Он красив до умопомрачения! Четыре гнутые ножки в виде львиных лап покрыты сусальным золотом. Подлокот-ники, смягченные нежнейшими небесно-голубым с сереб-ряной нитью атласом, пригнуты отягощенной лозой: на ней гроздья из камней – кабашонов и листья малахитовой глазури. Спинка принимает в свои объятия, лаская нежным шелком и прижимаясь ароматным красным деревом с зо-лотыми вкраплениями в виде райских птичек. А сиденье! Это не сиденье – это нечто, взбитое из пуха от крылышек юных ангелочков.
Он весь искрится. Вздыхает томным полупрозрачным «лунным камнем», поет лазуритовым облаком у изголовья, обрамленным алмазными звездами. Каждая линия его узо-ров – это поэтическая строчка, то нежная и таинственная, то пламенная и страстная. Узоры переплетаются, как фан-тастические драконы в брачном танце, то и дело взрываясь брызгами самоцветов на пике блаженства. Утопая в нем, ощущаешь себя на небесах. А он и есть земное отражение небес. Трон! Престол! Удел избранных. Предмет вожделе-ния и грез.
Сегодня, как и многократно прежде, он стоит на убран-ном шелками балконе и ждет своего хозяина. Новый хозя-ин взошел на него совсем недавно. Через час он воссядет, чтоб созерцать… казнь своего предшественника.
Внизу, в центре эшафота, стоит Плаха. Она почти ро-весница искрящемуся красавцу-трону, а какие разные судьбы! Плаха потемнела от времени и покрыта бурыми пятнами пропитавшей ее крови. Но она еще крепка! Никто не слышит ее тихий стон, когда, отсекая очередную голо-ву, стальное острие впивается в нее. Никто не считает на-сечек на израненной поверхности, по которым можно про-честь историю, как по календарю.
— Мое предназначение – возвышаться и возвышать. Твое – унизить то, что низвергнуто, — надменно произносит Трон. – Меня желают, тебя страшатся. Передо мной скло-няют головы, перед тобой их лишаются. Ты черна от крови и слез, уродлива от рубцов, оставленных топорами пала-чей.
— Это так. Но я принимаю последнее прикосновение губ и последний взгляд тех, кто был обольщен и обманут то-бой, — возражает плаха. – Я прижимаю к сердцу венценос-ные головы тех, чей царственный зад ты ласкаешь. Так кто же из нас достоин большего уважения? И кто из нас чище?
Новый хозяин медленно опустился на трон, воссев на небесно-голубые шелка и возложив руки на золотые по-ручни.
— Добро пожаловать! – едва слышно проскрипел Пре-стол. – Надолго ли?
Прежний хозяин также медленно опустился на колени перед плахой, кинув затуманенный слезами взгляд на Пре-стол, с которого был низвергнут.
— Я сожалею, — вздохнула Плаха. – Но, поверь моему опыту, твой преемник придет ко мне гораздо раньше, чем ты после своего предшественника. Он глуп и тщеславен. Его дорога с балкона на эшафот будет куда короче!
Никто и никогда не слышит, как перешептываются Пре-стол и Плаха. А жаль…
