Прежде всего, Михаил, благодарю за внимательное прочтение моего стихотворения! мне очень лестно, когда кто-то взглянет не поверхностно на то, что я делаю.

Насчет Анненского: я делаю упор именно на нем потому, что именно он, а не другой (С Царским Селом связано много имен, в том числе и имя Тютчева, что малоизвестно) «видится» мне в моих прогулках по парку, и именно его образ окружен для меня романтическим ореолом.
Мне важно, чтобы прозвучало это любимое мною имя.
Когда я писала стихотворение, я отталкивалась от чего-то конкретного, а не абстрактного — поэтому я подчеркиваю этот источник. Мне важна личность того поэта, который возбуждает во мне такие ассоциации. Это вполне конкретный человек, а не абы кто.

Дуб в царскосельском парке не может быть просто повален, как любой другой дуб. Дубы там, посаженные еще со времен Екатерины — хранители времени, свидетели эпох; их век — как век человеческий, потому что повидать и испытать им пришлось очень много — в том числе и фашистские бомбежки и оккупацию.
Поэтому дуб смят и уснул — наконец; после всех этих испытаний.

Крикам Того воронья. Вообще, воронью трудно в чем-либо верить. Но есть особое «воронье», которое навевает какие-то мысли, пробуждает интуицию. Это можно только почувствовать, прислушавшись. слово ТОГО напускает туману — что мне и нужно, ибо само стихотворение несколько неопределенное, потому что я ощущаю присутствие отсутствующего поэта в этом парке, и стараюсь это передать в стихе. От того и гул сомнительный, ибо никто не может сказать точно — правда ли все это.

Благодарю Вас и буду очень рада критике. Я люблю прямоту. Я познакомилась с Вашими рецензиями и статьями и многое мне очень созвучно и понятно.

С признательностью,
Ольга.