Писатель и Смерть

Вот, вот оно! Именно так и надо написать!
Непризнанный писатель Вася Пупкин глубоко затянулся, опустил ручку на бумагу и…
Самокрутка немилосердно обожгла губы. От неожиданности Вася Пупкин выплюнул бычок на пол. Поднимать не стал. Полу все равно уже сильно не навредишь. Да и от бычка осталось лишь название.
Он посмотрел на выпотрошенные окурки, разорванные сигаретные пачки. Подумал, что надо бы сходить за сигаретами. Да и из еды чего-нибудь купить. А то третий день питаться только чаем без сахара…
Вот только на все нужны деньги. Так что сначала придется вспоминать, кто из друзей еще не разочаровался в его кредитоспособности. Потом идти в гости, долго болтать о всякой ерунде. Если не выгорит, топать еще к кому-нибудь. Вася вздохнул и решил потерпеть.
Снова взявшись за ручку, он вывел:
“Антон уже чувствовал приближение смерти…”
— Ерунда, — раздалось за спиной.
“Голодный бред,” – определил для себя Пупкин, но на всякий случай спросил:
— Что именно?
— Приближение смерти. Ничего такого люди не чувствуют. Чаще наоборот, упорно не верят в очевидное.
— А предсказания? Шестое чувство?
— Сказки. Чужую смерть, правда, некоторые еще предсказывают. А вот свою… Вот ты, Вася, что-нибудь почувствовал?
Пупкин обернулся. Фигура в черном балахоне сверкала голым черепом и дружелюбно помахивала косой.
— Э-э. Вы ко мне? – только и смог выдавить писатель.
— А ты тут еще кого-нибудь живого видишь. Даже тараканы вымерли. А уж на что живучие твари…
— Так ведь я…
— Молод и полон идей? Сам виноват. Дешевку всякую курим? Курим. Питаемся чем? Дрянью, да и то через день. На улицу практически не выходим. Режим не соблюдаем. Так что загадывай последнее желание, и в путь. Телесная оболочка налево, духовная – направо.
— А какое желание? – Вася уцепился за последнюю надежду.
— Любое. Только учти: неисполнимые желания не исполняю.
— А пожить…
— Обойдешься…
Пупкин задумался. Что бы он хотел? Секс с фотомоделью? Ужин в ресторане? Отдых на Канарах? В данный момент все это казалось незначительным. Стать знаменитым писателем?
Вася не жаждал дешевой славы. А вот признания… Все знакомые считали его гением. Все издатели, к которым он обращался, — скорее, наоборот. Основная масса населения Земли писателя Васю Пупкина попросту не знала. И, похоже, так и не узнает. Пупкин решился:
— Хочу узнать, что люди думают о моих рассказах.
— Какие люди?
— Все.
— У меня что, других дел нет, кроме как соцопросы устраивать? – возмутилась Смерть. – Неисполнимо.
— Ну тогда хотя бы вы прочитайте, — вздохнул Вася. – Выскажите мнение, так сказать, незаинтересованного… лица.
— Времени нет. Давай, загадывай желание, и пошли.
— Тогда это и будет моим желанием.
— И почему все графоманы одинаковы? – махнула рукой смерть. – Ладно, один, самы короткий.
Выбирал Пупкин долго. Не самый, честно говоря, короткий. Жить уж очень хотелось. Но Смерть и не возмущалась. Приняв из рук писателя пачку листов, она принялась за чтение. Вася терпеливо ждал. Через полчаса последовал отклик:
— Давай, что ли, еще.
— Может, заодно и чаю? – проявил вежливость Пупкин.
— Лучше водки. Работа у меня тяжелая, стресс снимать надо.
— Так ведь это…
— Денег нет? – Смерть выудила из балахона тысячерублевку. – На, сгоняй, купи что-нибудь.
— Зарплата у вас, похоже, хорошая, — уважительно сказал Вася.
— Добровольные пожертвования, — объяснила Смерть. – Многие откупиться хотят. Иногда идешь навстречу.
— А расценки?
— На сутки, не больше. Чтобы успеть закончить земные дела. Мне ведь и деньги без особой надобности. Беру, чтобы не обвинили в излишнем мягкосердечии.
— Понятно, — сник Пупкин. – Так что купить?
— Водки и закуски. И это, — к Васе перекочевала еще одна бумажка, — на качестве не экономь.
Чтение затянулось надолго. Наконец Смерть отгребла от себя кучу листов и спросила:
— Все?
— Угу. – Писатель, сытый и довольный, уже смирился с мыслью о скорой кончине.
— Печататься тебе надо, Вася. Такой талант пропадает.
— Где? Я что, думаешь, не пытался. Бесполезно. А сейчас, вроде бы, и совсем ни к чему.
— Знаешь, что-то я передумала, — вдруг сказала Смерть. – Так что я пойду, а ты оставайся. Живи еще, пиши.
— Вы еще заходите, — ляпнул радостный Пупкин первое, что пришло в голову.
— Обязательно. Приду, подведу, так сказать, итог творчества.
— А когда?
— Много знать хочешь. У тебя, кстати, связь какая-нибудь есть?
— Письмом если только.
— Эх, нищета. Ты вот что, завтра дома будь. К тебе зайдут.
— Зачем?
— Собираюсь заглянуть к одному издателю. Либо тебя напечатают, либо…
— Либо что? – испугался Вася.
— Напечатают. Я умею уговаривать. Все, Вася, не поминай, как говорится, всуе.
— До ск… Было при… — Пытаясь подобрать подходящую формулировку, Пупкин вскочил, зашатался и свалился на пол.
“Не стоило столько пить,” – было его последней мыслью.

Поднялся непризнанный писатель Вася Пупкин по звонку. В дверь. Окинул взглядом захламленный стол.
“Что я вчера праздновал? И у кого одолжил?”
Вспоминалась только какая-то чушь.
Устав звонить, неизвестный перешел к более активным действиям. Дверь сотрясалась от ударов.
“Надо открыть, – решил Вася. – Еще пара минут такого упорства, и без ремонта не обойтись.”
За дверью стоял прилично одетый и неприлично пьяный мужик. Не дожидаясь приглашения, он вошел, сел на стул и вытащил лист бумаги.
— Давай, собирай согласно списка, и со мной.
— Куда?
— В редакцию. Контракт подписывать будем.
— Так мне бы осмыслить, подготовиться.
— Осмыслить!? У меня каждая секунда на счету! Вот что, — мужчина что-то дописал на листке. – Завтра, в десять ноль ноль, придешь по этому адресу. Спросишь шефа, то есть меня. А сейчас, — узрив недопитую бутылку, благодетель налил себе полный стакан, — выпьем за начало плодотворного союза, и я пойду.
— Я бы воздержался.
— Как знаешь. – Мужчина вылил в себя содержимое стакана и закусил случайно уцелевшим после вчерашнего огурцом.
— Вы бы не злоупотребляли. – Пупкин решил проявить заботу о здоровье свалившегося на него счастья.
— А, какая теперь теперь разница. Неделя всего осталась.
— Откуда вы знаете?
— Оттуда. – Мужчина ткнул пальцем куда-то вверх.
Затем прикончил бутылку и вышел, не закусывая и не прощаясь.
“Вот ведь удача привалила. И откуда он только узнал? — Вася вертел в руках список. – Интересно, сколько мне причитается? Наверное, даже не все долги отдам. Ничего, еще не вечер, писать вроде не разучился.”
Он на всякий случай перечитал то, что успел накропать вчера. Отличная вещь вырисовывается, однако кое-что звучит фальшиво.
— Ерунда! – громко сказал Вася Пупкин, вычеркнул последнюю строчку и написал:
“Антон никак не хотел верить в то, что умирает.”