МАЛЕНЬКИЙ АНГЕЛ


МАЛЕНЬКИЙ АНГЕЛ

Я проснулся рано утром,
Я увидел небо в открытую дверь.
Это не значит почти ничего,
Кроме того, что возможно, я буду жить.

«Доктор моего тела», Наутилус Помпилиус

Сколько раз я уже видел этот сон, десять, двадцать? Здесь, в далекой стране, он все чаще возвращал меня в прошлое. Мне снилось будто я стою в классе у доски и читаю детям стихи. До войны я работал учителем литературы в начальных классах школы. Мне нравилась моя работа. Мне нравятся дети. В них есть что-то такое, что заставляет тебя жить дальше и поступать правильно. Наверное, именно благодаря этому я добровольцем пошел на войну.

Я проснулся от прикосновения чьей-то руки и открыл глаза. Это был маленький мальчик. В белой, длинной, почти до колен, рубахе, он стоял и смотрел на меня своими невинными синими глазами.
— Кто ты?— тихо спросил я и посмотрел по сторонам. В палатке царил полумрак. Часы на тумбочке у моей постели показывали пять утра. Мои товарищиь еще крепко спали. До подъема оставалось не меньше двух часов.— Как ты сюда попал?
В лагере не было детей. И до ближайшего населенного пункта было не меньше сотни километров, так что явиться мальчику было неоткуда.
Синеглазое созданье не ответило на мой вопрос. Вместо этого мальчик взял меня за руку и тоже тихо произнес:
— Пойдем.— Он потянул меня к выходу.— Пойдем. Я должен тебе что-то показать.
Я повиновался. Мы вышли из палатки. Снаружи было сумеречно, но на горизонте небо уже совсем посветлело. Ночью шел дождь, и в воздухе все еще стояли запахи мокрой земли и свежей, отмытой от пыли зелени. Днем, когда воздух накалится до невыносимой температуры, этих запахов уже не будет. Мальчик повел меня к восточной неукрепленной части лагеря. В этом месте в укреплениях не было надобности, так как здесь плато, на котором мы разбили свои палатки, заканчивалось крутым обрывом. Неудобное расположение, отрезающее пути к отступлению, но с другой стороны и напасть на нас можно было только с одного края. Мы подошли к кромке обрыва.
— Смотри,— мальчик протянул руку и показал на Восток.
— Что там?— не понял я.
Мальчик многозначительно приставил палец к губам и тихо прошептал:
— Просто смотри.
Я повернул голову и посмотрел в указанном направлении. Ничего особенного. Внизу, на сколько хватало глаз, простирался нескончаемый лес и небольшие горы. В ложбинах между горами все еще белел накапившийся после ливня туман. Обычный пейзаж, какой я вижу каждое утро. И тут из-за горизонта выглянуло солнце. Сначала краешком. Оно осветило все вокруг. Это была великолепно словно музыка. Первый аккорд нового дня. Я, затаив дыхание, следил за восходящим светилом. Оно было огромным и красным, словно его макнули в кровь. Его свет залил все вокруг, приобразив картину новыми красками.

Мы долго следили за восходом, до самого конца, пока солнце не начало набирать привычную яркость, и не начало резать глаза.
— Держи.
Я совсем забыл о мальчике. Он все еще был рядом и держал меня за руку. Я посмотрел на него. Мальчик протянул мне свободной рукой что-то белое. Это было большое белоснежное перо. Я взял его и положил в нагрудный карман.
— Спасибо,— сказал я ему.
— Не за что,— ответил мальчик и улыбнулся. Его синие глаза неотрывно смотрели на меня. Утренний прозладный ветер шевелил локоны его волос и развевал полы его длинной белой рубахи.
— Кто ты?— я вспомнил, что он так и не ответил на мой вопрос.
Резкий, противный визг не дал мне расслышать ответ. Через мгновение, совсем рядом за нашими спинами прогремел взрыв. Я невольно вдрогнул и закрыл глаза, обернулся и вновь их открыл, увидел, что наша палатка превратилась в клочья. На том месте, где она стояла, зияла огромная воронка. Мои товарищи погибли. Их изуродованные тела были разбросаны вокруг дымящейся ямы. Я испуганно посмотрел на мальчика, но его уже не было. Он исчез.

Затем наступил настоящий ад. Загремели взрывы, загрохотали пулеметы, со всех сторон неслись стоны и крики. Я бросился к месту, где недавно стояла наша палатка, с ужасом глядя на мертвых товарищей, нашел уцелевшую винтовку и побежал к линии обороны.

В этом бою погибло почти две третьи наших. Врагов полегло еще больше. Но я выжил и пережил еще много таких боев. Сейчас война закончилась, и я снова преподаю детям литературу. Я люблю детей. Я всегда думаю о них, и думаю о том мальчике, благодаря которому пережил ту войну и благодаря которому снова могу заниматься любимым делом. Я больше не вижу тот сон, где я стою у школьной доски, наверное, потому что в этом нет необходимости, я вернулся к прошлому, но теперь мне часто снится война.

Я часто рассказываю эту историю моим друзьям-сослуживцам, тем немногим, кому удалось уцелеть в той войне, но они не верят мне. Смеются, называют романтиком. Говорят: «А, может, не было никакого мальчика? Может, тебе просто приспичило?» Но я не обращаю внимания на их шутки. У меня есть доказательство – большое белоснежное перо. Оно и сейчас, когда я заканчиваю писать эти строки, лежит на моем столе.

14 августа 2003 года
Санкт-Петербург

0 комментариев

  1. ekaterina_serejina

    Сергей, Ваши вещи читать мало того, что интересно, но, что не менее важно, легко. Ни одного слова не пропускаешь, потому что все идет, как идет. Ничего лишнего. Поверьте, читателю это приятно.

Добавить комментарий