Предновогодняя суета, все торопятся домой, смеются, и когда тебе толкают, ты вместо привычного — чтоб тебя…, с улыбкой говоришь — с наступающим. Удивительно, как на всех влияет предновогодние приготовления, обычно сердитые кондуктора разрешают проехать одну остановку, строгие начальники понимающе отпускают с работы пораньше, мужья ласковы, любовники щедры, дети послушны.
Новый год для всех это не только надежда на что-то хорошее (вот эти молодые люди помирится, а у них в новом году родится ребенок, а он получит новую работу), но и своеобразное выбивание у судьбы какого-нибудь блага. Все, начиная от 3 летнего карапуза (купите мне лошадку) и, заканчивая президентом крупной компании (заводик Михайлова бы мне прикупить, эх, можно, конечно, и не весь, но 95% — это железно) возлагают такие огромные надежды на новый год. Мы слезно просим пересмотреть нашу судьбу уже в первом чтении нового года и внести счастливые изменения в первом квартале.
Новогодняя мишура была повсюду. Магазины соперничали друг с другом, кто, дескать, лучше. На витрине одного из супермаркетов в искусственном снегу утопали елки, за ними прятались пушистые игрушечные зайцы и медвежата. С правой стороны витрины стоял манекен снегурочки. Обычно на нем была какое-нибудь платье от кутюр, сейчас же на нем была короткая кожаная синяя юбочка и накидка, отстроченная голубым мехом. Рядом с елкой стоял игрушечный домик с красной крышей, посыпанной сверху искусственным снегом, в окошке горел свет. Выглядел он как настоящий.
Этот домик давно уже приметила маленькая девочка. Каждый раз, возвращаясь из садика, она подбегала к витрине, прижималась лбом к стеклу и несколько минут, не отрываясь, смотрела на него. Потом спрашивала у мамы, сколько осталось дней до Нового года, и с торжеством, обращаясь к соседской девчонке Люське, говорила, что домик ей папа обещал на Новый год подарить.
За два дня до новогоднего торжества около витрины остановилась девушка. Хорошенькая, в бордовой дубленочки и такой же шапочки. У девочки были большие карие глаза с непонятным волнующим огнем. Всем мужчинам, кто встречал эту девушку, хотелось обернуться и еще раз заглянуть ей в глаза. Девушка улыбнулась своему отражению, поправила шапочку и замерла… Она увидела домик. Лицо ее сразу же как-то странно изменилось, она обернулась и позвав мальчишку, следующего за ней словно тень, сказал: Знаешь.. Потом на секунду замолчала. Вздохнула и продолжила: «Я всегда в детстве хотела иметь кукольный домик. А мне его не покупали. Родители были сами еще студенты, жили в общежитии…» Голос у нее задрожал, она ни минуту замолкла, как будто не могла справиться с вдруг нахлынувшим волнением, потом слабо улыбнулась и продолжила: «Наверное, мне стоит его купить себе. Знаешь, поставлю его на комод, как напоминание о тех годах. Как ты думаешь? Сейчас посчитаю, хватит ли у меня денег…».
— Не надо. Я сам — и мальчишку как ветром сдуло.
Лицо девушки изменилось, на лице появилась довольная улыбка, она поправила опять свою, итак безупречно сидящую, шапочку, и послал поцелуй своему отражению:
— Умница! Вот готов подарок для Олюшки. Остался подарок маме, ну это Толик купит.
У нее было несколько поклонников, которые друг о друге даже не подозревали. Не задумывались они даже зачем Катерине мягкие игрушки, книги по медицине, справочник «Как победить ревматизм», куча помад, при этом учесть, что сама она редко красилась. Они покупали все, что она говорила, как ни странно это звучало. Даже если бы она стала себе покупать тонометр, и то не возникло бы вопроса. Ну, а если кто-то из них спрашивал (что бывало очень редко), где его медвежонок, то Катерина отвечала, что любимая племянница так не хотела с ним расставаться, что пришлось ей подарить.
Только Наташке, невесте брата, она ничего не купила. Достаточно того, что Лешка ей собирается подарить обручальное кольцо. Она вспомнила, как Лешка попросил ее красиво упаковать подарок, и она ОЧЕНЬ тщательно запаковала его в такое огромное количество коробок, что Наташке придется не один час все это разбирать. Представив ее в горе упаковочной бумаге и мишуры, она улыбнулась. Но больше всего она ненавидела Наташку зато, что она любила. Не потому что любила ее брата, вовсе нет. За то, что она могла любить вообще. Эта дурочка, с короткими каштановыми волосами, одна из самых преуспевающих менеджеров строительной фирмы, сумевшей купить себе на собственные средства хороший автомобиль, вела себя как глупая влюбленная девчонка. В свои семнадцать лет Катя никого никогда не любила, и не влюблялась. Ей казалась так не экономично использовать свое женское предназначение. Мужчины – это Санта Клаусы с мешком подарков, как всегдашний праздник жизни! И не более! Катерина была осторожна и требовала не очень много, но от многих, что и составляло неплохой гонорар за ее привлекательность. А оплата!. Какая оплата? Скажите спасибо, что я с вами вообще захотела встретиться.
Димка выскочил из магазина, сбив одного дяденьку. Глупый, ушастый, прыщавый интеллигент (гупи) — такое определение дала ему Катя. «Представляешь, он был последним» — выпалил «гупи». Подарок был обернут в красивую золотистую бумагу с красными сердечками и повязан просто ОГРАМАДНЫМ красным бантом. Увидев такую упаковку, Катя слегка поморщилась, потом изобразила на своем лице радость и благодарно поцеловала его в ЩЕЧКУ.
Катя довольная пришла домой, бросила подарок в спальне и пошла на кухню. Там, босиком, Лешка гладил брюки. Она отобрала у него утюг и погнала его одеваться, с усмешкой сказав ему, смотри не будет тебя ждать твоя Наташка, уйдет.
Наташа уезжала на Новый год к родителям в другой город, и они договорились встретить его 30 декабря вдвоем в ресторане. Для Леши это было очень важное событие. Он решил подарить ей кольцо, обручальное. Лешка мог «решительно» кому-нибудь набить морду, послать очень далеко, иногда даже показать дорогу или проводить, но сделать предложение «решительно» он никак не мог. Три слова «выходи за меня замуж» казались ему такими непостижимыми, как китайская грамота. Даже учить их было бесполезно, сколько раз он пытался вроде сказать, язык прилипал к гортани, ему, почему-то сразу хотелось пить, потом есть, потом вдруг срочно надо было позвонить или бежать. И как только он оказывался на безопасном расстоянии от Наташкиной квартиры, он обретал способность говорить. Больше так продолжать не могло, уже более 4 лет длилось эта история, Наташка уже стала чаще намекать о каких-то иностранных компаниях, которые так и жаждут заполучить ее и о симпатичном соседе с верхней этажа (с последним уже разобрались, он уже не симпатичный, а вот с иностранными компаниями сложнее…). И, наконец-то, он решился купить ей кольцо, написать объяснение в любви и затем устлать дно коробки лепестками роз, положить свое признание и подарок. Она должна была, по его представлению, сама догадаться, что это означает. В конце концов, и так все понятно.
Одеваясь ну ходу, он спросил у Катерины:
— Ты мне упаковала подарок?
— Да, в спальне.
Лешка нашел в спальне большую коробку с «попсовыми» сердечками и розочками, правда, что-то очень большую. «Перестаралась» — подумал он про сестренку. Она была перевязана красным бантом. Он улыбнулся, взглянув на часы, охнул и помчался на свидание…
Наташа на работу опаздывала, торопилась, нервничала, и все никак не понимала, зачем она захватила Лешкин подарок. Зачем? Она не понимала, зачем он ей подарил ЭТО? Она вздохнула и вспомнила, как она мечтала, что он ей все-таки на этой Новый год сделает предложение и подарит обручальное кольцо, а тут это.
— Вот посмотрите, что мне подарили, с негодованием в голосе показала Наташа на работе сотрудникам ее отдела.
Девчонки с интересом рассматривали подарок. Там оказался обычный детский домик для кукол.
— А может, сестренка подложила, она ведь тебя, говоришь, не особо любит.
— Вряд ли. Она могла пару серых мышек положить в коробку, но запихнуть их в домик, у нее воображения не хватило бы.
— А что они там?
— Кто
— Мыши?!!!
— Ну что ты, он пустой.
— А может это намек?
— Да? И на что?
— Ну, на то, что у вас такой же будет домик.
— Да же если так, что мне с ней делать!
— А давай шефу подарим, у него ведь дочка! Он, наверное, обрадуется.
— Что же. Пусть хоть кому-то в этот Новый год будет хорошо!
Степанов был страшно занятой человек. Настолько занятой, что о том, что скоро Новый год ему приходилось напоминать буквально все время. Во вторник, например, он, позвав свою секретаршу Оленьку, сказал ей:
— Так, завтра планерочку проведем. Оленька, записывайте. Где-нибудь в районе 18.00. Все сотрудникам…
— Пал Палач, завтра у нас, как бы это сказать, новгодний бал.
— Бал? Завтра? И что я тоже там буду? Да? Ну, хорошо, тогда послезавтра. После обеда, так часиков в 17-00. Что не так? Как Новый год. А какое сегодня число? Да?! Какой ужас…
Он знал все про строительство и ничего, про все остальное. Вот задали бы ему вопрос, почем нынче огурчики. В жисть не сказал бы, даже приблизительно. Всем дома заправляла его жена, и огурчиками, и помидорчиками, и подарками всей многочисленной родне. Жену это вполне устраивало, разумно считая, мужу не зачем знать истинную цену ее вещей. А вот гостям она, конечно, на ушко шептала и тащила к шкафу: «Это Гучи, это тоже Гучи». Пал Павлович, не понимал, чего они так все ахают. Если бы знал, то заставил бы жену выучиться на швею. Пусть ходит теперь в марке «Степанов». А чего, очень даже звучит. Степанов!
Степанов домой, за частую, приходит только поздно вечером и уходил очень рано. А в выходные часто нужно было бывать на объектах. Он говорил себе, вот сдам этот проект и тогда в отпуск с женой и дочкой. Но за этим проектом был следующий, за ним еще один. Однажды, когда он ждал клиента, он случайно он увидел рядом детский отдел. Купил погремушку, думая, как обрадуется дочка. Когда он показал безделушку жене, та странно посмотрела на него и сказала, мы вообще-то уже читать учимся… Степанов вдруг с грустью понял, что он не видел, как растет дочка, что он не радовался когда она сделала первый шаг и когда сказала свое первое слово. Вот поэтому для него было такой приятной неожиданностью получить подарок от Наташи. Идя, домой, он подумал, что надо бы завернуть его в более подходящую бумагу, а то это уж слишком взрослая какая-то. Он посмотрел на огромные красные розы и сердечки на золотистой бумаге, покачал головой и направился в отдел упаковки подарков.
В отделе кроме него и одной чрезвычайно полной дамы никого не было. Продавщица упаковывала ей просто манусенькую коробочку. Продавщица была новенькая, что сразу угадывалось по ее неумелым движениям. Пал Павлович глубоко вздохнул и вдруг с ужасом увидел, еще парочку манусеньких коробочек.
Девушка виновато ему улыбнулась и предложила пока выбрать упаковочную бумагу. Ему приглянулась золотая бумага с разноцветными петушками. Веселенькая такая. Пока он стоял и крутил ее со всех сторон, подошла женщина и сказала, что ей вот точно такую же. «Год петуха!», с не понятной гордостью добавила она.
— А мне не важно, мне для ребенка.
— Мне тоже можно в такую же бумагу, вдруг раздался голос.
Степанов обернулся. «Мне для дочки» — смущенно добавил незнакомец.
— Какой заботливый, — подумал он, — тоже для дочки.
— Типичный семьянин, — с некоторой завистью подумал он про него, — и, наверное, про жену не забыл. Дубина! А ты забыл!
Сказав продавщице, чтобы она пока заворачивала, он подойдет попозже. он пошел бродить по супермаркету. На третьем этаже он встретил того «семьянина» из отдела. «Вам уже все, — вежливо поинтересовался он. «Да нет, она так медленно все делает, — улыбнулся ему в ответ мужчина, — я решил пока жене подарок выбрать». «Как мы похожи», — усмехнулся про себя Степанов, пожелал удачи и в какой раз за день «наступающего» он смело двинулся в отдел парфюмерии. К запахам он был совершенно равнодушен, лучше бы, если бы от жены ничем не пахло, чем пахло резким сладким, язык не поворачивался сказать, ароматом. Жена смеялась, и говорила, что он ничего не понимает во французских духах. «Не понимает, — проворчал он, — вспоминая это. Тут ему пришла в голову забавная мысль. И он попросил продавщицу выбрать духи с каким-нибудь свежим запахом, как, например, морской бриз. Понюхал и опять улыбнулся. Попросил завернуть. Забежал забрать подарок и довольный пошел к машине с чувством, что жизнь удалась.
Что нельзя было сказать о Егоре. Ему пришлось купить вместо домика большого розового зайца. Продавщица уверила, что такой заяц не может не понравиться маленькой девочке. Она даже нашла для него коробку, что бы не помять корзинку с цветами в руках у зайца.
— Как я мог! Но я же работал. Это не отговорка. Ты мог, если бы очень захотел. Надо было раньше. Всегда все тяну до последнего, ругал он себя.
Долго он курил стоя около своего дома, не решаясь, зайти. Слезы дочки, укоризненный взгляд жены ему так не хотелось видеть. Тянул до последнего, сходил к соседу забрать кассеты, который тот обещал пол-года назад, к соседу напротив — починить компьютер, что вызвало полный восторг с их стороны.
И когда он зашел домой, дочку уже спала, а гости сидели за столом. Жена бросила на него обеспокоенный взгляд, теща подозрительный, все остальные недоуменный. Прийти под Новый год в 23-00 и не пьяным, и без следов губной помады, абсолютно нормальным было ненормальным.
Утром он проснулся от того, что его на нем кто-то радостно прыгал.
— Папа, папуля, я тебя так люблю. Спасибо за подарок.
— Тебе понравился?
— Конечно.
— Да? И как ты его назовешь?
— Назовешь?
— Ну да! Неси-ка его сюда, сейчас придумаем ему имя какое-нибудь.
Дочка принесла коробку, в которой, кто бы мог подумать, был тот самый кукольный домик.
— Где ты это взяла?
— Там, под елкой.
Егор посмотрел под елкой, все подарки были уже распакованы дочкой, а зайца нигде не было. Интересно, а зайца могут превращаться в домики, если этого очень хочется. Ничего другого в голову ему прийти просто не могло.
Степанов был не мало удивлен, что вместо ожидаемого домика в коробке оказался пушистый розовый заяц. Но Веронике он так понравился, что она замучила всех, повторяя по 5 раз в день: «Это мне папа подарил».
Единственной для кого этот день был не очень радостным, так это для Татьяны, молоденькой продавщица из отдела упаковки подарков, которая и перепутала в спешке подарки.

Яна Романова.