Ветр выл…
И порван в клочья
Свет.
День потух.
За морем сник.
На улицу вышел…
слышу —
Серебряным звоном
В колокол ночи
Бьётся луны
язык.
Ночь.
Еле проглядно.
О, как приятно
Во тьме дворовой почувствовать риск!
В тенях маячат пространств начертания;
Дома
Слепо глядят
Глазами оконных бойниц.
Город, вдруг, треснул!
Трамвайным грохотом
Разбился об улицу.
Улица дрожит.
Трамвай
Убегает
В зарево празднеств…
Там,
В фальге хохота,
Блесталища обществ жгут этажи.
Там
Город иной!
Он
В фонарей облачении
Жгёт электричество.
Сильней!
Сильней!
Шпили дворцов дают направления
Ветрам
Туда,
Где бьётся сердце грядущих дней…
А мне куда?!
В какую даль
Мне?
Вот — Я.
Просто прохожий.
Улиц товарищ.
Чувствую, как
Тнчение времени
Жизнь вымывает на отмель кладбищ!
Пейте!
Еште!
Ликуйте!
Довольные…
В моём же желудке —
Лишь зёрна слов.
Я словно прачка —
Души исподнее
Сушить развешиваю на нитях строф.
Лейте весельем нектар вашей юности!
Счастье ищите в обёртках конфет!
Бред сочиняя, к истории липните —
Мест
Хватит на всех в заголовках газет.
В прокисших желудках
Вскормите Бога,
Чтоб в сытом плясе рай познать.
А я
Лучше сдохну,
Здесь —
Во дворе убогом.
Но сердце…
Сердце…
…
Сердце не дам вам своё изглодать!!!
И вот
Погружаюсь во мрак подворотен.
Здесь
Половой истомой исходят коты.
Ветер
Играет мусором.
В мусоре люди.
Не люди —
БОМЖи!!!
Грязные.
В лохмотьях.
Бороды просаленны.
Сосредоточенно копашатся в испражнениях цивилизации.
один из них
(в флотской шинели)
Тела развалину
Греет в паре канализации.
Что
это за
Су-
ще-
ства!?
Как можно стать
Такой
мерзостью?
Что ими движет
Жизнь превращать
В гремучую смесь
Тоски
и бедности?
Я негодую:
«Вон пошли! —
Кричу, —
Убирайтесь!
Слышите?
Нет вам угла на человечьем лежбище.
Нет! И не будет! И не ищите!
Катитесь к чёрту!
Чего ещё?»
Но крик утонул мой
В полном спокойствии.
Из глаз,
Того что в шинели,
сочилась в меня тишина.
Но вот,
Погодя,
Изо рта
Его,
С чертами острыми,
Змеёй ядовитой завились слова:
«Криком не бейся в стены домов.
Что им, домам, слов твоих сырость.
Слышишь —
на крыше
Стенанья котов?
Тоже
у Бога
просят
милость.
Не высмотреть небо
И тысячей глаз!
В голоде жажд
Не найти сокровенного!
Но души из облака
Ливнями страз
Льются на землю,
Стать испареньями.
И так по кругу.
Вновь и вновь.
Бежит человечество по асфальтовой серости.
Думаешь, люди
Верят в любовь?
Они ж её ищут в банкнотном шелесте!
Кричат:
«МЫ любим!»
А брезгливо плюют:
«БОМЖ, мол, фи!
Такого ничто не отмоет!»
А я вороньё влюблённый кормлю
С ладоней дымящих помоек…
И что же?
Я в прошлом был тоже
Знатный вельможа.
В шелках узорных
Растил брюшко.
Скакал,
Животным,
За стройностью ножек.
Нежно шептал ей «Люблю» на ушкО.
Потом было «счастье»:
Дарил кулончики,
Рядил, как ёлку,
В одежд наряды.
Она же
Мне пела своим голосочком:
«Ах, милый!
Мне скучно.
Хочу на Канары!»
И вот,
Однажды,
Дождливым вечером,
Звонок надломил тишину
едва…
Она сказала:
«Знаешь Серёжа…
Гмм…
Тут …
вобщем…
Деньги.
И…
Ну мне очень нужно!!!
И…
я…
Ухожу.
Прощай!»
Ну что ж, думаю,
Спасибо —
Хоть предупредила,
А то бы ждал нервно,
Неведением томясь.
А в сердце —
Болью грохотала обида!!!
Ум падал в бездну,
О мысли ломаясь!!!
Бери!!! Забирай!!!
Всё к чёртовой матери!!!
Думаешь в золоте счастлив я?
Собрал всё добро;
Уложил в скатерти,
Узлом завязал и…
…ну
С моста…
Бежал по улицам,
Себя не помня от ярости.
В прохладу осени дымил костром.
Я всё оставил.
Любовь
Похоронил в памяти.
Я рук не ломаю
Теперь.
От горя
В стены не бьюсь я лбом.
Что мне дворцы?!
Там в свете лощёном,
В притворстве изъевшись,
Ложь пьют как вино.
А здесь,
На помойке
Лишайный котёнок
Мне дарит нежность
Как не дарит никто!
Какое счастье — найти бутылку!
В ожёгах взглядов сдать её.
Душа моя — обид копилка.
Сердце молотит обиды в добро.
И только одно
Не понятно и страшно:
Когда
По улицам, шум волоча,
В громе машин, шагая властно,
Толпа одевает колпак палача.
Людей не судите вы, в злобе излаясь.
В каждом страданье учите урок..!»
…я слышу слова те
И чувствую,
Душу мою созерцает
Глазами бездомных
Распятый Пророк!
***
Утро.
Уже тушат звёзды кудесники ночи.
Заводов трубы кадилом дымят.
А мне не спокойно.
Мне разум точат
Слова и взгляды ночных бродяг.
И мир
теперь
иначе
Сшит
иною тканью.
В жилах странно играет кровь.
И в каждом движении я чувствую тайну.
И в каждом вдохе я пью любовь.
Я вижу —
Город
Кожу меняет,
Как змеи меняют свою не раз;
В пепле листвы
Углём зияет
Бога кровавый глаз.