Что такое Поэзия?


Что такое Поэзия?

В Поэзии главное – это не рифмою,
невиданной прежде, весь мир удивить,
не новой пророчицей – истинной Пифией –
воображенье людей поразить.
В Поэзии слушаю
светом согретую,
пылающую от нетерпения душу.

Уважаемый Поэты и читатели!

Позвольте высказать несколько мыслей о Поэзии. В первом своем “эссе” я высказывала как бы “свои” мысли, не затемняя их цитированием. Здесь же попробую восполнить этот пробел и дам некоторые ссылки.

Как отвечал Иннокентий Анненский на вопрос: «Что такое поэзия?» «Этого я не знаю. <...> Вообще есть реальности, которые, по-видимому, лучше вовсе не определять. Разве есть покрой одежды, достойный Милосской богини?» [http://www.gym10.tob.ru/Site_liter/site2005/annensky/a4.htm].

Но мы все же углубимся в «поэтические дебри»…

1. Поэзия – это не просто противоположность Прозе. Она находится в ином пространстве, в пространстве души. И это отнюдь не одномерный мир пародий и шуток, не двумерный мир басен, не четырехмерный мир Прозы (3-мерное пространство +1-мерное время образуют 4 измерения Прозы). Поэзия – это многомерный мир души. Поэтому в ней существуют разные измерения, но все они образуют единое поэтическое пространство.

И прежде всего это касается поэтического языка.

Как пишет Мишель Уэльбек, «Язык прозы приводит в некую систему различные наблюдения, доводы, факты; по сути, главным образом факты. События сами по себе произвольные, но, описанные с высокой точностью, пересекаются в нейтральном пространстве и нейтральном времени. Какой-либо оценочный или эмоциональный аспект исключен из нашего видения мира».
С позиции Жана Коэна, «поэзия – это не проза плюс что-то еще; поэзия – это не больше, чем проза, она – нечто иное [Мишель Уэльбек Мир как супермаркет» http://lib.aldebaran.ru/author/uyelbek_mishel/uyelbek_mishel_mir_kak_supermarket/uyelbek_mishel_mir_kak_supermarket__1.html]
Если говорить кратко: «Задача Поэзии – в том, чтобы возвышаться над Прозой».

2. Поэзия – это Музыка слов, воплощенная Мечта. Аккорды души, звучащие в такт, а иногда и сбиваясь, как сердечный ритм сбивается от волнения. Симфония эмоций и мыслей.
И рифма здесь только помогает, но не является необходимой.
Ведь когда требовали от Шостаковича, чтобы он писал так, как Моцарт, все настоящие музыканты понимали, что это невозможно, что музыка развивается. Поэзия тоже растет и развивается.
Но, как говорит Мишель Уэльбек о позиции Жана Коэна, «поэзия все же рассказывает о мире – о мире, каким воспринимают его люди».

3. Почему же на конкурсах Литературного портала «Что Хочет Автор» зачастую требуют лишь рифмованные стихи? Почему осуждают неточные рифмы, неровный ритм, практически не обращая внимания ни на содержание, ни на мелодию стихов, ни на их внутреннюю гармонию? Ни на общий ритм звуков, чередование гласных и согласных, повторы, которые так важны для музыкальности стихотворения.

«Жан Коэн приходит к выводу, что по сравнению с обычным, прозаическим языком, служащим для передачи тех или иных сообщений, язык поэзии позволяет себе значительные отклонения. Этот язык постоянно использует неуместные эпитеты («белые сумерки» у Малларме; «черные ароматы» у Рембо). Он не выдерживает проверки очевидностью («Не раздирайте его двумя вашими белыми руками» у Верлена; прозаический ум удовлетворенно хихикает: у нее что, есть еще третья рука?). Он не боится быть в чем-то непоследовательным («Руфь грезила, Вооз видел сон; трава была черной» у Гюго; «две констатации, между которыми не усматривается никакой логической связи», – подчеркивает Коэн). Он упивается излишествами, которые в прозе называются повторами и сурово преследуются. Совершенно вопиющий случай мы находим в поэме Федерико Гарсиа Лорки «Плач по Игнасио Санчесу Мехиасу», где в первых пятидесяти двух строках слова «пять часов пополудни» повторяются тридцать раз. Для подтверждения своего тезиса автор проводит сравнительный статистический анализ поэтических и прозаических текстов (причем эталоном прозы – и это в высшей степени показательно – для него являются тексты великих ученых конца XIX века: Пастера, Клода Бернара, Марселена Бер-тело). Тот же метод позволяет ему установить, что у романтиков отступления от нормы гораздо значительнее, чем у классиков, а у символистов достигают еще большего размаха».

4. Набор рифмованных слов, зачастую выдаваемый за стихи, но не имеющий ни мелодии, ни глубокого смысла, — разве это Поэзия? Даже если в нем много разных слов, много оригинальных рифм. Но Лермонтовский «Парус» с его рифмами «бежит» – «скрипит» гораздо поэтичнее многих изысков, не имеющих романтического ореола.
«Пафос романтизма — в его вере в высокое, именно возвышенное предназначение человека — наивная, упорная, казалось бы, безосновательная вера на фоне формирующихся буржуазных отношений. Лозунг нового времени — не «люблю» или «верю», но «мыслю, следовательно, существую». Существую — извлекаю пользу из мира с помощью разума. А романтики, может быть, прорвались к глубинам бытия, недоступным ratio, недоступным субъекту-деятелю, который «конструирует» бытие вместо того чтобы внимать его голосу. К чему и призовет впоследствии Хайдеггер, понимая, что плачевен конец человечества, заявляющего вслед за пушкинским Сальери «музыку я разъял как труп, алгеброй гармонию поверил». Это человечество «живет и добивается счастья», идя по трупам, и в числе их оказалась музыка (читай — поэзия). Пытаясь определить, о-предЕлить ее, мы о-предЕлили самих себя, создав свой мир, поэзия же осталась за его пределами: она не вмещается в скорлупу. Но «стоит у двери и стучит»… Слышите? » [Лилия Егорова // http://lilia-egorova.boom.ru/poetry.html]
В статье «О современном лиризме» (1909) Анненский пишет, что «благороднейшее назначение» слова — «связывать переливной сетью символов «_я_» и «_не-я_», гордо и скорбно сознавая себя средним, — и притом единственным средним, между этими двумя мирами» (с. 338-339). Анненский не раз сопоставляет поэзию романтиков с современной ему поэзией, и при этом его интересует исторически изменившаяся психология современного ему поэта. Романтическое _я_, пишет он, «…противопоставляло себя целому миру, будто бы его не понявшему»; _я_ современного поэта стремится к слиянию с миром, понимая обреченность этого стремления. Это _я_, «…которое не ищет одиночества, а напротив, боится его; _я_, вечно ткущее свою паутину, чтобы эта паутина коснулась хоть краем своей радужной сети другой, столь же безнадежно одинокой и дрожащей в пустоте паутины…» (с. 206). [http://www.gym10.tob.ru/Site_liter/site2005/annensky/a4.htm].

5. Поэзия – это Искусство. И здесь не так важно, какими приемами пользуется Поэт, важно лишь то впечатление, какое он производит на душу читателя. А это впечатление, прежде всего, эмоциональное, может быть достигнуто разными приемами, вплоть до тривиальных рифм, повторов, кажущейся наивности.
«Согласно Жану Коэну, цель поэзии – создать глубоко алогичный язык, в котором заблокирована всякая возможность отрицания. В информирующем языке то, что существует, могло бы не существовать или существовать иначе в другом месте либо в другое время. Напротив, поэтические отклонения призваны создать «эффект безграничности», при котором пространство утверждения охватывает весь мир, не оставляя места для возражений. Это сближает поэзию с более примитивными человеческими проявлениями, такими как плач или вопль отчаяния». Жан Коэн кратко формулирует свою теорию в следующей фразе: «Поэзия – это песнь означаемого».

Даже ученые-физики признают за Поэзией особую роль в познании мира человеком.
«Перед лицом концептуальной катастрофы, разразившейся после первых открытий квантовой теории, иногда высказывалось мнение, что теперь следовало бы создать некий новый язык, некую новую логику, а может быть, и то и другое. Понятно, что прежний язык и прежняя логика не годились для отображения квантовой Вселенной. Однако Бор не соглашался с этим. Поэзия, подчеркивал он, – вот доказательство того, что искусное, а порой и допускающее противоречия использование обычного языка позволяет преодолеть его границы».

6. Важно, чтобы Поэт владел всеми приемами Поэзии, но использовал лишь самые необходимые. В Поэзии, как и в любом истинном Искусстве, главное – уменьшение избыточности слов и средств. Поэзия тем и отличается от Прозы, что умеет более лаконично высказать то, на что в Прозе уходят десятки и сотни страниц романов. И выбор лишь необходимых, но все же достаточных средств для выразительности стихотворения не менее важен, чем оригинальность произведения.

Как считает Жан Коэн, «Поэзия разрывает причинно-следственные связи, она постоянно играет с взрывоопасной абсурдностью, но поэзия не сводится к абсурду. Она – абсурд, наделенный творческой силой, она творит новый смысл, странный, но стихийный, бездонный, волнующий душу».

7. Поэзия – это выражение Красоты окружающего мира, его гармонизация, способ усовершенствования человека. Поэтому наиболее важно создавать внутренне гармоничное произведение, не нарушая его дух, его атмосферу, его образный мир, его ауру.

«Поэзия, как полагает Жан Коэн, стремится к стиранию граней: объект, субъект, окружающий мир сливаются в единое, возвышенное лирическое целое».

8. Поэзия – это удел избранных. Поэтому не надо так переживать, что не все мы дотягиваем до уровня истинной Поэзии. Важно уметь наслаждаться Поэзией окружающего мира, Поэзией человеческой души, Поэзией человеческих отношений.

Известны слова Мартина Хайдеггера: «поэтически живет человек».

Как считает Жан Коэн, «некоторые способы восприятия мира сами по себе есть поэзия. Все, что помогает стиранию граней, превращению мира в однородное и нерасчленяемое целое, обладает силой поэзии (как, например, туман или сумерки). Некоторые предметы, не будучи поэтичными сами по себе, могут рождать поэзию, поскольку они, одним своим присутствием заставляя забыть о границах пространства и времени, внушают особое психологическое состояние (и надо признать, что авторские дискурсы об океане, о руинах, о корабле весьма и весьма впечатляют). Поэзия – не просто иной язык, это иной взгляд, особый способ видеть окружающий мир и все вещи в этом мире».

9. Поэзия – хрупкий цветок, который с таким трудом, с такой самоотдачей, выплескивая своё самое сокровенное, выращивают люди с легкоранимыми душами. Не надо грубо попирать этот цветок, не надо топтать души Поэтов сапогами грубой критики.

Как считал Анненский, «эстетически оправдан только такой метод анализа, при котором критик, отталкиваясь от конкретного содержания художественного произведения, развивает заложенные в нем «мысли-импульсы», наполняя их историческим и философским содержанием своей эпохи. Только при этом условии «поэзия» может быть осмыслена как явление, эволюционирующее во времени».

«Чтение, по Анненскому, есть содумание, сотворчество при различном ходе ассоциаций. Чем шире ассоциативные возможности произведения, тем более неисчерпаемо и совершенно оно в художественном отношении. Мысль, стимулирующая ассоциации, — залог эволюции и бессмертия художественного произведения. «Гамлет» для Анненского прежде всего — уникальное воплощение необъятной полноты ассоциативных возможностей слова и мысли. Отсюда соображение о «разнообразии Гамлета» не только в пределах читательских восприятий, но и в пределах самой трагедии. Шекспир, пишет Анненский, «…провидел столь тайное, что не мог не отразить словами Гамлета безумия и хаоса души. Несоизмеримость слов с душевными движениями и фатальная лживость их должны были таким образом выступить на свет с особенной яркостью» (с. 164).» [http://www.gym10.tob.ru/Site_liter/site2005/annensky/a4.htm].

Таковы могут быть принципы литературной критики и в настоящее время: прежде всего, “содумание, сотворчество при различном ходе ассоциаций ”. Развивая заложенные в произведении”мысли-импульсы”, проникаться самим духом поэтического произведения, которе иначе не можут быть ни осмыслено, ни “сопережито” читателем-критиком (ведь каждый читатель – критик!).

В эссе Надежды Коган, предложенном на данном конкурсе, высказаны замечательные мысли о возможном (и желательном) пути развитии современной Поэзии:
«Может быть, нам и вправду нужно вернуться в живое творчество средних веков, в которых каждый мастер знал, что он творец по образу и подобию Божьему, а мир есть Божье Слово, и наша задача — его услышать и воплотить.
И вслед за Белинским, почитавшим «художественность», как соответствие платоновским идеям, нам стоит ориентироваться не на логику произведения, не на его соответствие былым теориям, а на спонтанную попытку осознать окружающий мир. И себя в нем… А в качестве критерия взять любовь.»
http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=67465

Поэтому, безусловно, рассматривая любое поэтическое произведение, прежде всего, с самых общих позиций: вносит ли автор вклад в мировую культуру, какова художественная (эстетическая, нравственная, общечеловеческая) ценность произведения, нужно задаваться и такими вопросами:
Служит ли произведения для возвышения человеческого духа, либо, наоборот, принижает, унижает личность и общество?
Служит ли оно высшим идеалам либо, наоборот, опровергает, отрицает их?
Как модно сейчас говорить, какую энергетику содержит произведение: положительную или отрицательную?
Несет ли оно любовь или ненависть?
Как пишет Надежда Коган, «в качестве критерия взять любовь».

В Поэзии слушаю светом согретую, пылающую от нетерпения душу…

С уважением,
Татьяна Богданова

0 комментариев

  1. imanuil_gleyzer

    Простите или как хотите, но это очередное убожество!
    «Итак, если говорить кратко: Поэзия – это часть Художественной литературы, а не просто рифмованное «нечто».» — для таких выводов городить такой огород из чужих цитат? Это нерифмованное нечто!!!
    Увольте!

Добавить комментарий