Два брата (сказка)

1
Едва ступил Гришка на дорогу, что шла вдоль деревни, как сразу потерял сознание и упал. Деревенские соседи по избе, оставшейся двум городским братьям от родителей, обнаружили парня в беспамятстве. Недолго мешкая, запрягли лошадь и отвезли в ближайшую больницу. И всё удивлялись, зачем Гришка-дачник явился втихомолку. Ни с женой, ни с братом, а один. Да и не в сезон. В конце октября месяца. С больничного телефона доставщики вызвали из Москвы Гришкиного брата Рому, чтоб забрал больного. Ромка, по их мнению, заслуживал доверия, был толковее Гришки-то, гуляки, хотя и моложе, и не женат ещё.

В больнице Рома, как прибыл, начал допытывать у врача, что да как.
-Отравился ваш братец мухоморами. Полно этой дряни мы из него вымыли.
-Да как же так, зачем это он и откуда теперь мухоморы?
-Сам не пойму, — удивлялся врач. Бредил он. Бред странный, какие-то разговоры с бесами, а ещё про убитых девушек, вроде китаянок. И уже, придя в себя, он всё плакал об этих девушках, смешав сон с явью. Теперь можете его забрать.

Роман вошёл в палату. Внешне братик его Гришка более или менее вроде бы оклемался, но вид имел растерянный и даже испуганный.
-Встать можешь? — спросил Ромка.
-Теперь уже могу, едва концы не отдал.
-Вечно с тобой что-то несусветное. Что ещё за чудеса с мухоморами? Где же ты их отыскал, что за дурак, право! — напустился младший брат на старшего.
Тот в ответ только молча затрясся.
-Ну ладно, пойдём в машину. Давай рассказывай всё по порядку. Дорога дальняя. Со всеми подробностями, — потребовал Ромка.
-Да за клюквой я приехал! Хоть у моей благоверной, у Капки спроси, как домой вернёмся.
-Ну и где твоя клюква?
-Так не нашёл я клюквы. Бесы попутали. Заблудился я.
-Здравствуй, приехали. Бред прошёл, а ты снова про бесов? Пил?
-Ну, утром родителей помянул, прежде чем в лес идти.
-С кем пил?
-Один, — криво усмехнулся Гришка. А то охотников до чужой водочки много, а у самих ни хрена нет.
-И в кого ты такой жмот уродился?

Тут все Гришкины лесные мытарства вспомнились ему как наяву. И стал он рассказывать, что с ним приключилось.
Началось с того, что выскочил из-за куста хромой чёрный мужик с закрученными острыми рогами на голове.
-Здорово, Гришка, бездельник!
-Ты кто такой? — отпрыгнул от него Гришка в сторону.
-Я Блударь козлорогий. Аль не узнал меня, блоха беспокойная? Ты ж мой собрат, балбес болезный, бесполезный. Бес — полезный, бал — бес, давай справлять бал, балагурить будем, беситься! Блеять козлами: «б-бе-е-е». Бедокурить, блефовать, в бедламе брыкаться, буйствовать, безобразничать, безумствовать!
И рогами кручёными на него так и попёр. А куда денешься?
Вытолкал бедолагу на поляну.
Видит Гришка, на пригорке когтистые ведьмаки с пёсьими головами режутся в карты. На крысиных шкурках возле каждого поблёскивают сложенные в столбики монеты. Карты у них меченые, а взятки они людскими душами берут. И в его сторону так и косят глазами.
Обмирая от страха, хотел Гришка рвануть в лесок, заметался туда, сюда и угодил в самый центр бесовского сборища. Прямо перед ним на больших гладких отполированных дубовых колодах, расположенных полукружием сидели чёрно-пурпурные черти и пили кровавое вино. Задрожал Гришка мелкой дрожью, ни жив, ни мёртв.
А напротив остальных на массивной дубовой же тронной колоде, с неким подобием спинки, восседал, очевидно, главный среди них, Бес высокого ранга — одутловатый, словно иссиня-пурпурный клоп, напившийся вволю крови.
-Ну что, Гришаня, ну что ты оглядываешься, тебе, тебе говорю, иди сюда, гостем будешь, — ласково так позвал он Гришку. — Вот для тебя и место почётное рядом со мной. — И нажал чёрным копытом на кнопку в траве. Из земли плавно поднялось круглое кожаное сидение. — Присаживайся, Гриша. Потолкуем несуетно. Все окаянные человечки рано или поздно удостаиваются подобной чести. Да наш ты, наш, блудная твоя душа, что уж там, не тушуйся. Чего так перепугался? Будь как дома.
Гришка и впрямь с перепуга дар речи потерял.
-Вот тебе для храбрости, — продолжал главный Бес, — мы тут грибочков припасли, мухоморчиков, давай-ка их сюда, чёрный Лешачок. Смотри, какие ядрёные красавцы. Негоже, приятель, отказываться от угощения. Не опошляй нашего гостеприимства. Слышал, может, как этот деликатес взбадривает мысли в нужном направлении?
После непривычной трапезы Гришка стал успокаиваться, начиная мало-помалу лучше понимать, о чём толкует вальяжный Бес с имиджем сытого клопа.
А тот и впрямь вовсю актёрствовал, рисуясь в наставительной позе. С самого начала приметил он, что и вся чёрная свита воззрилась на него, кто, вперив в оратора с удивлённым прищуром тёмный глаз, кто, хлопая тяжёлыми синюшными веками, кто, раззявив уродливый перекошенный рот, кто, отогнув в его сторону лопушистое, мохнатое ухо. А он напустил на себя вид, что беседа с человечком, вроде бы и сама по себе развлекательна и продолжил разговор с Гришей.
-Водочку ты любишь, это мы знаем. И правильно. К чему себе отказывать в желаниях? Жизнь человеческая коротка. А заморской дурью ещё не баловался?
Гришка, хоть и понимал о чём речь, но язык будто прилип во рту, и он промычал нечленораздельно, отрицательно мотая головой. Наркоты он никогда не пробовал.
-Напрасно! — укорил гостя Бес. — Рекламирую: адское наслаждение, покруче твоей водочки будет, за уши не оттянешь! Да ты, Гриша, я смотрю, никак подзавял? Так я тебе давай мухоморчиков ещё подложу. Налегай, налегай, пока потчуем.
На этот раз Гришка съел всё, что дали, после чего язык во рту отлип. Гришка заметно повеселел, почувствовал себя лёгким насекомым, зависшим в беспечной неге прямо в воздухе. По лицу разлилась глуповатая улыбка. Подумал, что у хозяина милые манеры и потчует щедро. Чего бояться?! А после объявил во всеуслышанье, хлопнув себя по животу:
-Жульен с мормухой — нектар для брюха!
-Слушай, слушай, сладкоежка мухоморная, мотай на ус! — одобрительно кивнул ему речистый. — Ты не смотри на Боговых страдальцев. К чему тебе их посты? Стоит ли ждать загробного Рая, если уж сейчас можно в Адском Раю наслаждаться.
-Кому в петлю, кому в Рай, кому в Ад, кому в сарай, кому пиво, кому мёд, а мне и тут хмельно! — блаженно пробормотал Гришка, теряя остатки трезвости.
-Не безнадёжен, курилка! — ухмыльнулся говорун. — Ты пойми, Богу – Богово, а человеку – человечье.
И ещё много чего долдонил Бес. Что-то про Бога и про историю разных народов. Но Гришка плохо знал историю народов, а про Бога вообще никогда и ничего не читал и не интересовался. И поэтому запомнил только, как мёртвый китайский император Цинь утянул за собой в усыпальницу кучу девушек, убитых для него, чтоб не скучно было ему на том свете. Бес говорил, а сам, вонзив свой взор в Гришку, под разглагольствования выкачал из него все силёнки, так что тот стал, будто муха полудохлая, пришибленная старой скрученной газетой. А Бес только и сказал:
-Иди, иди, пустой ты: ни Богу — свечка, ни Чёрту — кочерга.
Ведьмаки с пёсьими головами подхватили Гришку и швырь его куда подальше.
А Бес крикнул:
-Эй, чёрный Лешачок, прими-ка реторту, я тут выкачал всё что мог, — и передал ухмыляющемуся лешачку грушевидный сосуд, наполненный чёрной массой до самого изгиба узкого горла. — Вычеркни до поры олуха из списка. Видишь, какая чернота тяжёлая отжалась, пока мозги ему прочищал. Да там и мозгов-то осталось с гулькин нос.

Пролетев с версту от швырка бесноватых вышибал, шлёпнулся Гришка в траву.
Слышит, рядом кто-то тяжко вздыхает. Гришка оглянулся, вроде никого. И вдруг голос услышал:
-Вызволите вы нас, люди. Мы тут 300 лет стоим, заколдованные, ты первый человек, попавший сюда.
-А вы кто?
-Да вот же мы. Дерева, что перед тобой. Тут увидел Гриша на уровне своих глаз, как морщинятся трещины в коре, от них и звук идёт.
-Мы доблестные витязи. Пусть кто-нибудь разыщет Белого колдуна. Тут у бесов его дочь красавица и умница Геля. Они её тоже заколдовали и злыми чарами наделили. Отец захочет вызволить её и снять с неё злые чары. Он её больше жизни любит.
-Да как же его найти?
-А ты подставляй карманы.
Натрясли ему витязи своих сосновых иголок полные карманы. И туда же отправили шишку, отполированную смолой.
-Иголки приведут к колдуну. А в шишке, если её повертеть в свете солнечных лучей, проступает Гелин портрет. Покажете Белому колдуну. Он освободит любимую дочку. А в благодарность и нас тоже. У Белого колдуна есть…
Не успели договорить витязи, как выскочила, дремавшая под горой сухого лесного сора сторожиха Яга. Разъярилась:
-Ага, попался! – кричит. — Сейчас заколдую тебя, таким же деревом будешь!
Кинулся Гришка от ведьмы со всех ног, а она за ним. Несётся он, сердце в пятки провалилось. А колючие ветки кустов так и цепляют его за руки, оставляют царапины, ветви деревьев хлещут по лицу. Насилу убежал от ведьмы.
Обессилил парень и упал на пригорок. Подремал малость, очнулся.
На небе уже месяц высветился. И ночь пришла. Вокруг одни ёлки. Делать нечего, наломал он лапника огромную кучу, так что пот прошиб. Вбуравился вглубь колючего стога, как пестик в серёдку цветка. Ещё чуть подёргал ногами и впал в сонное оцепенение.

А как стало светать, разбудил Гришу добрый дух дядька-Лесовик с длинными усами как у рыбы сома. Похлопал в ладоши и сказал:
-Ты давай, Гриша, иди, а то кабы не помер, — и путь ему к деревне показал.
А сам заторопился.
-А ты дядька не в деревню?
-Нет, парень, мне надобно ещё предзимний смотр своего зверья провести, а после у пруда русалок пасти. Война у нас тут в лесу, того гляди злая нечисть девчонок подводных перетянет к себе. — И скрылся в кустах.

Выслушал всю эту историю Ромка и не поверил, вспылил даже:
-Ты, что за идиота меня держишь, наплёл сорок бочек арестантов.
-Так у меня доказательство есть. Посмотри вот шишку, что витязи дали.
Взял Ромка шишку, крутит в руках, зеркальная смола лучится и в лучах сияет девичий образ немыслимой красоты.
-Отдай мне, брат, шишку.
-Да возьми. Что, влюбился? — смеётся Гришка.
Ничего не ответил Ромка. Весь вечер дома разглядывал он Гелин портрет, никак наглядеться не мог. Понял сам, что влюбился без памяти в дочку Белого колдуна. Размечтался избавить Гелю от злых чар и в невесты посватать. Прибежал к Гришке:
-Надо искать Белого колдуна, рассказать про дочку и высвободить храбрых витязей. А вместе с ними изгнать из леса всю злую нечисть. Да и добрым лесовикам давно помочь пора властвовать над зверьём, чтоб в лесу всё было честь по чести. — А сам только о Геле и думает.
Посмотрел Ромка на брата и увидел, что Гришка глаза отводит. Насиловать не стал. Привык Ромка на себя полагаться. И мысль о Геле подогревала ретивОе.
-Давай, — говорит он Гришке, иголки, которые насыпали тебе заколдованные витязи. – Забрал иголки в кулёк и сказал, — сам пойду искать Белого колдуна.
А Гришка и рад. Любил Гришка жизнь весёлую и бесшабашную.

2
Дождался Ромка весны и, как раскрыла мать-и-мачеха свои желтые цветки, отправился он в лес.
Стоит Ромка на дороге, что с сосновыми иголками делать не знает. Стал сыпать их впереди себя из кулька, а они соединились и живой зелёной змейкой побежали. Вьётся змейка впереди Ромы, ведёт его к Белому колдуну. День идёт Рома, два, счёт потерял.
Слышит, зовёт его кто-то. Видит, одно Облачко за утёс зацепилось, никак не отцепится.
-Сними меня, Ромка, мне в небо надо. Я тебе после помогу.
Долго лез Ромка на утёс, весь изранился, а всё ж снял Облачко. Помчалось оно догонять подруг.

А бесы уже узнали про Ромку. Хотят, чтоб повернул он обратно.
Идёт Ромка, а впереди огоньки заметались, ближе — слились в сполохи пламени, ещё ближе потоки огня растеклись перед Ромкиными ногами. Видит он, как черти колотят дубинками дракона по бокам и по головам, изрыгает дракон огненные потоки, и сливаются они в речку. Не перейти Ромке огненную реку.
Тут Облачко, освобождённое Ромкой, видя его беду, собрало своих друзей в громадную, прегромадную Тучу. Низверглись из Тучи ливни как из ведра, пока не погасили огненную речку.
Идёт Ромка дальше, держит путь к Белому колдуну.
Ночь настала. Месяц светит весело. Звёзды, его сестрички хоровод водят.
Впереди показался пруд. Вдруг воды пруда заходили ходуном, вспучилась водная гладь, взметнулась вверх вся вода из пруда огромным водным Чудищем. Ухватили лапы загребущие звёздный хоровод и спрятали звёзды в подводную пещеру. Это бесы обернули пруд в Чудище, чтобы украло оно для них звёзды.
Месяц просит:
-Ромка, как уснут сторожа, сплавай ты под воду и возврати мне моих сестёр. Я тебе после помогу.
Дождался Рома момента, нырял всю ночь, пока не и вывел из плена сестёр Месяца всех по одной.
Видят бесы, Ромка уже почти дошёл до Белого колдуна. Тогда наслали они на него страшную Тьму Тьмущую, чтоб утащила она его к себе.
Долго Месяц и звёзды дырявили её своими лучами, пока не лишилась Тьма Тьмущая сил. Свернулась она в черный ком и покатилась восвояси. И Ромка дошёл до Белого колдуна.

А Гришка, только настало лето, забыв о лесных осенних встречах, отправился в деревню. С ним жена Капа с её сестрой Натой.
Принялся Гришка за своё обычное блуждание от одного деревенского собутыльника к другому, теперь ежедневно. Ещё больше с той встречи с бесами пристрастился он к хмельной жизни. На худой конец он не брезговал загрузиться обычной бражкой. А как-то с утра хлебнул он спиртного, а после заглянул к неумному Фролке, угостившему Гришу пресловутыми мухоморами. Отведав дури, к обеду Гришка побрёл к себе в дом.
Как только он вошёл на террасу, сразу в великом страхе попятился назад.
Откуда-то прямо к его ногам прыгнул фантастической величины, не меньше собаки, страшный паук с мохнатыми лапами, сверкая колючими глазками. Гришка хотел метнуться за дверь, но там сидел ещё один такой же страшила.
Оба страхолюда оказались паучьими самками, говорящими противно искажёнными голосами Капы и Наты. Но его не обманешь! Нет! Эти жуткие твари нарочно прикинулись, подражая его бабам. Мохнатые уродливые паучихи начали теснить его к кровати, они наступали на него с двух сторон. И тут он с ужасом заметил, что одна из них стала тянуть снизу из мохнатого брюха толстую, как верёвка паутину, вымазанную какой-то липкой дрянью. Так вот что они задумали, подлые арахны! Они решили привязать его ловчей паутиной, чтобы после сожрать. Ну, нет! Гришка кинулся в крохотный кухонный уголок на террасе, отделённый занавеской, схватил самую тяжёлую в доме чугунную сковородку и стал гоняться за мерзкими чудовищами. Но тут он зацепился за порог, падая, ударился головой о дверной косяк и растянулся на полу. В глазах потемнело.
А когда очнулся он, увидел Капу и Нату возле себя.
-А где, где, где эти мохнатые твари? — спросил он, опасливо озираясь.
-Бредишь?! Ясно, — с мукой в голосе заключила изтерзанная им вконец Капитолина. — Опять таскался к Фролке. Всё! Нашему терпению пришёл конец. Почти месяц мы всё на что-то надеялись. Пустое! А теперь прощай. Мы ещё успеем сегодня на последний паром. Оставаться с тобой на ночь страшновато. Кто тебе ещё вместо нас привидится — одному дьяволу известно. Вот тебе малиновый морс, пей. Может Ромка тебя выручит. Всё, бывай!
-Ой-ой, лапуля бесценная, напугала ежа голой задницей. Скатертью дорожка! — мрачно напутствовал он Капу. — Надоела с нравоучениями. — Он вытер рукавом подбородок от пролитого морса. — Катись со своей Натой на все четыре стороны! – злобно выкрикнул он и жадно допил остатки приятного напитка из литровой банки.
Оставшись один, Гришка обошёл комнаты. Его давно изводили кошмары. Внимательно оглядел все углы, заглянул под кровати. — «Никого!» — и уснул.
Разбудил стук в дверь.

-Видел, Гришаня, как укатили твои дачницы. Вольному воля, надоело это бабьё!
-Ах, это ты? Садись, Дёмчик.
-Гуляем, Гришаня, первач, что надо! – пискляво хохотнул истощённый очкарик, держа бутыль наготове.
-Наливай! — хозяин поставил стопки на стол и придвинул оладьи. — Капка утром напекла. Ну, поехали, что ли. — Ты мне друган, Дёмчик?
-Друган! — с рьяной готовностью подтвердил гость.
-Значит, брататься будем. Лей, не жалей! Первая — колом, вторая — соколом, – дёрнулся Гришка, громко икнув.
-Третья – м-ме-лкой пта-шечкой, — проблеял Дёмчик.
Усидев вдвоём едва початую литровую бутыль мутноватого пития, побратим, пошатываясь, отправился восвояси, а хозяин закрыл дверь изнутри. И уснул.

А ровно в три часа ночи вдруг кто-то поднял его с постели и понёс на распластанных чёрных крыльях. Невидимая сила доставила его в лесной домок-теремок. Робея, вошёл он внутрь, не знал, чего ждать.
Видит красавицу неописуемую. Гелей назвалась. Он и не вспомнил, что это та самая заколдованная Геля, весь разум вон от такой живой красы. А его имя ей уже известно. Он — к ней, а она подносит ему горячего грога в чаше и велит пить всё до капли. До дна. А после — утехи любви. Такой, что и слов не найдёшь, чтоб описать. Бесшабашно и умопомрачительно! И что она ему ни прикажет, он исполняет, готовый на всё. До утра всего его Геля опустошила. Но нет высшей для него награды, чем отдать ей всё, что велела, до самого донышка. Точно так, как он перед тем опустошил чашу с грогом. Что там жёна Капа! Женщина. Возьми хоть всех Кап самых красивых со всего света да соедини их вместе со всеми их достоинствами. Да куда там — смехота одна! Геля всю силушку забрала. Ясно – Ведьма! А и пусть Ведьма, пусть всего выпьет. Для того одного, может, и вся его жизнь была ему дана. Потому, с Гелей-то и не явь, и не сон, а одно сладостное бденье. Для неё ему и помереть не жаль. Не жаль!

День мелькнул, новая ночь настала. Ждал ночи Гришка с отчаянным нетерпением. Перед сном он проверил замок на двери. Улыбнулся. Для Гелиных свиданий никакие замки на двери — не препятствие. Лёг в постель, а сон не идёт. Жажда ничем неутолимая так и жжёт изнутри пожаром, пылает костром, ждёт парень Гелиного грога, Гелиных утех. Ждёт Гришка свидания с обожаемой Колдуньей, с царицей всех сил Преисподней. Устал ждать. Привалился он лицом к стене, и упал кошмар снов на тело и душу.

Посреди ночи проснулся Гришка от несусветного шума и гама. Что за дьявол, не понял? Это кто такие, да и как в дом-то вошли? И тут ликующая мысль прожгла его, как огнём. Это колдунья Геля за ним крылья прислала! Открыл глаза, а перед носом — обои.
Он спал, тяжело привалившись к стене лбом, так что кожа замялась до красноты. Спрыгнул Гришка на пол, растирая лоб. Понял, не прислала за ним Геля крылья.
Так кто там запалил свет?! – крикнул он в раздражении. Протёр глаза и к террасе. Смотрит Гриша и глазам своим не верит…

* * *
Привела Ромку зелёная змейка из сосновых иголочек к земляному убежищу.
Отворил он тяжёлую дверь и спустился по крутой лестнице вниз. Увидел старика с длинной белой бородой
-Это ты — Белый колдун? — спросил Ромка.
-Верно, — подтвердил дед. — А ты кто такой, парень, как смог найти меня?
Рассказал ему Рома и о заколдованных злыми духами витязях, и о дочке его красавице Геле, и о лесном логове злых бесов. Шишку показал с Гелиным ликом.
Обрадовался старик.
-Это беда не беда. Главное – Гелечка жива! Ты, Рома, вовремя пришёл. У меня теперь всё готово.
-Что готово? — не понял Ромка.
-Сейчас сам увидишь.
Повёл колдун парня в тайную лабораторию. В длинной комнате на простых полках стояли кубы с серебром, ртутью, аммиаком, азотной кислотой, рядом лежали волшебные книги и древние рукописи.
-Меня смолоду, Рома, мучило желание найти формулу получения философского камня, способного сохранять молодость или даже даровать бессмертие людям и богатство, которое так бы помогло мне в своё время. А в результате я добыл вот эти белые камешки.
Рома увидел, что камушки лежат в бадье с водой.
-Они, Роман, превращают обычную воду в живую или мёртвую, это зависит от надобности.
Дед достал из короба живую мышку, обрызгал её водой из бадейки. И мышь сделалась мёртвой. Затем колдун снова обрызгал её той же водой, и мышь ожила.
-А зачем нам мёртвая вода? — удивился Ромка.
-А затем, Рома, что в мёртвом теле бесовское колдовство не действует.
Взяли они фляжки с волшебной водой. Поднялись из землянки. Белый колдун вызвал пару белых лебёдушек. Дал им по зёрнышку склевать. И обернулись лебёдушки крылатыми белыми конями. Быстроходные кони доставили колдуна и Рому к витязям.

3
Видит Гриша, в дом к нему бесы набились. Те самые — из тайного лесного логова, где он однажды побывал. Бесы подобно гимнастам, затянутые с головы до копыт в чёрный эластик, выделывали немыслимые трюки. Ловко лезли на стены и раскачивали их так, что потолок ходил ходуном.
-Не шатайте стены, тупицы, крыша и так просела. Кто вас звал?
Бесы спрыгнули на пол, окружив его плотным кольцом. Один из них с гнутыми рогами и кривым глазом сказал, широко осклабившись:
-Вот как ты платишь нам за гостеприимство, забыл, как мы тебя принимали по-царски. Сам ты – тупица, дурья твоя башка, красный лоб!
-Наш козлина туп, как пуп, туп, как пуп, туп, как пуп, — неожиданно запели все бесы разом на мотив песенки для детей: «нам не страшен серый волк …»
-Забыл, дармоедская скотинушка, — продолжил кривоглазый, — как мухоморчиками мы тебя щедро баловали. А какую беседу с тобой, недостойным, наместник провёл, любо-дорого было послушать. А что, брательники вы мои любезные, — и он метнул кривым глазом по чёрным рогам, — что скажете? Мы к нему с ответным визитом вежливости, а он видали какой сквалыга, ни угостить не желает, ни приветить старых друзей. А что, ежели нам взять да и выпустить ему кишки, вздев на рога? А может, лучше четвертуем неблагодарного? А? Согласные, щёлкните по рогу. Так, так, так, слышал? Все – «за»! Видишь, всё по правилам.
В когтистых лапах блеснули кривые сабли с витыми шипами вдоль тупой стороны лезвия. Угроза сделалась слишком реальной.
Гришка вспомнил про топор, броском кинулся к старому сундуку и с грохотом откинул тяжёлую крышку. Топор был куплен им совсем недавно, ещё новый и остро отточенный. Подняв его, он замахнулся на ближнего врага. Черти снова впрыгнули на стены и стали ещё сильнее раскачивать потолок. Гришка захлопнул сундук, влез на него и принялся изо всех сил рубить атлетическую бригаду. С сундука он перешагнул на стоявший рядом табурет. Он рубил, и рубил прытко снующих изворотливых бесов, передвигаясь вместе с табуретом в противоположную от сундука сторону вдоль стены.
Бесы один за другим шмякались на пол, но тут же вскакивали, как не в чём не бывало, и тихонько садились поодаль за его спиной, с ухмылкой наблюдая за хозяином. А он ничего не замечал.
-Вот как я вас! Вот! Вот! Порешу всех до одного! — приговаривал он, планомерно продолжая лихорадочную рубку.
Когда он добрался до угла избы и слез на пол, раздался мощный затяжной хруст и грузное двойное поскрипывание. Теперь уже вся изба пришла в движение. Гришка опустил топор и вытер пот со лба.
-Да что же вы творите, бесы проклятые, так и дом рухнет!
С террасы послышался непонятный, режущий ухо жалобный скрип, возобновляясь вновь и вновь. Он выскочил на звук и задрал голову кверху. Отверстие чердачного входа, расположенного высоко над проёмом двери, зияло, а на открытых дверцах раскачивались глумливые бесенята.
Увидев хозяина, они стали отпускать издевательские выражения. Он метнулся с крыльца, с натугой поднял грубо сколоченную деревянную лестницу, небрежно брошенную во дворе и пропитанную влагой. Сгибаясь, потащил её в дом.
-Сейчас, сукины дети, сейчас вы у меня попляшете! Раздавлю всех как тараканов.
Гриша приставил скрипучее сооружение к чердачной дыре и полез наверх. Он помнил, что слева от входного лаза, стоит лишь протянуть руку, прямо у стены есть деревянный ящик. В нём лежит тяжёлый негодный электроутюг, а также пятикилограммовые гимнастические гири, которыми он баловался в юности, тренируя мышцы.
Меж тем, бесенята перепрыгнули на лестницу, и, совсем обнаглев, шпыняли его, больно ударяя копытцами то по рёбрам, то под коленки. А особо игривые бесенята принялись колотить хозяина по самым чувствительным местам, исходя дьявольским хохотом.
Гришка резко метнулся от них и вместе с перекосившейся лестницей, отклонился от стены. Он изо всех сил вцепился в ящик, чтобы удержаться. Но злосчастную конструкцию под ним неудержимо повело влево и всё вместе с грохотом рухнуло на пол.
Гришку садануло лестницей по туловищу и по голове, так что душа выскочила из пяток наружу.
После чего изба надсадно хрустнула, скрипнула и вернулась в то состояние, в котором была до появления чертей в доме. Двери несколько раз хлопнули, и замок защёлкнулся…

* * *
Соскочили с крылатых коней Белый колдун и Рома. Плеснули волшебной водой под корни деревьев.
Деревья исчезли, вместо них лежат мёртвые витязи при полных боевых доспехах.
Окропил их ещё раз Белый колдун. Восстали витязи, обрадовались, расправили плечи. Проверили, остры ли мечи. Соскучились доблестные воины по ратному делу. Дал каждому из них Белый колдун по крылатому коню и возглавил войско. И отправились они изгонять лесную нечисть и выручать Гелю.
А Ромку с семью витязями отправил Белый колдун узнать, что в деревне происходит. Только приблизились к Ромкиному дому, как из избы им навстречу выскочили бесы.
Впереди несётся кривоглазый чёрт, а за пазухой у него что-то трепещет.
И услышал Рома жалобный голос Гришкиной души, спрятанной чёртом под черное трико: «Братик Рома, спаси меня!»
-Стой, кривоглазый! — крикнул Рома, лихорадочно соображая, как душу брата ему выманить у чёрта. — А что если… — взял он и плеснул в чёртову рожу волшебной водой.
Чёрт отпрянул, вытаращился на Ромку и вдруг склонился перед ним в глубоком поклоне:
-Ваше мракобесное Величество, вот добыл очередную душу.
Ромка не растерялся, понял он, что от волшебной воды временное помутнение в мозгах у чёрта сделалось, и подыграл кривоглазому, пока тот не очухался.
-Давай её сюда скорей!
Чёрт вынул душу, а Ромка ему:
-Получай награду! — и как звезданёт чёрта дубиной между глаз, тот зашатался и слетел с копыт.
А Ромка подхватил Гришину душу и в избу — к мёртвому телу брата. Сбрызнул его Рома живой водой, и Гришкина душа обратно в тело вошла.
Поспешили братья на подмогу к своим. А нужды и нет. Несут белые кони их друзей из леса. Спешились всадники. Сражаться не с кем.
-Как так?
— А так. Увидели черти, что их предводитель спятил, поджали хвосты и наутёк!

Гришка с тех пор совсем другим человеком стал. Бросил попойки и с Каппой помирился. Фамилию Григорьевых больше не позорил, и никто пропащим его не называл.
Красавица Геля стала прежней доброй девушкой и Ромка женился на ней, породнившись с Белым колдуном.
Витязи встали в бессрочный дозор, охраняя мир и покой людей и зверья.
Теперь черти и бесы те края сторонкой обходили.