Костров осенних медленный кальян —
душ окаянных неумелый знахарь.
Мгновенных снов обманчивые знаки
коварны как улыбки мусульман.
По небу не имея ни гроша,
гуляют сумасшедшие поэты.
Метлой своей
с достоинством шурша,
с лица геометрических дорог
сметает дворник мёртвые кометы.
Почтовый ящик пуст.
Молчит звонок.
Сквозь город побледневший от салюта
шагают электрические люди
по тротуарам ржавым от листвы.
Внимая духам в голосе совы,
шаманы в бубны бьют темно и дико.
Свистит взрываясь нервная шутиха
и в лёгком ужасе я замедляю шаг.
Гроссмейстер Смерть готовит вечный шах.
Беззвучно распадаются миры…
На тонких шейках вздрагивают тихо
как головы воздушные шары.
Опять часы судьбы моей спешат.
Пропитан воздух запахом беды.
И стелется
сентябрьский едкий дым.
И я опять стараюсь не дышать.
И ворохом подпаленной листвы
Обрывки глупых пожелтевших сплетен
Метет костром пропахший дядька ветер
По хляби опустевших мостовых…
Опальному там от опального тут. Без посредников.
Марат.
Я не талант. Во мне нет силы
вилять услужливо хвостом
и пьяный бред хромой кобылы
прилюдно называть стихом.
Карабкаться по сходням лестниц,
наверх, наверх, по черепам,
вчера оплаканных прелестниц,
не ведая ни стыд, ни срам…
И ради титульного шрифта
журнала глянцевых страниц
в обличие шута рядиться
и перед дурнем падать ниц.
Возьму гитару, сяду в поезд,
и дачникам за три рубля
спою. На том и успокоюсь.
Что не талант. Не сука, бля…
Я не талант. Во мне нет силы
вилять услужливо хвостом
и пьяный бред хромой кобылы
прилюдно называть стихом.
Карабкаться по сходням лестниц,
наверх, наверх, по черепам,
вчера оплаканных прелестниц,
не ведая ни стыд, ни срам…
И ради титульного шрифта
журнала глянцевых страниц
в обличие шута рядиться
и перед дурнем падать ниц.
Возьму гитару, сяду в поезд,
и дачникам за три рубля
спою. На том и успокоюсь.
Что не талант. Не сука, бля…
Вот такие вот дела, Света. Предыдущий коммент несколько добавил в минусе: Убиенному там, от опального… Удачи тебе.