Скалы

Кристофер шагал через луг, намеренно забирая много правее, чем вчера. Он ходил здесь каждый вечер, и всякий раз старался идти другим маршрутом, чтобы не протоптать тропинку. Нет, он не боялся, что кто-то повторит его путь, просто таково было свойство натуры Кристофера – прикасаться ко всему осторожно, по возможности не оставляя следов, словно в этом мире он только гость. Порой про него так и говорили: «не от мира сего». Отчужденный и неразговорчивый, Кристофер казался холодным и замкнутым человеком.

На работе его считали букой и давно уже не пытались втянуть в компанию. Даже очаровательная секретарша шефа Милочка, которая строила глазки всем мужчинам подряд и практически любой объект в брюках считала «душкой», разочаровалась в Кристофере в первую же неделю его пребывания на фирме. Тогда, в обеденный перерыв все живо обсуждали суперскандальный фильм, показанный накануне вечером одной из телекомпаний. Кристофер, как обычно, молчал, не принимая участия в общей дискуссии.
— А ты что думаешь, Крис? — спросила Милочка, кокетливо поддев вилкой кусочек огурца.
— Я ничего не думаю, — ответил Кристофер, — я не смотрел этот фильм.
— Были другие дела? — не унималась Милочка.
— У меня нет телевизора.
— Ах, — протянула Милочка, вздыхая, — как тебе не повезло, такое кино! А с телевизором-то что? Сломался?
— Он не сломался, у меня его вообще нет.
Милочка застыла, открыв рот. В ее хорошенькой головке не укладывалась мысль о том, что у кого-то может не быть телевизора. Как это? А что ж он его не купит? Зарплата у него приличная, а телевизор стоит совсем недорого. Двинутый какой-то!
Кристофер спокойно доел рисовый пудинг и, пожелав всем приятного аппетита, поковылял из столовой, опираясь на трость.
Некоторые из сослуживцев поначалу пытались наладить с ним приятельские отношения, приглашая вечером пропустить по стаканчику в соседнем баре, но неизменно получали вежливый и твердый отказ.
Каждый день, ровно в 6 часов вечера, Кристофер, аккуратно прибравшись на своем рабочем столе, вставал, говорил «до свидания» и шел к выходу из здания так быстро, как только мог – его правая нога была короче левой на четырнадцать сантиметров и имела повернутую вправо негнущуюся стопу. На улице он садился в припаркованный возле самого входа старенький, видавший виды, «форд» и уезжал.
Он жил в коттеджном поселке, в небольшом доме, стоявшем на отшибе. Дорога на машине отнимала примерно час, но у него никогда не возникало желания перебраться поближе к городу. Во-первых, потому что здесь было тихо, а он очень ценил тишину и не любил, когда она заполнялась чем попало, а во-вторых, именно здесь находилось то место, где его всегда ждали, и он чувствовал себя по-настоящему счастливым.

В двух километрах от его дома раскинулась гористая местность. Начиналась она с шести небольших, но довольно крутых остроконечных скал, стоявших перед склоном настоящего исполина, словно стайка цыплят, жавшаяся к ногам наседки. Именно туда, к этой группке, держал свой путь Кристофер.
Луг кончился, и Кристофер ступил на усеянную мелким камнем сухую голую землю. Он шел, радуясь прикосновению легкого ветра и ему казалось, что по мере приближения к цели воздух становится каким-то иным, особенным, он ни за что не смог бы объяснить, что именно в нем меняется, как невозможно описать, чем отличается вкус и аромат чистой родниковой воды от обычной. Кристофер несколько раз с наслаждением вдохнул, да так глубоко, что на мгновение закружилась голова. Он остановился и посмотрел на небо. Последние закатные отблески чуть золотили редкие перистые облака, и полупрозрачной скобкой проступал бледный и неуверенный, словно спросонья, месяц. Скоро зажгутся первые звезды. Кристофер улыбнулся и быстро зашагал дальше, энергично выбивая тростью маленькие фонтанчики пыли.

В первый раз он открыл это место случайно, попав сюда после одного из самых трагических событий в своей жизни.
У него был друг — мохнатый ньюфаундленд Фил. Они прожили вместе почти десять лет. Все эти десять лет Крис считал, что у него есть семья, хоть и состояла она из одного только Фила. Отца своего Кристофер не знал, а мать умерла, когда ему было двадцать. К счастью, она сумела обеспечить сыну хорошее образование и оставила в наследство дом, а также небольшой счет в банке. Кристофер с детства проявлял способности к техническим наукам и по окончании университета уже имел два авторских свидетельства, поэтому у него практически не было проблем с поисками места, дающего достаточно средств к существованию.
Одно время он встречался с девушкой по имени Мария и всерьез думал о том, что, возможно, когда-нибудь она станет его женой, но неожиданно ей предложили работу по контракту за границей, и Мария без долгих раздумий согласилась. И хотя она уверяла, что обязательно сообщит свой новый адрес и телефон, ее глаза говорили Крису обратное…
Брать с собой пятимесячного Филли Мария не захотела, решив сбагрить его Кристоферу на попечение.
Щенок, казалось, только того и ждал. Он так и льнул к новому хозяину, изо всех сил виляя хвостом и заглядывая в глаза, однако, когда Кристофер собрался отвести его к машине, щенок вдруг нырнул под кровать и так долго оттуда не показывался, что Марии пришлось лезть за ним. Нащупав щенячью попку, девушка ухватила Филли за задние лапы и вытащила на свет божий. Вслед за щенком из-под кровати выехал темно-коричневый кожаный мешочек, стянутый черным шнурком. Попытки Марии вытащить его из зубов Филли успехом не увенчались, и, устало вздохнув, девушка сказала: «Слушай, а забирай-ка ты его вместе с этим мешком. Там вроде бы индейское украшение… или амулет… из меха, а может, из перьев, я уж позабыла… Его мне дядя подарил, привез откуда-то… не помню… Короче, я все равно такие вещи не ношу, и мешок этот с собой тащить не собираюсь. Возьми, может, тебе на что сгодится». Кристофер кивнул, и Филли прямо с «добычей» в зубах погрузили в машину.
Приехав на новое местожительство, щенок выпустил свой «трофей», и принялся быстро обнюхивать все вокруг. Пока Филли изучал комнату, Кристофер, усевшись на диване, достал из мешочка «вроде бы индейское украшение или амулет». К ремешку, свитому из черных и серых полосок кожи, был приделан также кожаный, сантиметров шесть в диаметре круг. По краю его украшали черные, голубые и рыжие птичьи перья, а в середине мелкие разноцветные кусочки кожи составляли замысловатый, но четкий и строго симметричный мозаичный узор. Кристофер долго и с удовольствием разглядывал тонкую работу искусного мастера, потом надел украшение на шею. «Ну, как, Филли? – спросил он щенка. – Тебе нравится? По-моему, очень красиво!» Филли бросил свои исследования, подбежал к дивану и запрыгнул новому хозяину на колени, отчаянно крутя хвостом. «Вижу, что нравится! – улыбнулся Кристофер. – Значит, наши вкусы совпадают. Это хорошо, потому что отныне мы с тобой, малыш, будем жить вместе, — он взъерошил густую черную шерсть. — И знаешь, что? Давай договоримся, что уж мы-то с тобой никогда друг друга не бросим, идет?» В ответ Филли не спеша, с расстановкой вылизал лицо Кристофера. С тех пор Крис и помыслить не мог, что Фила когда-нибудь не окажется рядом, пока не наступила роковая суббота.
Обычно по выходным Кристофер любил отсыпаться и вставал поздно, но в то утро пробудился неожиданно рано от ощущения какого-то смутного беспокойства. Все то время пока он маялся, пытаясь снова задремать, Филли, поняв, что хозяин проснулся, бродил около кровати и шумно вздыхал. Наконец, к неописуемому восторгу Фила, Кристофер встал, открыл дверь и выпустил пса на улицу. Погода стояла прекрасная. В такие, залитые солнцем, дни настроение у Криса всегда поднималось, но сегодня определенно что-то было не так. Он никак не мог взять в толк, что именно. «Может, я заболел, — подумал Крис, — да нет, вроде чувствую себя совершенно нормально. Странно, в чем же дело?» На фирме, где он трудился, пока никаких неприятностей не предвиделось. Минули первые две недели службы на новом месте, и он радовался, что сумел устроиться на интересную и хорошо оплачиваемую работу. Кристофер почистил зубы и принял душ. Тревога не покидала его.
— Филли! Иди есть! — крикнул он в окно.
Пес бросил гонять по дорожке какого-то незадачливого жука, и устремился в дом, к своей миске.
— Как ты считаешь, малыш, может нам развеяться и съездить за продуктами? — сказал Кристофер за завтраком. — купим чего-нибудь вкусненького тебе и мне, а?
Филли ничего не имел против, он любил кататься на машине.
В городе Кристофер остановился у одного из супермаркетов. Недалеко от входа стоял большой рекламный щит, поясняющий, что все беды и несчастья случаются с людьми только потому, что у них нет чернил «Ласточка». В связи с узостью тротуара, щит был укреплен на одной-единственной короткой ноге, поддерживающей его со стороны проезжей части. К этой ноге и привязал Кристофер Фила. Вообще-то Филли не нуждался в подобном ограничении свободы, он и так стоял бы послушно и ждал, и уж точно никуда не ушел бы без Криса, но людям, посещавшим магазин, совсем не нравились собаки без намордников, без присмотра болтавшиеся на улице, пусть даже и очень культурные.
Кристофер уже продвигался к выходу, когда услышал визг тормозов и грохот. Здоровый джип, управляемый юнцом (как видно, под кайфом) на большой скорости вылетел из переулка и, не вписавшись в поворот, со всего размаху врезался в опору, к которой был привязан Филли. Опора согнулась и щит со скрипом стал медленно клониться к земле. Пес испуганно задергался. Громкий лай с жалобным поскуливанием заполнил пространство.
Кристофер, увидев произошедшее в окно, метнулся к дверям, забыв, что не может нормально бегать, трость вылетела из рук, и он упал, увлекая за собой груду металлических продуктовых корзинок, за которые схватился, пытаясь удержать равновесие. Безжалостно истекали драгоценные секунды. Все-таки он сумел кое-как подняться и, крича, бросился вперед. Он уже пересек порог, когда под тяжестью накренившегося щита покалеченная опора оторвалась от нижнего крепления и вся конструкция обрушилась. Филли перебило позвоночник.
В тот вечер Кристофер напился. Напился, что называется, до свинского состояния. Он лил и лил в себя спиртное в надежде затушить пожирающий его изнутри пожар отчаяния, но ничего не получалось — каждый выпитый стакан только добавлял масла в огонь. Облегчение не приходило, напротив, становилось все хуже. Без конца он прокручивал в голове, как он, если бы был физически нормальным человеком, в три прыжка достигнув двери, следующим рывком оказался бы возле Филли, быстрым движением отстегнул карабин поводка от ошейника… и каждый раз, словно острая игла, в сознание впивалась невыносимая мысль, что он валялся, как последний идиот, на полу среди корзинок, когда его беспомощный друг доживал последние мгновения…
Крис с трудом дополз до ванной. Его тошнило, а слезы текли и текли. Он так и уснул на кафельном полу, вернее не уснул, а провалился в забытье, полное кошмарных видений.
— Как ты мог не успеть? — говорил ему лежащий в луже собственной крови Филли. — У меня был только ты один, и ты позволил мне умереть…
Вдруг появилась Мария.
— Правильно я от тебя ушла, мне не нужен в мужья калека, который не может даже уследить за моим псом!
— Он давно уже не твой, ты бросила его точно так же, как и меня.
— Теперь он и не твой… — Мария отвернулась и стала топтаться на месте, приседая на одну ногу. Переваливаясь из стороны в сторону, она изображала походку Кристофера.
— Прекрати! – он схватил ее за плечо, развернул лицом к себе и увидел, что это уже не Мария, а его мать.
— Мама? – Крис отступил назад, руки его безвольно повисли вдоль тела. – Мама… зачем ты меня такого родила?
Она не ответила, а только тихо заплакала. Слезы капали на землю, образуя лужицу, которая постепенно превратилась в лужищу и, наконец, в озеро. Кристофер плавал на его поверхности, и вода казалась ему мучительно ледяной. Он очнулся. Кафельный пол действительно был очень холодным. Кристофер с трудом поднялся, кое-как умылся, разделся и лег в постель.
Утром он подошел к месту, где всегда спал Филли, и тоска навалилась с новой силой. Захотелось быстрее скатать в рулон пустующий собачий коврик и убрать куда-нибудь подальше. Кристофер наклонился, и тут что-то мягко стукнуло его по спине и упало на пол. Это был индейский амулет. Давным-давно, не зная, что с ним делать, Кристофер повесил его на стену в качестве украшения интерьера. Подумав, что, наверное, выпал гвоздь, Кристофер не стал его искать, а просто поднял амулет и прошел на кухню. Там он позавтракал, механически пережевывая и почти не ощущая вкуса еды, а потом весь день просидел в отупелом оцепенении, глядя на амулет и думая о собственной никчемности.
Ближе к вечеру Кристофер вышел на свежий воздух и побрел куда глаза глядят. От вчерашнего ушиба в колене проснулась противная ноющая боль. «Ну и пусть! — Крис с остервенением продолжал шагать, не сбавляя темп. — Так мне и надо, уроду проклятому. Вот буду идти, пока не отвалится эта дурацкая нога!»
В конце концов он приковылял к горам. Нога онемела и почти не слушалась, так что при каждом шаге он усилием воли перекидывал ее всю от бедра, как чужеродное тело. Кристофер рухнул на землю, привалившись спиной к одной из скал. «Как же я дойду обратно?» — вяло подумал он и отчего-то рассмеялся.
И вдруг услышал, что вместе с ним смеется кто-то еще. Кристофер быстро огляделся и справа, в метре от себя увидел птицу размером чуть меньше голубя, с голубыми крыльями, черным хвостом и рыжей спинкой. Птица сидела на обломке скалы и, похоже, нисколько не боялась человека. Нежные перья на ее горлышке трепетали, и до слуха, словно издалека, доносилось негромкое курлыканье, напоминавшее человеческий смех. Заметив, что Кристофер на нее смотрит, птица замолчала и принялась чистить перья. С минуту она спокойно занималась собственным туалетом, потом встряхнулась, и невесть откуда взявшийся резкий порыв ветра взрыхлил птичьи крылья, пронесся над человеком и исчез, оставив кружиться в воздухе голубое перышко.
Кристофер подставил руку, и когда небесный лоскуток птичьего наряда тихо опустился ему на ладонь, с изумлением обнаружил у себя на груди индейский амулет. Кристофер совершенно не помнил, как, в какой момент и зачем его надел. Внимательно рассматривая амулет, Кристофер увидел, что перо на его ладони выглядит точно так же, как те, что вшиты в край кожаного круга. Кроме голубых перьев там были еще черные и рыжие, очевидно, взятые с хвоста и спинки такой же птицы, как сидела сейчас рядом и хитро поблескивала удивительно смышленым светло-карим глазом.
Какое-то время человек и птица смотрели друг на друга, потом Кристофер перевел взгляд на амулет и заметил, что перья чередуются в строгом порядке. За голубыми идут рыжие, за рыжими – черные, затем снова голубые и так далее по всему краю круга – всего шесть пучочков по три перышка одного цвета. И только в одном месте вместо трех было два. Кристофер взял подаренное ветром голубое перо и аккуратно воткнул, восстанавливая точную последовательность.
На миг ему почудилось, что картинка в центре круга пришла в движение, но он едва успел это осознать, тут же захваченный новым ощущением, что скала за спиной исчезла, и он, лишившись опоры, падает назад. Кристофер оторвал взгляд от амулета и увидел, как земля медленно отодвигается вниз, а камни и кусты становятся все меньше, словно он поднимается вверх, но при этом казалось, что он летит в бездонную пропасть. Этому острому чувству невесомости совершенно не соответствовало то, что он видел, и Кристофер закрыл глаза, стараясь побороть накатившую дурноту. Справа, возле самого уха курлыкала птица.
Кристофер не мог сказать, сколько длилось это невообразимое «подъем-падение», потому что понятие времени начисто стерлось из его сознания, да и само сознание изменилось настолько, что его вряд ли можно было назвать человеческим.
Казалось, его физическое тело исчезло, а взамен Кристофер получил нечто совершенно иное: текучее, безразмерное и всеобъемлющее. Единый, бесконечный поток связывал его со всем, что только существует, и настолько раздвигал границы восприятия, что теперь человек чувствовал сразу весь мир. Кристофер захотел увидеть себя самого, но его новый взгляд выхватил только тоненькую блестящую полосочку. Это была трость, брошенная у подножия скалы, и он глядел на нее откуда-то сверху, будто находился на очень большой высоте. «Где же я?» — растерянно подумал Кристофер и вдруг услышал уже знакомый смех.
Расправив голубые крылья, Птица легко лавировала в потоках воздуха. Сначала Кристофер по старой привычке думал, что просто следит за Птицей взглядом, пока внезапно не осознал, что летит вместе с ней, но совсем не так, как это делают птицы. Он не имел крыльев и не прилагал никаких усилий для управления полетом, а просто растворился в воздухе и стал частью одного из ветров. Их было много вокруг – сильные и слабые, низкие и высокие – и Кристофер мог выбирать любой, чтобы, слившись с ним, следовать, куда он только пожелает…
Очнулся он глубокой ночью у себя в комнате. В какой-то момент, путешествуя вместе с ветром, он увидел свой дом и понял, что пора возвращаться. И тут же почувствовал, как его захватывает новая мощная сила. Она тянула его, как магнит скрепку, увлекая в направлении тонкого блестящего металлического предмета. Кристофер попытался разглядеть, что это такое, и спустя мгновение увидел гвоздь. Он торчал из стены, мягко поблескивая в свете Луны. Оглянувшись по сторонам, Кристофер обнаружил, что находится дома, на том месте, где раньше спал Филли. Сквозь не зашторенное окно в комнату втекали лунные лучи, делая все предметы призрачными и бесцветными.
Кристофер неподвижно стоял, привыкая снова чувствовать свое тело. С ним опять была его трость, как всегда зажатая в правой руке. Через несколько минут он окончательно пришел в себя, снял с шеи индейский амулет и повесил его на серебрившийся в темноте гвоздь. Потом задернул шторы и зажег люстру.
В ярком электрическом свете амулет приобрел краски, и Кристофер заметил, что рисунок в центре круга изменился. Он по-прежнему имел такие же, как и раньше, цвета и оставался строго симметричным, но все же был иным, словно кто-то передвинул калейдоскоп, создав из тех же самых мозаичных лоскутков кожи совершенно новую картинку. Голубых перьев везде было ровно по три штуки, Кристофер подергал каждое из них – все сидели крепко, так что определить вставленное сегодня никак не удавалось. А существовало ли оно вообще? Может, все это ему только приснилось?
Нет, не приснилось, с уверенностью подумал Кристофер, и дело даже не в том, что он ясно и отчетливо помнил каждый момент своего невероятного путешествия, а в том, как разительно оно изменило его взгляд на вещи, насколько по-другому заставило себя чувствовать. Он полностью исцелился от депрессии, и разрывающая сердце скорбь по Филу сменилась тихой грустью. Ему было жаль, что он лишился друга, но теперь он твердо знал, что Филли ушел туда, куда должен был уйти, и тогда, когда настало для этого время. Съедавшее Кристофера чувство вины исчезло, ушло вместе с ощущением одинокой инородности в этом мире.
Это ощущение преследовало его всегда, с той поры, когда из-за проблем с ногой подвижные игры со сверстниками, а позже дискотеки и походы неизменно оставались за бортом его корабля. Он приспособился почти не думать об этом, привыкая проводить время наедине с собой, книгами и мыслями, в то время как ему страстно хотелось закружиться в чувственном танце с девушкой или пуститься бегом так, чтобы ветер свистел в ушах…
Он давно свыкся со своим вечным одиночеством и потерянностью, даже не догадываясь, что виной тому вовсе не его физический недостаток. И только сегодня у скал, когда он смог почувствовать мир как единое целое, на Кристофера вдруг снизошло ясное осознание, что его телесный недуг – не причина, а, наоборот, следствие того, что, оказывается, в этом мире он занимает не свое место. Кристофер не знал, почему так получилось, но был уверен: перед ним наконец-то открылась возможность исправить эту ошибку.
С тех пор по вечерам Кристофер надевал индейский амулет и отправлялся в путешествие по потоку бытия, в надежде понять, кто же он есть на самом деле.
Путешествуя вместе с ветрами, он побывал в каждом уголке суши; струясь вместе с водой, достиг дна самых глубоких океанских впадин; проникая в землю, смог добраться туда, где билось горячее сердце планеты, и все же так и не сумел отыскать свое место. Тогда, обуреваемый жаждой новых знаний, он научился растворяться в лунном свете, любуясь красотой и хрупкостью земного шара из космоса, а потом сумел влиться в солнечные лучи и исследовать всю Солнечную систему, но и этого оказалось недостаточно…

Чем дольше Кристофер ходил к скалам, тем больше отдалялся от людей, и они платили ему тем же. Друзей-приятелей у него не было, и на работе давно уже никто не проявлял к нему никакого интереса, пока однажды в фирму не пришла Элен — стройная, по-мальчишески коротко стриженная шатенка со вздернутым носиком и чуть раскосыми светло-карими глазами.
Все молодые мужчины в отделе, естественно, не остались равнодушны к появлению столь симпатичной особы женского пола, всячески стараясь привлечь ее внимание. Все, кроме Кристофера, что удивило и даже позабавило Элен. Сначала это только слегка задевало ее, но чем больше она присматривалась к Кристоферу, тем острее ее ранило безразличие этого человека. В его спокойных серых глазах было что-то такое, чего Элен никогда раньше не встречала, что-то особенное, немного пугающее и в то же время невероятно притягательное. Ей казалось, что весь облик Кристофера излучает какую-то тайну, и то, что ему никто никогда не звонит по телефону, а сотрудники считают, что у него «не все дома», только еще сильнее подогревало ее интерес.
Один раз она предприняла попытку расшевелить Криса. Подсев к нему, Элен, тыча наманикюренным тонким пальчиком в схему электрического фена, попросила кое-что растолковать, как бы невзначай касаясь Кристофера локтем и коленкой. Кристофер обстоятельно объяснил ей моменты, которые Элен и так прекрасно понимала.
— Большое спасибо, — нежно произнесла она, преумножая восхищение во взгляде, — без вас я бы ни за что не сумела разобраться.
— Пожалуйста, — ответил Крис и, не глядя на нее, тут же углубился в свои бумаги.
Старая, как мир, но оттого не перестающая безотказно действовать на мужчин уловка впервые не сработала. Элен почувствовала себя круглой дурой и поклялась выкинуть Кристофера из головы. Она старалась не думать о нем, но вместо этого все яснее осознавала, что ее увлечение растет, и она с каждым днем влюбляется все больше. Она смотрела на его профиль, и дыхание перехватывало, а возбуждение пронизывало каждую клеточку ее тела. Элен страдала, но гордость не позволяла ей открыться Кристоферу. Уходя с работы, она видела, как он торопится уехать, и мысль, что он спешит на свидание с другой, сводила Элен с ума.
Пытаясь узнать как можно больше о Кристофере, Элен, подавляя в себе раздражение от глупости Милочки, стала частенько болтать с ней, ведь секретарши, как правило, самые осведомленные люди. Оказалось, Милочке известно, что у Кристофера собственный дом за городом и родственников у него нет. Она дружила с Лорой из отдела кадров и после того, как Крис сказал, что у него нет телевизора, они вместе посмотрели его анкету, так просто, ради любопытства.
— И далеко он живет? — невинно поинтересовалась Элен.
Милочка назвала район.
— О, у меня там подруга снимает коттедж, может они соседи?
Милочка наморщила лобик. Хоть она и не отличалась сообразительностью, но памятью обладала отменной, и шеф ее очень ценил. Она никогда не путала даты, вовремя напоминала о встречах и большинство телефонов знала наизусть, что позволяло ей мгновенно соединять шефа с абонентом, не тратя время на поиски номера. Вот и сейчас она почти сразу назвала адрес.
— Нет, моя знакомая живет в другом месте. Ох, что-то заболтались мы с тобой, а мне надо сегодня отчет доделать, я, пожалуй, побегу.
Садясь за свой рабочий стол, Элен думала: «Ну, и для чего я вытянула из Милочки адрес Криса? Не могу же я нагло заявиться к нему в гости! Нет, я еще не совсем потеряла стыд».
В тот же вечер, надев самое лучшее платье и самое тонкое белье (на всякий случай), Элен мчалась по шоссе в сторону заветного поселка. «Я только взгляну издали», — твердила она, не веря самой себе.
Въехав на искомую улицу, она заметила припаркованный «форд» Кристофера и остановилась за деревьями, наблюдая за домом и размышляя, что предпринять дальше.
Дверь отворилась, и на пороге появился Крис со своей тростью. На груди его виднелось что-то яркое. Элен хотела выйти из укрытия, но ноги словно свинцом налились, она пыталась заставить себя окликнуть его, но мешало сердце, колотившееся где-то в горле. Пока она собиралась с духом, Кристофер прошел вдоль стены и, обогнув угол, скрылся из поля зрения. Элен заперла машину, пробежала вперед по дороге и увидела его удаляющуюся фигуру. Ругая себя последними словами, она двинулась за ним, сохраняя приличную дистанцию.

Сегодня Кристофер шел к скалам в особо приподнятом настроении. Вчера, под самый конец своего пребывания в потоке, он сумел примкнуть к звездным лучам, но тут время вышло, и гвоздь притянул его домой. Теперь ему не терпелось продолжить начатое. В груди томилось приятное ожидание встречи с новыми, неизведанными мирами, и Кристофер уже с утра чувствовал, что именно сегодня случится то самое важное, к чему он так долго готовился. А вечером предчувствие превратилось в твердую уверенность.
Кристофер надел амулет и направился к двери, как вдруг услышал тихое, мелодичное звяканье. Он обернулся и увидел, что гвоздь, на котором всегда висел амулет, исчез. Кристофер нагнулся и долго изучал пол, но гвоздя так и не нашел. Потом внимательно осмотрел стену: в ней не осталось никакой, даже мельчайшей дырочки – абсолютно гладкая и ровная поверхность, так что даже невозможно было точно определить место, где еще недавно торчал гвоздик.
Это могло означать только одно: конец путешествий. От волнения Кристоферу стало жарко, и он расстегнул две верхних пуговицы на рубашке. Гвоздь всегда исполнял роль «возвратного механизма», а теперь его нет, и, следовательно, если Кристофер сейчас уйдет, то, скорее всего, больше никогда сюда не вернется. Пока у него еще есть выбор: продолжить свой путь или остаться дома…
Кристофер усмехнулся, хлопнул ладонью по стене и решительно двинулся к входной двери. Выйдя на улицу, он зашагал к скалам и за всю дорогу ни разу не обернулся.

Элен следовала за Кристофером все дальше и дальше. Он прошел через луг, но не напрямик, а зачем-то описав довольно широкую дугу, потом ненадолго остановился и задрал голову, разглядывая небо. Элен метнулась за единственный поблизости чахлый куст, присела и замерла. «Я веду себя безобразно, как дешевая шпионка, — думала она, глядя на Кристофера сквозь тонкие редкие ветки, — может повернуть назад? Но я уже столько протопала. Кажется, он направляется к горам, Господи, что ему там понадобилось?» Она покинула свое ненадежное убежище и тихонько двинулась дальше.
Вдруг Кристофер вытянул руку, и тут же откуда-то из кустов вылетела небольшая птица с голубыми крыльями и опустилась ему на ладонь. Кристофер аккуратно пересадил ее себе на голову и продолжил свой путь. «Любитель животных? – удивилась Элен. – Но зачем так далеко ходить, чтобы приручить какую-то птицу? Их же везде полным-полно… Может, это какой-нибудь редкий вид?» Заинтригованная, она смотрела, как Кристофер подходит к группе остроконечных скал. Он приблизился вплотную к одной из них и встал спиной к Элен. Птица слетела с его головы и пару минут кружила рядом, а потом вдруг устремилась к вершине скалы, и тут… случилось невероятное! Кристофер бросил трость, ухватился руками за скальные выступы и стал взбираться наверх с потрясающей быстротой и ловкостью обезьяны!
Элен зачарованно следила, как он повторяет танец гордых линий утеса, и внезапно отчетливо осознала, насколько сильно любит его. Она что есть мочи побежала к горам. Острый камешек попал в туфлю и больно втыкался, раздирая стопу в кровь, но это не имело никакого значения. В голове пульсировала только одна мысль: «Я хочу, я должна быть рядом с ним!»
— Кристофер! — громко позвала она, не желая больше сдерживаться, — Кри-и-и-с! Подожди меня! Пожалуйста!

Кристофер был уже метрах в двадцати от вершины, когда крик острым лезвием вонзился в сознание. Он вздрогнул и почувствовал, как это лезвие безжалостно вырезает его из струящегося мирового потока, как лопаются тонкие нити, будто моллюска отрывают от родной раковины и мягкого и беспомощного выбрасывают на холодный, неживой берег. Кристофер увидел перед собой твердую серую поверхность скалы и понял, что висит на огромной высоте, отчаянно цепляясь за жесткий кустик, примостившийся в расщелине. «Как… как я здесь оказался?!» Нога потеряла опору, вниз посыпались камни, и Кристофер почувствовал, что соскальзывает. От страха у него перехватило дыхание. «Боже, я сейчас разобьюсь! Почему?»
Перед мысленным взором замелькали события его жизни. Детство, школа, университет, смерть матери, смерть Фила — сплошные серо-черные кадры и вдруг яркие краски заполнили эфир — то были цвета последнего счастливого года…
Цвета, подаренные шестью скалами! Только теперь Кристофер понял, что именно скалы являлись источником мудрости. День за днем он приходил к ним учиться, и каждая из них открывала ему свое неповторимое знание! Ветер, вода, земля, лунные лучи, солнечный свет и лучи звезд – шесть удивительных способов слиться с единым потоком бытия…
Амулет на груди вспыхнул новыми красками, в последний раз изменяя рисунок, — щелкнул, поворачиваясь, последний ключ. Рядом послышалось курлыканье, и Кристофер увидел, как птица, взмахнув сильными крыльями, рванулась вверх, увлекая за собой его взгляд. Острой голубой стрелой она рассекала воздух, устремляясь все выше и выше, в самую сердцевину неба — туда, где ярким светом вспыхнула первая звезда, протягивая земному миру свои лучи.
Их сияние отразилось в зрачках Кристофера, и яркий неземной блеск распахнул ворота в саму бесконечность. Перед глазами развернулся вселенский калейдоскоп беспредельного числа измерений, приглашая в нескончаемое путешествие по невообразимому количеству миров. Где-то далеко, в одном из них, слышался радостный лай – такой знакомый и родной…
Звездный поток рекой лился на скалы, и шесть точеных вершин тонули в серебристом свете, сливаясь с небом. Кристофер глубоко вдохнул напоенный лучами воздух и без сожаления отпустил кустик, навсегда растворяясь в бескрайних просторах вечности. Он, наконец, нашел свое место.

Элен резко остановилась, словно натолкнулась на невидимую стену. Фигурка на скале дернулась и, беспомощно взмахнув руками, полетела вниз, ударяясь о выступы. Девушка задрожала и, как подкошенная, рухнула на колени. Имя, безумным воплем вырвавшееся из ее груди, шесть раз повторило эхо. Элен сжалась в комок и неподвижно сидела, пока звук ее голоса не растаял вдали…
В наступившей тишине она услышала тихое курлыканье. Элен подняла голову и увидела птицу с голубыми крыльями. Описав над девушкой круг, птица поднялась выше и полетела к горам. Элен проводила ее взглядом и вдруг почувствовала, что держит какой-то предмет. Она посмотрела на свои руки. Яркий кожаный круг лежал на раскрытой ладони, и легкий ветерок шевелил разноцветные перья…

* * *
— Смотри, как близко друг к другу стоят эти утесы, будто у них собрание, — смеясь, сказала девушка держащему ее за руку молодому человеку.
— Да, дружная семейка из раз, два… семи скал, — юноша улыбнулся.
— Семь — счастливое число! — заметила его спутница.
— Точно! — ответил парень, поцеловал ее семь раз подряд и рассмеялся: — за каждую скалу в отдельности!