Она молчала…

Как же трудно в первый раз сказать девушке о своих чувствах… На Андрея было жалко смотреть. Он краснел, бледнел, лоб его покрылся испариной, а легким не хватало воздуха. Но он, наконец, решился.
— Оля, ты знаешь, я уже давно хочу тебе сказать… – он ещё гуще покраснел и запнулся.
Она удивленно подняла бровь и молча ждала продолжения, в её глазах светился неподдельный интерес.
— Я… я хотел сказать тебе, — Андрей кашлянул.
Она молчала и слушала.
— Понимаешь, я… – он почесал в затылке.
Она ждала.
— Ну, в общем, помнишь, в восьмом классе был новогодний огонёк?
Она помнила.
— Там ещё белый танец был… – Андрей шмыгнул носом.
Как же она могла не помнить белый танец? В тот вечер были исписаны целых четыре страницы дневника, правда по большей части изрисованы цветочками, сердечками и стреляющими ангелочками.
— Ты меня пригласила… я ещё подумал – с чего это меня, ты же на Колесова заглядывалась. Правда, он Петрову приглашал весь вечер. Ну, я и подумал, что ты ему в отместку… меня. А потом я полночи заснуть не мог, всё думал – в отместку, или нет… так и не понял, заснул, — Андрей сконфузился.
Она глядела ему прямо в глаза и слушала.
— А на следующий день ты снова смотрела на Колесова, — Андрей тяжело вздохнул, — а я всё думал – что же со мной-то такое? Я так долго думал, что на второй перемене расквасил ему нос портфелем, — Андрей тоскливо взглянул в окно, — родителей моих вызывали…
Ольга слушала и ждала продолжения.
— А потом я вытащил из твоего портфеля тетрадку, в которой ты писала, придуманным шифром. Я переписал и два дня ломал голову, сверяя запись с «Пляшущими человечками». Спасибо Холмсу, прочитал, наконец: «Школьный день прошел удачно. Приставал Белов». Я и поверить не мог… Значит, я что-то значу!
Она улыбалась и слушала.
— Оля! – Андрей впервые взглянул ей прямо в глаза, — можно я тебя теперь после школы провожать стану? – Андрей затаил дыхание, казалось, что он и вовсе перестал дышать.
Ольга молча смотрела в его глаза, и в её нежном и трепетном взгляде Андрей видел то, что так сладко растекалось по сердцу…
— Белов! Андрей! – Римма Петровна, учитель физики, стукнула указкой по столу, — ты, где витаешь? Прекрати бубнить, сам не слушаешь, хоть другим не мешай, — Андрей сделал сосредоточенное лицо, долженствующее означать глубокое осмысление преподаваемой темы.
— Кудрявцева, а ты чего юлой крутишься?
— Римма Петровна, — Ольга ехидно глянула на Андрея, — он мою фотографию стащил и бормочет над ней чего-то. Скажите ему – пусть вернёт сейчас же.
— Чего я бормочу? – Андрей вспыхнул и стал краснее вождя краснокожих, — нужна мне её фотка, Римма Петровна! Ты вообще, Кудрявцева, на себя в зеркало давно смотрела?.. Дура… – добавил он вполголоса.
Андрей, наклонившись, быстро положил фотографию на парту и отвернулся к окну. За окном манил к себе май, призывно хлопая об стену дворовым мячом.
— Лезет же в голову всякая муть, — подумал Андрей и стал дожидаться скорого звонка с урока.