(читая Рольфа Дитера Бринкмана)
В Кёльне запылено жаркое лето,
Август подходит к концу,
В жёлтое платьице лето одето,
Жёлтое Кёльну к лицу!
Вот уже заперли все магазины,
Вечер приходит, и вновь,
Светятся ярко ночные витрины,
В город вступает Любовь.
Есть одна улица без лимузинов,
Сонный там зной и покой,
Там тишину, как тугую резину,
Можно потрогать рукой.
В мрачной таверне с названьем «Эллада»
Есть козий сыр и вино,
В вазе на столике, — гроздь винограда,
Да, возле стойки, — «фоно».
Там, если бросить в коробку монеты,
Пьяный с утра пианист,
Сядет к нему, и поправив манжеты
Вставит в пюпитр нотный лист.
И разорвут мрак волшебные звуки,
Танго над Кёльном взлетит,
Ах, господа, посмотрите на руки,
Как он играет! Ах, что он творит!
Кто б мог подумать, на улице этой,
Где каждый третий — мигрант,
Что вдруг ворвётся мелодией светлой
В жизнь их седой музыкант?
…Стонет труба, надрываются скрипки,
Сыпят ударные в тьму,
Кажется, буд-то танцуют улыбки,
Кажется, буд-то я сплю!
Кажется: в зале, где дамы в брильянтах,
И серебрится фонтан,
В розовом платье стоит на пуантах,
Иссиодора Дункан!
В Кёльнском прокуренном, старом подвале,
Свечи в стаканах коптят,
Чудо рождается, чудо в реале,
Год уж который подряд.
Чудом дышите, пока оно вольно, —
Долго оно не живёт!
В прОклятой дымности мёртвого Кёльна
Кто-то приход его ждёт…
Август 2007