Бегу…

Бегу… Но слышу за спиной
его кровавое дыханье !
Души наивной трепетанье
не остановит век больной.
Разверзнута в оскале пасть,
а я — под тяжестью оков
бегу в себя, под сень икон,
глушу обиду, гордость, страсть !
Остановиться и найти одно —
единственное слово,
чтоб в стоне часа рокового
услышал Он мое : «Прости…»?
Наивно выплеснуть всю боль
навстречу веку, году, мигу ?
Иль, взяв последнюю ковригу,
все стоны унести с собой
туда, где светел небосвод,
и воздух негою наполнен…
…Такого неба я не помню
здесь, над землей, который год…