть радость? Дура я, дура. И, словно наяву, почувствовала вдруг его улыбку в ответ. Такой улыбки больше ни у кого нет. Таких попросту не бывает.

«Нормально». Его голос… оказывается я до сих пор его помню… Да, наверное, он тоже ответил бы именно так. И точно так же сразу бы отвернулся. Нормально… Почему же тогда сердце замирает от этих дурацких фантазий? Ведь ничего уже нет и быть не может. А если бы и было, то кто сказал, что было бы как-то иначе, нежели есть сейчас?

Нормально… Мужчины, вы что, не умеете отвечать по-другому? Что ж ладно, и на том спасибо.

13.01.2006г. (Кстати, пятница)

Добавить комментарий