Места вокруг пустынные, никаких следов человека. Хотя дорога, по которой шел Готлиб, была проложена людьми.
Готлиб не знал, много ли он прошел за день. Он терзался сомнениями, правильный ли выбор сделал на развилке дорог. Перед ним предстал тогда покосившийся указатель. На одной стрелке какой-то шутник нацарапал слова: «Налево — уверенность», на другой – «Направо — сомнения». Готлиб немного поколебался и повернул навело, к «уверенности».
Из-за поворота неожиданно вынырнул постоялый двор. Странно, ведь только что Готлиб готов был поклясться: ничто не предвещало человеческого жилья.
Деньги на еду и ночлег у Готлиба имелись. За дубровой дверью располагалась зала с большим столом, где сидели и возбужденно разговаривали люди с красными лицами. В глубине залы сновал туда-сюда озабоченный хозяин.
Понизив голос, Готлиб первым делом спросил у хозяина: не останавливался ли тут какой-нибудь студент высокого роста и с черными кудрями? Трактирщик отвечал на это что-то невразумительное. Это означало, что всех ему не упомнить.
Готлибу почудилось, что трактирщик принялся исподтишка наблюдать за ним… Впрочем, Готлиб всегда был мнительным юношей, и это часто мешало ему. Он всегда завидовал своим более невозмутимым сотоварищам. Так что и на сей раз он вполне мог ошибиться.
Договорившись об ужине, Готлиб отыскал свободное место за столом. Он уселся неподалеку от грузного бородатого человека с заплывшими от жира глазками. Перед бородачом стояла початая чечевичная похлебка и кружка эля.
Бородач без конца рассказывал истории. Другие постояльцы внимательно слушали его и только хмыкали и крякали в ответ.
Вот и сейчас бородач решил поразвлечь слушателей очередным рассказом.
— Было это во времена моей молодости. Я учился тогда в Университете.
Случилось так, что несколько ночей подряд я корпел над книгами. Окна были распахнуты, потому что стояла нестерпимая жара.
По иронии судьбы мои усердные занятия регулярно прерывались соловьиными трелями. Каждую ночь соловей садился на дерево напротив моего окна, выводил одну и ту же мелодию, а затем улетал.
Трактирщик поставил возле Готлиба похлебку и эль. Готлиб поймал себя на том, что слушает рассказчика с преувеличенным вниманием, и боится пропустить хоть слово.
Отхлебывая эль и отправляя в рот ложку за ложкой, бородач продолжал.
— Вскоре я был приглашен на ужин в одну семью. Для развлечения гостей дочь хозяев исполнила несколько музыкальных композиций на арфе. Если я не ошибаюсь, девушка звалась Эльзой. Каково же было мое удивление, когда последней мелодией оказалась… Та самая соловьиная песня! Девушка сопровождала ее словами на неизвестном языке.
Когда шум аплодисментов стих, я отозвал Эльзу в сторону и спросил:
«Позвольте узнать, милая фройлен, кто сочинил эту песню?»
К моему удивлению, Эльза немедленно расплакалась:
«Она сочинена студентом по имени Вольфганг. Он был вхож в наш дом и даже…» — в этом месте она залилась краской…
«Пользовался вашей благосклонностью?» – договорил за нее я.
Эльза едва заметно кивнула.
«А потом он неожиданно исчез, — глотала слезы девушка. – Теперь от него осталась только эта мелодия».
Я успокоил ее, как мог. А также пообещал отыскать Вольфганга в Университете с тем, чтобы напомнить ему об Эльзе.
Бородач обвел присутствующих глазами, предупреждая, что сейчас начнется что-то особенно интересное:
— Девушка с надеждой вскинула на меня прекрасные глаза, полные слез. Я подумал, что она уже прониклась ко мне известным доверием, и что не грех было бы как-нибудь этим воспользоваться… До сих пор я еще иногда вспоминаю ощущение от ее мягкой груди, случайно коснувшейся моей руки, когда я бросился ее успокаивать.
В зале раздались одобрительные возгласы и улюлюканье.
Когда всеобщее возбуждение немного спало и бородач хотел уже продолжать рассказ, где-то на заднем дворе прокукарекал петух. Рассказчик закашлялся и резко схватился за живот.
— Видно, мой желудок отвык от крепких напитков, — проговорил он сдавленным голосом.
Придерживая живот, бородач быстрыми шагами двинулся по коридору, ведущему на задний двор, где в подобных заведениях обычно справляли нужду.
— Эль у меня всегда отменный, — на всякий случай крикнул ему вслед трактирщик.
Готлиб сидел, словно в забытьи, обдумывая услышанное. Ему было о чем задуматься, ведь бородач рассказал о тех самых событиях, которые привели сюда Готлиба. Совпадение было тем более занимательно, что даже имена, упомянутые бородачом, совпадали с настоящими именами девушки и студента, которых знал Готлиб.
Готлиба немного покоробило, что Бородач рассказывал про Эльзу с усмешкой, ведь Готлиб был не на шутку влюблен в девушку. Он считал ее воплощением всех мыслимых добродетелей и полностью терял присутствие духа в ее обществе.
Кроме того, Готлиб немного знал Вольфганга по Университету.
Да и немудрено: Вольфганг выделялся среди прочих студентов. Поначалу он обращал на себя внимание необузданным нравом. Родители щедро оплачивали его проживание в городе, и Вольфганг не отказывал себе в кутежах.
Потом, пресытившись этими радостями и посчитав их слишком пресными, он увлекся магией: стал встречаться с людьми, не чуждыми колдовству, изучал таинственные книги…
По правде говоря, Вольфганг вызывал у Готлиба восхищение. Возможно, он был тем, чем втайне мечтал стать Готлиб, и всегда шел к своей цели напролом, не отказывая себе при этом в удовольствиях. В то время как сам Готлиб был нерешителен и мягок. Ему не хватало твердости – к примеру, он никогда не мог отказать кому-либо в просьбе. Кроме того, он был сострадателен к людям и ни при каких условиях не мог причинить им боль.
Возвращаясь в тот вечер домой после разговора с Эльзой, Готлиб подумал о знаке, который подало ему Провидение. Он понял, что соловей неспроста прилетал выводить трели к его окну. Видно, уж очень кому-то хотелось, чтобы он разыскал Вольфганга.
Готлиб чувствовал, как кровь лихорадочно стучит в висках. Он не мог точно сказать, сколько времени прошло с тех пор, как рассказчик вышел – мгновение или вечность. В зале воцарилась тишина; слышен был только стук ложек, звяканье кружек да рыгание.
Наконец, юноша в волнении подошел к хозяину трактира.
— Куда делся человек, который сейчас рассказывал историю?- спросил Готлиб у хозяина.
Трактирщик пожал плечами:
— Слава богу, что он заплатил мне вперед. – Он вынул из жилетного кармана золотой и с сомнением попробовал его на зуб.
— Но он же рассказывал мою историю! – воскликнул Анхель, не в силах сдерживаться.
В поисках бородача Готлиб выбежал на задний двор, но там уже никого не было. Где-то далеко слышался затихающий стук копыт.
Возвращаясь по коридору в зал, Готлиб почувствовал под ногами что-то мягкое. Нагнувшись, он поднял с пола бороду – точно такую, что была у рассказчика.
В зале Готлиб поймал взгляд хозяина. К немалому удивлению юноши, тот сделал ему знак подойти.
— История, которую сейчас рассказывали, известна в наших краях, — негромко сказал хозяин. — Дело в том, что она описана в одной старой-престарой книге.
— Тогда скажите, чем же там все заканчивается? – поскорее спросил Готлиб.
— Ну, этого мне уже не вспомнить… Знаешь ли, — тут трактирщик понизил голос, и Готлиб вынужден был придвинуться к нему ближе, — здесь, в трактире, у меня есть небольшая комнатка, где я храню книги, в некотором роде – библиотека. – От Анхеля не укрылось, что хозяин неимоверно гордится своей образованностью. Не в каждом трактирщике можно отыскать книголюба! – Можешь туда сходить. Верно, там и лежит та самая книга, — задумчиво предположил хозяин.
Не чуя ног, побежал Готлиб в каморку с книгами. Юноше не терпелось поскорей прочитать продолжение собственной истории.
Библиотека оказалась совсем крошечной. Все же юноша обратил внимание, что стены украшены картинами.
Готлиб поскорее подошел к полкам и прнинялся изучать книжные корешки.
Наконец, он нашел то, что искал. «Подлинная история студента Вольфганга»! Видно, это и была нужная книга, в которой содержалась разгадка.
Дрожащими руками Готлиб раскрыл книгу на первой попавшейся странице, потом перелистал еще несколько…
Все страницы книги оказались пустыми. Правда, Готлиб вспомнил, что имеются способы делать видимыми буквы в книгах.
Готлиб крепко сжимал книгу в руках, радуясь находке и собираясь заняться ею на досуге.
Неожиданно изображение на одной из картин пришло в движение.
Готлиб всмотрелся внимательней. Картина рассказывала об искушении святого Антония. В центре картины был нарисован юноша, слева от него – демоны, состоящие из частей различных животных, справа — обнаженная женщина.
К изумлению Готлиба, обнаженная женщина обрела кровь и плоть. Она ступила с полотна картины в пространство библиотеки и сделала несколько шагов в сторону юноши. Улыбаясь, женщина уже открыла рот, собираясь что-то сказать. Хотя в этом случае слова были лишними…
Готлиб мог оказаться в затруднительном положении, но неожиданно дверь библиотеки распахнулась. В комнату вошел хозяин гостиницы. На устах его играла радушная улыбка гостеприимного хозяина. Но, увидав обнаженную женщину, хозяин немедленно позабыл обо всяких приличиях и побагровел от гнева:
— А ты здесь чего делаешь, развратная тварь? – яростно закричал он, придвигаясь к женщине. – Не стыдно тебе щеголять, в чем мать родила?
Женщина продолжала улыбаться, принимая различные позы, которые не подобает наблюдать примерному христианину.
— А ты чего рот разинул? – оборотил хозяин взгляд на Готлиба.
— Я пришел сюда за книгой, — промямлил юноша.
— А ну, проваливай отсюда, пока цел… Нечего пялиться на мою жену! – закричал хозяин.
Готлиб сломя голову выбежал из библиотеки. Удалось ему прихватить с собой и книгу.
Готлиб призадумался, стоит ли ему теперь оставаться в гостинице. Лучше уж заночевать под открытым небом, решил он, нежели встречать угрюмый взор хозяина и опасаться его диких ревнивых выходок.
Вокруг расстилалась кромешная тьма. В этом Готлиб убедился, выйдя из трактира.
Он удалился на порядочное расстояние от постоялого двора, потом сошел с дороги и поудобнее устроился в траве. Под голову он подложил заплечный мешок.
Эль еще бродил у него в крови, и потому юноше ничего не стоило забыться сладким сном.
Засыпая, Готлиб еще раз подивился сходству двух историй: его собственной и истории, рассказанной в трактире. Юноше казалось поразительным, что такие удивительные обстоятельства могли быть повторены дважды, да еще и описаны в книге.
Кроме того, Готлиб с грустью вспомнил об Эльзе и ее прелестях.
По правде говоря, Готлиб давно уже был тайно влюблен в Эльзу и мечтал о ней. Потому он был безумно счастлив, когда попал на ужин в дом ее родителей. Но потом по воле судьбы юноша пообещал Эльзе отыскать Вольфганга, в которого девушка была влюблена и по которому тосковала. И теперь Готлиб вынужден был выполнять свое обещание.
Готлиб выяснил, где снимал комнату Вольфганг. Он расспросил его ближайших товарищей. Те показали кое-какие вещи исчезнувшего студента.
В одной из книг, которые читал Вольфганг, Готлиб увидел строки, подчеркнутые рукой исчезнувшего студента:
«Nel mezzo del cammin di nostra mi ritrovai per una selva oscura*» (*Земную жизнь пройдя наполовину, я очутился в сумрачном лесу).
Два последних слова – «selva oscura» — были обведены особо, а над ними написан немецкий перевод: «сумрачный лес».
Готлиб понял, что в этих словах содержится ключ к исчезновению Вольфганга.
Поначалу эти слова ничего не сказали юноше.
Однако вскоре ему повезло: прогуливаясь по улице, он подал нищему попрошайке медную монету, а тот пробормотал в ответ:
«Увидеть Сумеречный лес
и достучаться до небес».
Готлиб поначалу не поверил своим ушам, а затем спросил у нищего, где находится этот самый Сумеречный Лес. Нищий отвечал, что так кое-кто называет дорогу, берущую начало на кладбище и идущую вдоль пустырей. Туда-то и решил отправиться Готлиб.
Про это место говорили, что там творятся необычайные чудеса и бродят признаки. Но Готлиб был чужд суеверий…
Так Готлиб очутился в трактире и заполучил Книгу.
…Сквозь сон Готлиб нащупал Книгу в мешке и довольно улыбнулся.
Открыв на следующий день глаза, Готлиб обнаружил себя около указателя «Сомнения — Уверенность». Он удивился: по его подсчетам развилка должна была остаться далеко позади.
«Уверенность»? Пожалуй, да: накануне он утвердился в том, что он на правильном пути в поисках Вольфганга.
На этот раз Готлиб решил попытать счастье и пойти в сторону «Сомнений». Ведь именно сомнения – вечный удел человека, усмехнулся про себя Готлиб.
Готлиб не знал, долго ли, коротко он шел. Но вот его обогнала повозка.
— Куда ведет эта дорога?- крикнул Готлиб вознице.
— В округе никого нет на несколько дней пути. Ну, разве что – Старая Эмма,– отвечал тот, – и к ней я сейчас и еду.
Готлиб уговорил возницу подвезти его в обмен на несколько звонких монет, и тот согласился.
— Я везу Старой Эмме заморские ткани, — рассказал по пути возница. – Видно, очень уж она любит наряжаться, хоть уже совсем дряхлая. Платит мне она хорошо, хоть и непонятно, откуда у нее берутся деньги.
Сидя в повозке, Готлиб вынул Книгу. Не удержался и опять заглянул в нее. К немалому удивлению Готлиба, с первой же открытой страницы глянула на него старуха с крючковатым носом. Все остальные страницы оказались пусты, как и раньше.
Готлиб смекнул, что на рисунке – та самая Старая Эмма, о которой говорил возница. Он решил, что находится на верном пути, направляясь к старушке.
Старая Эмма жила в лесу, в покосившейся избушке. Ветхое жилище ходило ходуном и скрипело от ветра.
Старушка встретила Готлиба радушно, словно старого знакомого. На вопрос о Вольфганге она обещала все рассказать ближе к ночи.
Готлиба переполняли самые разные чувства. С одной стороны, он хотел поскорее отыскать Вольфганга, выполнив свое обещание перед Эльзой. В то же самое время в этом случае он терял всякую надежду когда-нибудь занять место в ее сердце.
Он в волнении заглядывал в книгу, но все страницы были пусты, как и прежде.
Весь вечер Старая Эмма охала, что у нее болят ноги, а потом и вовсе упросила Готлиба помочь ей попарить в корыте старые кости. За это она обещала рассказать ему все об исчезнувшем студенте.
Сняв с печи кипящий котел, Старая Эмма уселась на скамью и опустила ноги в корыто с нагретой водой.
— Стара я стала – спина уж не гнется, — приговаривала она. – Будь добр, мил человек, потри мне ноги!
Поборов брезгливость, Готлиб опустил руки в воду и притронулся к щиколоткам Старой Эммы.
— А ведь я не всегда была такой, как сейчас, — вдруг воскликнула она. – Посмотри-ка!
Старушка ловко набросила на плечи льняное полотенце и на мгновение отвернула голову. Когда она опять поворотилась к Готлибу, юноша не поверил своим глазам: перед ним сидела девушка неизъяснимой красоты.
В ответ Готлиб тоже изменился в лице. Его естество откликнулось на дразнящий облик Старой Эммы, сияющий женской прелестью.
Рука Готлиба двинулась вверх по ее ноге, и это движение вызывало в нем чувственное волнение. Готлиб крепко прижал девушку к себе. Их губы слились. Его руки по заведенному издревле обычаю устремились к запретным уголкам ее тела…
Старая Эмма расхохоталась и ловко выпрыгнула из его объятий, не расплескав при этом из корыта ни капли …
— Эх, стара я уже стала для подобных делов, — бормотала она, поправляя растрепавшиеся волосы, вновь ставшие седыми и спутанными, словно пакля. Готлиб в ужасе отшатнулся. Он клял себя за то, что поддался плотскому порыву. В оправдание он уверил себя, что старушка сделалась как две капли воды похожа на Эльзу. А также не стоило забывать, что Старая Эмма не иначе как использовала колдовские чары, чтобы приворожить неопытного юношу.
– Это я так, старый навык проверить, — бормотала старушка, словно извиняясь.
Обтерев ноги, она поглядела на себя в зеркало, тяжело вздохнула и заговорила:
— Значит, вот ты здесь зачем…Ищешь его, Вольфганга этого…
Старая Эмма повернула к себе зеркало другой стороной и внимательно посмотрела в него. Лицо ее сделалось напряженным.
— Связался он с опасными людьми… Хочет весь мир перевернуть своим колдовством…
Готлиб не сдержал любопытства и тоже заглянул в зеркало. От неожиданности он вздрогнул: в зеркале ему почудился тот самый бородатый человек, который давеча рассказывал истории в трактире.
Тут раздался отвратительный визг. Мимо Готлиба и Старой Эммы стремглав промчался один из старушкиных котов. В зубах у него была растерзанная Книга, а рядом по полу катился раскрытый заплечный мешок Готлиба.
-Ах ты, пострел! – закричала старушка, но кот уже был таков.
Поднялся ветер, слышно было, как заухали ночные птицы.
— Книгу мы вернем, есть для этого способы, — спокойно сказала Старая Эмма.
Она начала колдовать: вскипятила в печи колдовское зелье, не забыв добавить туда сушеных жаб, змей и мышей. Потом принялась водить над паром руками и произносить заклинания… Звучание заклинаний напомнило Готлибу неведомый язык, на котором исполняла песню Эльза.
Старая Эмма подняла с пола мешок Готлиба и протянула его юноше. Книга вновь лежала на месте.
Старушка смотрела куда-то вдаль. Из нутра ее исходил дребезжащий голос.
— Вольфганг…Никто не ведает, в каком из миров он сейчас находится, — бормотала Старая Эмма. – У Вольфганга в руках тоже когда-то была эта самая Книга…Эта самая, или точно такая же. И он тоже очень хотел увидеть, что же в ней написано.
Старая Эмма посмотрела Готлибу прямо в глаза застывшим взглядом и сказала:
— Запомни, буквы станут видимыми только в одном случае: если обагрить эту книгу кровью Белого Лебедя.
— А Вольфганг? Увидел он буквы в Книге? – спросил Готлиб.
— Чтобы узнать это, тебе надо повторить путь Вольфганга. Тогда вы окажетесь с ним в одном и том же месте, и ты сможешь все узнать у него сам. Страницы этой книги могут даровать Великую Колдовскую Силу. Но сначала…
Старушка выглянула в окно, прокричала несколько слов на неведомом языке, а затем принялась по-птичьи каркать. Вскоре в окно влетел Ворон.
— Он проводит тебя к поляне, куда прилетают Белые Лебеди, — объяснила Готлибу Старая Эмма. – Ты ранишь Лебедя и принесешь его мне. Тогда я помогу тебе прочесть Книгу.
Готлиб вышел из избушки. Уже светало.
Чтобы юноше было проще следовать за ним, Ворон превратился в Птицу с радужной окраской. Теперь оперение птицы выделялось на фоне листвы деревьев. Ворон вел Готлиба через лес; встречались им то болота, то буреломы.
У большой поляны Ворон сел на нижнюю ветку сосны, чтобы попрощаться.
— Я привел тебя на место, — объяснил Ворон. — Найди любой камень и, когда прилетят Лебеди, кинь им в любого из них. Он тут же упадет, как подкошенный. Тогда ты сможешь принести его к Эмме.
Ворон захлопал крыльями и взлетел высоко в небо.
Готлиб спрятался за деревом и принялся ждать. Вскоре он нечаянно забылся сном, но шумное хлопанье крыльев разбудило его. В воздухе над поляной кружились прекрасные Белые Лебеди. Птицы словно танцевали в воздухе, перестраиваясь на разные лады в виде сложных геометрических фигур. Потом опустились на поляну. Готлиб смекнул, что Лебеди это необычные: прежде всего, они были неправдоподобно крупные. А ноги у них оказались длинными на манер девичьих.
Готлиб встрепенулся и вспомнил, зачем он сюда пришел. А потом вспомнил о Вольфганге.
Наверняка, Вольфганг без колебаний кинул в Лебедя камень. Убил наповал птицу, схватил ее и принес к старухе. А Старая Эмма окропила Книгу его кровью. И прочел Вольфганг Таинственную Книгу, и узнал Тайну.
А вот он, Готлиб… Как видно, он оказался слабаком. Смотрел на птиц во все глаза, и не мог пошевелиться, зачарованный их красотой. Только все сжимал в руке заранее приготовленный камень.
Готлиб не мог избавиться от ощущения, что в Белого Лебедя превращена какая-то заколдованная девушка. Ему привиделось, что лебеди скинули оперенья и превратились в девушек удивительной красы. А потом взялись за руки и принялись водить хороводы.
Мотнул Готлиб головой, словно прогоняя наваждение.
Несолоно хлебавши, Готлиб прибрел к избушке Старой Эммы.
— С пустыми руками я к тебе пожаловал, старая Эмма. Видно, не судьба мне ни Тайну узнать, ни Вольфганга отыскать, — говорит.
Посмотрела на него внимательно старая Эмма. Что-то изменилось у нее в лице, может — как-то потеплело оно. Но, видно, не положено ей было ничего ему рассказывать до поры до времени.
— Присядь-ка, голубчик, — сказала.- И книгу раскрой.
Распахнул Готлиб Книгу. И увидел в Книге три миниатюры.
На первой миниатюре была нарисована огромная Птица-Лебедь, вся красная от крови, а рядом с ней — крошечный Вольфганг с камнем в руке.
На второй — изображен Вольфганг, отбивающийся от стаи Лебедей, окружившей его со всех сторон.
Изображение на третьей миниатюре двигалось. Вглядевшись, Готлиб разобрал следующее: махнула Птица-Лебедь крылом, и вмиг вспыхнуло пламя, и охватил огонь Вольфганга вместе с Книгой в руках.
Неожиданно Книга в руках Готлиба стала расти, расти…
Он очутился не в избушке Старой Эммы, а в чьем-то кабинете.
За письменным столом сидел человек и что-то писал. Увидев Готлиба, он ни капли не удивился. Человек улыбнулся и отложил перо. Казалось, он дожидался юноши.
Хозяин кабинета предложил юноше присесть. Готлиб услышал следующее:
— Я пишу книгу без начала и конца. Речь в ней идет о событиях, произошедших очень давно, а также о тех, которым только суждено произойти.
Кто-то из живущих выбирает твой путь, Готлиб, а кто-то — путь Вольфганга.
На столе Готлиб вновь увидел Книгу. На миниатюрах юноша узнал себя самого, Вольфгана, бородача с постоялого двора, Старую Эмму…
Тут дверь отворилась и в комнату впорхнула Белая Лебедь.
Она сняла волшебную диадему, превращающую ее в Лебедя, и обратилась в девушку Эльзу.
— Куда же вы убежали? — игриво спросила она Готлиба. — Вы же могли пропустить самую интересную мою мелодию…
Готлиб понял, что вновь очутился на музыкальном вечере в доме родителей Эльзы. Человека в кабинете Эльза представила как своего дядюшку — известного писателя.
Готлиб непрестанно думал о Вольфганге. Он утвердился в мысли, что исчезнувшего студента либо никогда не существовало, либо он успешно овладел тайнами магии.
Каждый выбирает собственный путь, — бормотал про себя Готлиб.
Но главное, что рядом с ним была Эльза, и она держала его за руку.
Эльза повела юношу в сад, минуя оживленно беседующих гостей.
— Это я попросила соловушку петь Вам по ночам песни, — рассказывала Эльза. — Мне хотелось, чтобы Вы пришли сюда в этот вечер, заинтересовались моей мелодией и обратили на меня внимание.
Понизив голос, Эльза добавила:
— Все счастливые истории должны заканчиваться в саду, наполненном соловьиными трелями.