Слезный клекот в гортани церквей.
Каменеют на паперти крылья.
Под бетонным слепым батогом
разродиться земле не под силу.
Панихида по мертвым живым:
голоса, тени, свечи, иконы…
Колоколен возвышенный стан
изуродован алчностью праздной.
Стон гордыней изъеденных плит –
святотатство над миром усопших.
Их проклятье – страшнее меча
омраченного скорбью владыки.
Замурованная глубина
да стреноженное осмысленье.
Невмешательство – как приговор.
Оправдание – словно проклятье.
Ливням копоть не смыть с куполов.
Из купелей пьют воду вороны.
Виновато ершится трава
на ступенях, бездушием смятых.
За свободу приняв произвол
метит ненависть черным иконы.
Высшим знаком отмечен покой,
что застыл над поруганной славой.
Неуемна агония зла –
мошкарою глаза облипает.
Возрождения пульс слишком слаб –
он рассветом еще не напился.