Сюжетная линия. Новелла-боевик (отрывок). Не буди лихо, пока оно тихо. Современные приключения Робин Гуда в юбке. Е. привыкла решать неразрешимые проблемы путём физической ликвидации тех, кого она считает подонками, не делая скидку на возраст и пол. В этом деле ей помогает не только отличная физическая подготовка, но и способность острого предчувствия близкой опасности. Её жертвами становятся нечистоплотные израильские полицейские, русские гангстеры, арабские террористы. «Нет подонка — нет проблемы.»
* * *
Несколько лет тому назад наш компания завела было традицию собираться на первое апреля и рассказывать разные анекдоты, байки, неправдоподобные истории. Разумеется, чем неправдоподобнее, но и убедительнее был рассказчик, тем больше аплодисментов ему доставалось. Постепенно, однако, от забавных повествований в стиле незабвенного Мюнхаузена наши рассказчики переходили к далеко не столь весёлым, а то и просто жутким вещам. Однако, всех перещеголяла одна очаровательная дама (назовём её «госпожа Е.»), которая сейчас вместе со своими детьми живёт за границей. Собственно, именно после её рассказов мы как-то утратили интерес к этим некогда милым тусовкам. И было отчего. Судите сами.
Первый рассказ Е. Французский роман.
С первым апреля, дорогие друзья! Мы с вами знакомы уже несколько лет, и, разумеется, вы не предполагаете, что я смогу рассказать вам о себе что-либо очень интересное. А может быть, всё-таки получится. Например, вы вряд ли знаете о том, что я убийца. Не то чтобы я по заказу убивала людей за деньги. Не то чтобы я посреди тёмной ночи выслеживала и душила ни в чём не повинных прохожих. И то, и другое не для меня. Я — убийца, потому что там, где достижению справедливости препятствуют власть имущие подонки, я вполне могу решить проблему в стиле незабвенного Аль Капоне. Нет подонка — нет проблемы. Вы скажете, что я не вправе решать, что справедливо, а что нет? Не спешите с выводами, всему свой черёд.
* * *
Было ещё не так уж поздно, но дождливая январская погода разогнала большинство прохожих с улиц Тель Авива. Полицейская патрульная машина выехала на улицу Бен Йегуда. Тот из полицейских, который сидел рядом с водителем, уныло глянул на часы: эхе-хе, так долго ещё до конца смены… Вдруг он насторожился:
— Эй, Эли, глянь-ка вон на ту парочку! Я знаю эту русскую шлюшку! Примерно месяц тому назад я пытался поговорить с ней как с человеком, а она меня даже на порог не пустила! А этот с ней — наверняка хахаль! Ну, скажи, нормальная женщина предпочла бы его мне? Нет, вот ты скажи! Ведь шлюха, как все эти понаехавшие!
— Порядок, Йоси! Если хочешь — ты скажи, сейчас мы их обоих сделаем!
Машина остановилась возле Марины и Андрея:
— Эй, вы, а документы-то у вас есть?
Марина насторожилась: вот эту физиономию она хорошо запомнила, когда он недавно три квартала шёл за ней и норовил облапать, а потом минут десять орал под окном. Так он, значит, полицейский. И сейчас пользуется моментом — проверяет документы… Хорошо, если только это.
— Так, с документами проблема, придётся вам проехать с нами!
— Почему? Мы же ничего не нарушили! Документы в порядке!
— А ну садитесь в машину! Или мы вас арестовываем!
Марина со вздохом подошла к задней дверце, но решила позвонить домой, предупредить. Только взялась за мобильный…
— А ну не сметь! — Резкий толчок выбил из её руки маленький аппарат, и в тот же миг полицейский ударил Марину по лицу. Андрей, не помня себя, бросился на бандита в полицейской форме…
* * *
Я собиралась уходить домой, когда мой мобильный дал сигнал. Это была Светлана.
— Леночка, послушай, у тебя найдётся полчаса свободного времени? Понимаешь, вопрос жизни и смерти!
В принципе, есть у меня нехорошая привычка посылать, и очень агрессивно, куда подальше тех, кто зарится на моё свободное время, в котором для меня на первом месте дочка, на втором моя карьера, и так далее, а уж на десятом — вопросы жизни и смерти прогрессивного человечества, чтоб ему провалиться. Но Светлана — это особый разговор. Тем более что, судя по тону, это у неё не от безделья.
— Леночка, милая, пожалуйста, приезжай поскорее вот по такому адресу…
… Понимаете, ну не могла моя девочка иметь дело с наркотиками! И её мальчик, этот Андрей, был такой милый, вежливый, интеллигентный! Не могли они напасть на полицейских! Врут они, проклятые, врут!
Анна, мать Марины, опустила голову и тихо завыла. Я посмотрела на Светлану:
— Давай-ка выйдем, подышем воздухом!
— Лена, я очень хорошо знаю эту семью. Марина говорит, что один из тех, которые на них напали, клеился к ней примерно месяц назад. Она его отшила, он, видимо, решил отомстить. И семью этого мальчика Андрея — тоже хорошо знаю. Лена, эти проклятые гестаповцы забили его насмерть. Три патруля приехали и били его, закованного в наручники, полчаса. У него все кости переломаны и череп раскроен. И Марина вся в синяках. Я не видела, что там было на самом деле, но то, что менты врут, — в этом Анна совершенно права. Ты ведь согласна, что далеко не все полицейские ангелы?
Ещё бы я не была согласна. Хотя то, что произошло со мной три года назад, сразу по приезде в Израиль, я воспринимаю так, как будто это случилось с какой-то другой женшиной, которую я просто очень хорошо знаю.
* * *
Ошибка Елены была в том, что она не созвонилась заранее со своими знакомыми, у которых собиралась остановиться на первое время. Хотела сделать сюрприз. Олег и его жена Маша так обрадовались, узнав, что их лучшая подруга приезжает, что невольно возникло желание усилить удовольствие от встречи. Когда Елена, прибыв в аэропорт имени Бен Гуриона утром в четверг и получив все документы репатриантки, прибыла на адрес Олега и Маши в Тель Авиве, она ещё не знала, что они только в понедельник возвращаются из Лондона. Запертая дверь первоначально не очень встревожила её: было бы странно, если бы в рабочее время её друзья находились дома. Однако, когда наступило пять часов, Елена забеспокоилась. Позвонив к соседям, кстати, они тоже оказались русские — вот тогда-то произошло знакомство со Светланой, — Елена оставила у них багаж и, не желая никого обременять без необходимости, вышла подышать воздухом. Заодно убедилась, что друзья до сих пор не вернулись. Купив себе еды, Елена решила прогуляться, а заодно подумать, как быть дальше: может быть, всё-таки попроситься на ночь к Светлане?
— Эй, сударыня, остановитесь! Ваши документы!
Елена уже немного знала иврит и поняла, чего от неё хотят. Она вынула удостоверение репатрианта и показала полицейскому.
— Так… Ах ты, плохо видно, темнота… Давайте-ка отойдём вон туда, там светлее…
Елена не поняла, чем это один фонарь светлее другого, но не стала спорить. Правда, внутри раздался тревожный сигнал… Но, возможно, это была ложная тревога, Израиль ведь такая спокойная, безмятежная страна… Полицейский задумчиво вернул ей удостоверение, она протянула руку, и в этот момент кто-то, стоявший сзади, схватил её за запястье и резко выкрутил. Елена охнула от неожиданности. Спустя мгновение её руки были скованы наручниками сзади, а во рту торчала тряпка. А ещё немного погодя…
— Ну, вот видишь, как хорошо, что ты была умницей!
Полицейские удовлетворённо застёгивали штаны. Запястья болели после браслетов наручников. Но ещё сильнее болело…
— Не потеряй своё удостоверение! Оно тебе ещё пригодится! Не вздумай жаловаться, а не то мы тебя арестуем за проституцию, и тогда ты познакомишься поближе со всем отделением, а заодно вылетишь из страны!
Будь она проклята, такая страна с такими полицейскими…
Светлана была только рада, когда Елена, понурив голову, спросила разрешения переночевать. Однако, спустя несколько секунд улыбка с лица Светланы исчезла:
— Лена, что с вами случилось?
Елена хотела всё отрицать, сказать, что просто не в духе, но…
Вместо этого она упала на стул и залилась слезами.
К удивлению Светланы, уже утром её новая подруга выглядела совершенно спокойной, почти весёлой. Она вышла сделать утреннюю зарядку, потом Светлана отвела её к гинекологу, который не нашёл ничего страшного.
Ещё больше удивилась Светлана, когда вечером в субботу Елена, надев спортивный костюм, снова отлучилась. Ну, урок не впрок…
Полицейский автомобиль остановился, так как водителю показалось, что лопнула шина.
— Дуди, пойди посмотри, что там случилось!
Дуди сразу понял, в чём незадача. Какая-то сволочь положила на дороге отбитое донышко бутылки из толстого стекла! Острыми концами обломка вверх!
— Ты представляешь, Зеев, эти русские уже дошли прямо до террора! Зеев, ты меня слышишь? Чего молчишь?
Дуди прожил секунд на двадцать дольше своего друга. Елена аккуратно сняла окровавленную резиновую перчатку и, тщательно завернув в неё обломок безопасной бритвы, положила в пакет. Надев другие перчатки, она внимательно обшарила карманы мертвецов — это заняло меньше минуты. Умные вы ребята, возле этого фонаря, в самом деле, никто не ходит, в такой-то темноте, а тем более в подобную погоду. Деньги, часы, кредитные карточки — всё это нужно забрать, хотя бы для того, чтобы полиция стала расследовать убийство с целью ограбления… а вовсе не месть. Взяв полицейский фонарь, Елена проверила, нет ли в машине ещё чего-нибудь ценного, по крайней мере, сверху. Ах ты, чуть не забыла — уголовники наверняка взяли бы и оружие.
Поджигать машину Елена не стала. Пламя увидят за одну минуту, всё равно погасят, а так — стоит себе автомобиль ментов, они там дремлют, кому охота подходить, смотреть? Диспетчер что-то бубнит, но вроде бы просто общается с кем-то на линии. Вот и ладно.
Отойдя в сторону, Елена поменяла тапочки и понюхала. Фу, как противно воняет этим наштырным спиртом. Зато служебная собака не найдёт.
Через минуту, когда Елена возвращалась в подъезд после пробежки, грохнула молния и полил такой дождь, что Елене даже стало досадно: получается, зря старалась, избегая крови и меняя тапочки…
Полицейскую машину с двумя мертвецами нашли только во второй половине воскресного дня. Как вы были правы, ребята, когда уверяли, что подавать на вас жалобу не стоило…
В понедельник приехали Олег и Маша. Елена просила Светлану ничего не рассказывать им. А спустя девять месяцев у Елены родилась очаровательная дочка, её назвали Наташей. К тому времени Елена уже работала помощницей адвоката и готовилась к поступлению в Тель-Авивский университет. Ничего удивительного, что среди всех этих событий она не сразу поняла, о чём идёт речь, когда услышала по радио, что полиция нашла арабских террористов, убивших девятью месяцами раньше двух полицейских недалеко от Тель-Авивского пляжа и имитировавших ограбление. Командир этой террористической группы, который, собственно, и совершил убийство, был застрелен, так как оказал сопротивление, но его сообщники обо всём рассказали. Елена даже не сразу сообразила, что речь идёт о её бывших знакомых. Любимый герой детства Елены Жан Вальжан, наверное, уже мчался бы в полицию признаваться, а Елена просто усмехнулась и пошла кормить дочку.
Елена сделала два вывода на будущее. Во-первых, с израильской полицией, в случае чего, можно не особенно церемониться. А во-вторых, «сигналом тревоги», в отличие от полиции, пренебрегать не следует не только в России, но и в Израиле.
Светлана не задала ни единого вопроса. Возможно, она и в самом деле не усмотрела связи между некоторыми событиями девятимесячной давности. А может быть, просто не обратила внимания на сообщение по радио.
* * *
Наверное, тогда я и стала по-настоящему убийцей. Именно тогда, когда, узнав, что за мой поступок несут наказание другие люди, я пошла заниматься своими обычными домашними делами.
Но вот что касается Светланы… Похоже, сегодняшнее её обращение как раз и означает, что она тогда усмотрела связь событий. И чего же она от меня ожидает?
— Светлана, ты же понимаешь, что я всего лишь студентка юридического факультета, подрабатывающая помощницей адвоката?
— Понимаю, Леночка. Извини за идиотский ответ: нам не к кому больше обратиться.
Ну, ладно. Если Светлана и Анна не ошибаются насчёт картины происшествия, успокоить навеки пару ментов — невелика проблема. Других, увы, придётся оставить жить, иначе слишком большой след. А вот вытащить Марину…
— Смотри, Света… Во-первых, ничего конкретного я тебе обещать не могу. Во-вторых… Ты понимаешь, я вообще берусь за это дело только потому, что у меня есть очень хороший знакомый, из религиозных, я к нему обращусь, расскажу всё в точности так, как услышала от вас с Анной, и попрошу молиться за Марину. Если его молитвы помогут, с Анны пять тысяч долларов. Плюс — независимо от результата — возмещение расходов. Полагаю, не более пары сотен долларов. Идёт? Для Анны это, в случае успеха, не слишком накладно? На адвоката наверняка уйдёт больше.
— Разумеется, Леночка. Я ни о чём другом и не прошу. Лишь бы молитвы помогли — и всё. Деньги ты получишь в любом случае, а уж с Анны или с меня — пусть тебя не касается. Я тебе очень благодарна. Ты даже не представляешь как.
Ой, как я не люблю, когда со мной так разговаривают люди, к которым я хорошо отношусь, у меня от этого внутри всё переворачивается — и я начинаю стараться.
— И ещё, Света: нужно, чтобы несколько вечеров ты или Анна посидела с моей Наташей. Ладно?
* * *
— Сударыня, ваши документы!
Надо полагать, они всегда с этого начинают, а уж потом смотрят, как продолжать. Как там их описала Марина? Видимо, этот, с одутловатой мордой — Йоси, а толстяк — Эли. Неудивительно, что этот Йоси положил глаз на Мариночку, такая девушка… Классическая русская красавица. Мальчику захотелось сладенького.
— Вы француженка, из Парижа? Говорите по-французски? Ваша фамилия Кац? Эллен?
Что??? Это что — французский такой?? Да это и на вьетнамский вряд ли потянет! Нет, вот — французский:
— О, вы тоже говорите по французски?! Ну надо же, как здорово! А то — в нашей прекрасной стране всё так замечательно, но так мало людей говорит по-французски! А мне так хочется время от времени! А вы часто бываете в Париже?
Рассыпаюсь мелким бисером перед этой пакостью, а тем временем строю глазки Эли. Неизвестно же, с кем из этих двоих дело пойдёт быстрее. У того отваливается челюсть. Тем временем Йоси начинает растерянно моргать:
— Простите, сударыня, если можно — на иврите, пожалуйста! Я… это… отвык говорить по-французски!
Можно подумать, ты когда-нибудь привыкал к языку Проспера Мериме и Виктора Гюго, сволочь. Ладно, я и на иврите могу.
— Какая вы красивая, сударыня! А что вы делаете сегодня вечером?
Без тебя знаю, что я окей.
— О, сегодня вечером я иду в клуб…
— А завтра? Завтра — можно вас пригласить на чашечку кофе?
— Ну, завтра… может быть… ладно, позвоните, запишите номер моего мобильного…
Йоси кладёт записку в правый карман. Похоже, Йоси вообще нравятся длинноногие синеглазые золотистые блондинки.
* * *
— Привет, Йоси! А, Эли, и ты здесь?! Ну-с, Йоси, какие видеозаписи ты мне хотел показать?
Хорошо, что оба на месте — и больше никого. Неужели их не удивило, что я, такая красивая и элегантная, на третий день знакомства домой к ним заявляюсь?! А с другой стороны — почему это должно их удивлять? Во-первых, они считают себя неотразимыми. Во-вторых, с их точки зрения, все иммигрантки — проститутки, с той разницей, что русским они о своём мнении орут погромче, а с американками и француженками выдерживают хоть какую-то видимость церемоний. Если пытаются придушить или надеть наручники, бью сразу, а затем вызываю знакомого корреспондента, адвоката Марины и только после их прибытия — полицию. Попытка изнасилования, прекращаете дело против Марины — или всё это сейчас идёт на телевидение. Но, надеюсь, без этого обойдётся. Совсем не хочется засвечиваться перед ментами.Да и в отношении этих двух кавалеров у меня несколько иные планы.
Я мягко убираю руку Йоси с моего колена. «Погоди, дружок, ты ещё не заработал на эту девочку.»
— Йоси, я этот фильм видела. Слушай, ты бриоши любишь? Я — обожаю.
Йоси вылупляется на меня. Он вообще знает, что такое бриош? Ведь уверял, что во Франции был.
— Хочешь, я тебе приготовлю?
М-да, кухня у Йоси откровенно холостяцкая. Впрочем, я видала и пострашнее. Но и они были куда менее захламлены. Интересно, женщины сюда заходили когда-нибудь?
— Йоси, это что — ваниль?
— Нет… это…
— Сахар, что ли?
— Э-э-э…
Да ладно, я уже по твоей роже поняла, что это.
— Слушай, а ваниль-то у тебя где? Ты же говорил — есть?
Ну что, с места в карьер? Вот когда жалею, что я наркотиками никогда не баловалась. Догадываюсь, что по внешнему виду это что-то вроде сахара, и обязательно с запахом. Вроде бы то самое. Впрочем, физиономия Йоси мне о многом сказала.
Тревога! Я успеваю выпрямиться как раз вовремя. На меня уставляется дуло пистолета…
Я потираю кисть руки. Болит, сволочь. Тренируйся — не тренируйся, но не для нашей сестры все эти мордобои. Моё сознание любезно прокручивает события последних трёх секунд: Йоси направил на меня пистолет, я резко дёрнулась ему под правую руку, ещё не зная, что этот баран даже не снял с предохранителя… Голливуд учит, что, когда на человека направляют пистолет, то надо сразу вежливо поднять руки и смиренно ждать последствий. Как же, как же. Впрочем, для меня-то такие стереотипы очень даже полезны. Хорошо вытянулась йосина харя, когда я оказалась у него за правым плечом. Йоси, кто же виноват, если ты угрожаешь оружием, даже не подготовив его толком? Ещё через секунду он тихо ложился на пол. Йосинька, а ведь на пистолете-то твои отпечатки, какой ты хороший мальчик. Не буду портить, машинку твою я могу взять и через полиэтиленовый пакетик. Не забыть проверить обойму. Йоси, выпей-ка вот это. Я, конечно, не специалист по этой вашей дряни, но думаю, что от такого количества ты не откинешь копыта. По мне хоть бы и откинул, но не сейчас, а чуть позже. Йоси, вот в этом кармашке лежит мой номер телефона? Ах ты умница. Так, а где дружище Эли? Кажется, в туалете. А что у нас по телевизору? Барахло всякое… А, вот на ТСМ — то, что нужно. Ковбои стреляются с индейцами.
Похоже, сейчас бедняга Эли выйдет из туалета. Быстренько на кухню.
— Йоси, ты здесь?
СЮРПРИЗ!!!
Какая аккуратная дырочка. С такой дистанции только кретин промахнулся бы. Йосинька, это тебе. Выпей-ка ещё стаканчик. Вот теперь последствия для тебя могут быть какими угодно. Твои проблемы. Возьми пистолет в ручку, он всё-таки твой. Теперь чуть громче телевизор…
Бабах! Трах! Тиу-тиу! Бум! Вот это то, что нужно, молодцы ковбои, врежьте краснокожим, а я пойду, не буду вам мешать. Уже без десяти девять, мне скоро пора баиньки, и дочурка моя заждалась. Аккуратно приоткрыть дверь. На лестнице никого?
Кажется, за Андрея я худо-бедно отомстила. А уж что будет с Мариной… Лишь бы молитвы помогли.
Ого, как палят ковбои! С улицы ещё как слышно! Могу поспорить — мой выстрел был куда тише.
* * *
— А какие, собственно, доказательства у вас есть?
Марина не понимала, почему вдруг судья рассвирепел, когда полицейский представитель стал уверять, что, хотя оба свидетеля по этому делу сегодня прийти не смогут, но имеются убедительные доказательства…
Судья был красен от злости. Что эти полицейские себе позволяют, в самом деле?! Они что, судей идиотами считают? «Оба свидетеля прийти не могут»! Ясное дело! В новостях их обоих показали, не узнать было невозможно: те самые, которые неделю назад давали показания против вот этой русской девчонки. И, хотя русским доверять никак не возможно, сплошные мафиози да проститутки, в данном случае дело чистое: русская, как ни удивительно, сказала в прошлый раз правду, наркотики не её, теперь уже известно — чьи… впрочем, может быть, только этого Йоси… а тогда зачем он второго пристрелил? Ясное дело — товар не поделили! А этот Йоси, ныне тоже покойный, отравился собственным товаром. Стало быть, он торговал наркотиками, имел на эту русскую виды, она отказала, он ей отомстил, и что-то у него не вышло с напарником. А теперь представитель полиции морочит голову — кому?! СУДЬЕ!!! — и уверяет, что у них есть какие-то другие доказательства! И где же они? Сейчас ты у меня получишь…
— Так, доказательств я не вижу, свидетели ваши не пришли, давайте позвоним им!
Полицейский представитель сразу смущается:
— Ой, это же против обычной практики суда…
— Я лучше знаю обычную практику суда! Ну что — звоним вашим покойникам-наркоманам? Или снимаете претензии к арестованной? Нет, никакого залога я не буду требовать! Нет состава преступления!
* * *
Светлана открыла мне дверь, и я сразу услышала счастливые завывания Анны. Значит, Марина уже дома.
— Какое тебе спасибо, Леночка! Сейчас я тебе заплачу!
— Ну, спасибо не мне, как ты понимаешь, а моему религиозному знакомому, который так хорошо и удачно помолился… А почему, собственно, платишь ты? Должна-то Анна!
— Оставь, Лена… Я заплачу, и не надо трогать Анну. У неё и так проблем хватает.
Ну… конечно, у меня нет оснований считать, что меня обманули, свой гонорар я получаю, и всё же… Знаю я Светлану, она разыгрывает богатую тётушку. Бескорыстная дура. Нарвётся же когда-нибудь. Деньги я, конечно, возьму, но… да простит меня Марина, если она снова в беду попадёт, я её вытаскивать за Светкин счёт не стану.
— Лена, простите, пожалуйста… Я знаю, что должна вам деньги, я сразу всё не смогу отдать, но вот сейчас — пять тысяч шекелей, это мои сбережения, остальное потом, постепенно, ладно?
Я ошарашенно остановилась в дверях. Марина стояла сзади меня, протягивая пачку денег. Кажется, я поспешила ставить крест на этой девушке. Вот только… брать её деньги? Теперь почему-то стало совестно. Стоп. Есть одна идейка.
— Марина… спасибо тебе, но давай сделаем иначе. Скажи пожалуйста, ты получила денежную компенсацию с полиции за незаконный арест и побои? Давай-ка мы с тобой поедем сейчас к моему боссу, откроем дело на полицию, они никуда не денутся, заплатят, и гораздо больше, чем ты думаешь. Дело буду вести я. Вот и считай, что мы с тобой расквитались.
* * *
Друзья мои, почему вы так загрустили? Неужели вы поверили, что я и вправду мочу израильских полицейских направо и налево?! Да я же просто шучу! С первым апреля, дорогие друзья!
