Человек не в силах не утопить
душу в озере голубой печали,
плачет и шевелит плечами
сутулыми и растроганными.
Его подруга бела как смерть —
с глазами черными, точно ночь.
Она больше не смеет сметь,
она больше не может мочь…
Точка-коршун, как ножка циркуля,
в небе описывает круги
над погорелым цирком,
где плакальщик-клоун
оставил звучать шаги,-
и исчез в коконе хохота гомерического.
Хлопайте и ногами топайте,
рвите в клочья, пусть станут хлопьями
хлопоты!
Клоун бабочкой стал коричневой!
И от цветка к цветку
перенося тоску
в корзине веселья —
и в ней же пепел
из крематория,
к тупику
приходит,-
глохнет, немеет…
В объятьях крепких
реальности на боку
слепнет
льнет губами синими к красному роднику
губами красными к чистому роднику
губами радужными к истокам