Предновогодний дебют

Нынешний декабрь выдался на редкость теплым и бесснежным – в общем, рай, да и только. С одной стороны, это и хорошо: на улице плюс семь, травка зеленеет, и главное, от морозов прятаться не нужно. А люди-то, люди… Так и шлындают, так и шлындают – не сидится им дома, будто весну учуяли. А перед самым Новым годом и вовсе всех прорвало: кто в магазин за продуктами, кто на рынок за игрушками, а кто и на работу – вот как я, да не куда-нибудь, а в облздравотдел с отчетом. Хорошо хоть вовремя сварганила, а то сиди потом, мучайся перед праздником.
Подхожу к светофору, жду служебный автобус, и со мной ещё трое попутчиков. Утро тихое, спокойное, стоим, новогоднее меню обсуждаем. А вокруг хорошо так – редкий снежок падает, и гирлянды в витринах сияют.
И вдруг – как гром среди ясного неба:
— Ах ты гад, паршивец ты этакий, думал, я не вычислю тебя? Думал, из командировки не приеду?! А я вычислил. Вы-ычислил!.. Ща ты у меня получишь, ирод поганый!
От неожиданности мы замерли – куда и разговор подевался, а затем, повернувшись на крик, все дружно расхохотались – в нашу сторону бежал мужичок, почти… голый! Высокий, худенький, со всклоченными волосами и в тапках на босу ногу он был так смешен, что через пару минут, мы уже не хохотали, а схватившись за животы, визжали как ненормальные.
Из всей одежды на его плечах живописно трепыхалась лишь цветастая женская кофта, да на бедрах, как флаги, развевались готовые вот-вот свалиться белые семейные трусы. И сей антураж нам был очень хорошо заметен, потому что стояли мы к происходящему не прямо по ходу действия, а наискосок.
Его преследователь, злой и решительный, что есть духу, гнался за ним и, похоже, догонял бедолагу. А бедный любовник, несмотря на то что бежал всё ещё резво, и в самом деле уже начинал сдавать, и помехой тому были комнатные тапки, которые, неуклюже болтаясь на его ногах, видно, мешали ему, и то ли от встречного потока воздуха, то ли оттого что ослабла рука, только левая ягодица бегущего вдруг обнажилась и предстала перед нами во всей своей бело-сметанной красоте.

— Люди добрые, гляньте, трусы вот-вот упадут, — мгновенно вписавшись в ситуацию, вскричала только что подбежавшая женщина.
— Наверно, резинка лопнула, — простонал кто-то поблизости, заикаясь от смеха.
— Ха-ха-ха! – согнувшись в три погибели и размазывая слёзы по щекам, почти рыдали мы.
Смеялась остановка напротив, смеялись молодые продавщицы, вышедшие из магазина, останавливались машины, и водители, осклабившись, дружно гоготали:
— Эй, парень, заваливай сюда, спасём, как-никак!
— Что, своего учуяли, казановы чёртовы?! – выделялся пронзительный женский голос с противоположной стороны.
— Эй, э-эй… ненаглядный ты наш, — кричали продавщицы, — лучше сюда заворачивай: ты-то как раз нам и нужен!
И снова:
— Ха-ха-ха!
А обманутый муж, невзирая на дикий хохот и голоса, что неслись со всех сторон, всё так же решительно бежал за несчастным и отчаянно орал:
— Ты думаешь, не догоню?.. Догоню-ю!.. Догоню и врежу, так врежу, что навсегда забудешь дорогу в мой дом. Я те покажу, как к чужим бабам в постель лазить. У-у, скотина, молокосос проклятый!
— Врежь ему, врежь по голой заднице, чтоб не повадно было, — сложив ладони рупором, басил коренастый мужчина с остановки напротив.
— Дурак, — выделяясь фальцетом, кричал наполовину вывалившийся из кабины водитель подошедшего автобуса, — ты скалкой-то не его, а бабу свою. Чтоб ей, стерве, не повадно было!
Поравнявшись с нами, несчастный любовник сбросил ненавистные тапки и, едва переведя дух, помчался дальше.
— Милок, ты чегой-то так… опростоволосился? – включившись в паузу, не удержалась я.
— Чего, чего… Потому что первый раз на ночь-то…
— А-а, дебют, значит, — снова расхохоталась я.
— Ага… только неудавшийся, — заворачивая за угол, успел крикнуть он и скрылся из виду.
— Я те покажу дебют, паршивец драный! Я те покажу-у!.. Всю жизнь у меня помнить будешь! – горланил обманутый, подбегая к нам.

Хохот стоял такой, что кажется, гудела вся улица. И не было человека, который остался бы равнодушен к судьбам любовника-неудачника и его преследователя. Крики, смех, шутки, ирония – всё смешалось в это предновогоднее утро, и только тем двоим было не до нас. Они уже скрылись за поворотом, и одному Богу было известно, чем закончилась эта предновогодняя история – дебют для одного и драма для другого.