Отныне я стараюсь категорически избегать заказов в значимые для страны дни, даже если они не связаны с работами на крыше, и вообще крайне резко реагирую на попытки организовать в этот период мой досуг.
Подловили меня грамотно. Сначала в конторе задержали на два дня зарплату. Всё бы ничего, но ведь на носу-то Валентинов день, любимой женщине нужно что-то дарить, а то ведь, не дай Бог, обидится. У нас ведь как: забудешь подарить цветы какого-нибудь тринадцатого сентября в пятницу, никто тебе ничего плохого не скажет и даже не подумает. Но попробуй только забыть в те самые значимые дни, вспомнят всё — и в каких носках заявился на первое свидание, и сколько дней, часов и минут пришлось ждать первого поцелуя.
А утром 14 февраля офисный сервер атаковали вирусы. Соответственно, сеть рухнула: ни по аське не потрепаться, ни электронное письмо отправить — то есть, работа встала. Руководство вызвало специалистов, а сотрудников распустили по домам. В итоге, в офисе никого нет, в долг ни у кого не попросишь…
Тут звонок. Смотрю по номеру — мой старый клиент, который мне обычно интересные заказы подгоняет.
— У тебя с допуском на высотные всё нормально? — спросил он.
— А то! — ответил я.
— Есть работа… Высотка рядом с Третьим кольцом.
— А что делать? — поинтересовался я.
— Да дело плёвое! Снег с крыши сбросить. Алкаша не поставишь, руководство требует профессионала с допуском. Где-то часа на полтора работа.
Конечно, я согласился. Во-первых, деньги; во-вторых, время, чтобы пробежаться по магазинам за подарком и цветами; в-третьих, сюрприз, ведь любимая женщина ещё ничего не знает.
Ровно в шестнадцать часов я встретился с заказчиком, пожилым мужчиной с пронзительно серьёзными глазами. Он встретил меня у подъезда заурядной обшарпанной московской семнадцатиэтажки и сразу повёл вовнутрь. Дежуривший на входе вахтёр вытянулся по струнке, на что мой работодатель только недовольно махнул рукой. Мы молча поднялись на лифте на последний этаж, так же молча вышли на площадку и зашагали по лестнице вверх.
— Курите? — неожиданно спросил, не поворачивая головы, заказчик.
— Нет.
— Зря…
И опять замолчал.
Лестница закончилась бетонным тупиком с приваренной к стене вертикальной железной лестницей. Работодатель поплевал на руки и невозмутимо полез наверх. Лестница, не иначе, вела на крышу, об этом красноречиво свидетельствовал обитый железом люк. Заказчик долго возился, отпирая щеколду, потом крякнул и налёг плечом на крышку люка, которая нехотя поддалась, но всё-таки сдалась под мощным напором.
Когда я поднялся по лестнице вслед за работодателем, он уже что-то энергично обсуждал с укутанным в тулуп мужиком. Завидев меня, мужик как будто обрадовался и уже не так активно проявлял свои эмоции. Они как-то быстро достигли согласия, и заказчик подошёл ко мне.
— Примите у него инструменты. Рассчитаемся по завершению работы.
Сказал как отрезал. Пока я раздумывал, как бы нам согласовать размер вознаграждения, работодатель воспользовался моим замешательством и исчез в лифтёрской будке.
— Ты особо-то не напрягайся, — инструктировал меня мужик, передавая снеговую лопату. — Спокойно, не спеша, сбрасывай снег, ладно? А я часа через полтора тебя сменю. Мне тут недалеко, десять минут на машине.
— Так меня просто подменить пригласили? — удивлённо спросил я.
— Вроде того. По семейным. Я даже заявление написал, чтобы официально.
Я не всё понял, но переспрашивать не стал.
— А если вдруг начнётся метель, — продолжил мужик, — ты страховкой пристегнись. Ну, на всякий случай, чтобы не сорвало ветром. Понял?
Я кивнул.
— Пойдём в лифтёрскую… — он жестом показал на будку. — Вот, смотри, здесь есть сменная лопата и пояс со страховкой. А в шкафу — бутерброды и чай с шиповником в термосе. Понял?
Я опять кивнул.
— Ну, тогда я пойду, — мужик стянул с ладоней огромные отороченные овчиной варежки, потом начал расстёгивать пуговицы тулупа. — Особо не рвись, слышишь?
Он повесил тулуп на вешалку и снял с соседнего крючка чёрную «Аляску».
— Чуть не забыл! — хлопнул он себя по лбу. — Если что не так — звони Верховному. Вот, смотри, номер телефона на стене.
Действительно, на стене чуть выше вешалки был криво нацарапан гвоздём какой-то семизначный номер.
— Надеюсь, не пригодится, — пробормотал я.
Мужик мне хитро подмигнул и полез в проём люка. Крышку он потянул за собой.
Когда я облачился в тулуп и застегнул почти все пуговицы, в кармане завибрировал телефон.
«Иванов, ты где?» — обычно спрашивает в это время Ксю.
— Иванов, ты где? — спросила Ксю, когда я достал телефон и нажал кнопку соединения.
— В офисе, где же ещё! — жизнерадостно ответил я.
— Ну-ну… Ты ничего не забыл? — поинтересовалась она.
— Нет, дорогая! Про твой надвигающийся день рождения я не забыл.
— Я не о том… — погрустнел её голос. — Ну, ладно, давай…
Телефон занял своё место в кармане. Я натянул на ладони рукавицы и вышел из будки.
На небе не было ни облачка. Солнце, завершив дневную прогулку, уже лениво клонилось к западу. Огромный мегаполис жил внизу своей жизнью, гоняя по автострадам машины, включая и выключая светофоры, приводя в движение лифты, эскалаторы и вагоны метро.
Тот, кого я сменил, уже успел убрать обращённую на юг половину крыши, соорудив несколько огромных снежных гор у самого края. С них я и начал работу, стараясь держать неторопливый ритм. Ровно через сорок минут я устроил себе перерыв, несколько сократив запас бутербродов и чая в шкафу. По логике, следующего перерыва быть не должно, однако мне пришлось его сделать, потому что мужика всё не было. За это время я успел полностью расправиться с самой большой снежной кучей.
Сидя в будке, я глотнул ещё немного чая из термоса и побуравил взглядом телефонный номер, нацарапанный на стене. Нет, ещё не время, решил я. В любом случае, за переработку буду требовать соответствующую доплату.
В этот момент телефон проиграл что-то из Моцарта. Оказалось, что Ксю прислала мне сообщение: «Ты не задерживаешься?»
«Нет, как обычно!» — настрочил я ответ.
«Можешь немного задержаться!»
Время было половина шестого. В принципе, я пока ещё везде успевал. Если… Нет, уж лучше без «если»!
Сидеть без дела на месте не хотелось. К работе я приступил несколько раздосадованный, поэтому, за неимением работодателя и сменщика, досталось лопате. В итоге, я отправил вниз целую кучу снега и сломал лопату.
Перерыв был коротким. Я выпил чашку чая и нервно извлёк из кармана телефон. До конца моего официального рабочего дня оставалось уже меньше часа. Критическое время, пожалуй, уже наступило. И тогда я набрал номер Верховного.
На том конце никто и не думал снимать трубку. Сквозь долгие гудки прорывался смех, лёгкая музыка и звон бокалов. Через какое-то время в трубке раздался приятный женский голос, который вежливо сообщил, что Верховного нет на месте, и попросил оставить сообщение после звукового сигнала. Я сбросил соединение и убрал телефон в карман.
Когда я вышел из будки, сжимая в руках сменную лопату, началась метель. Ветер кружил на крыше снежные вихри, как будто угадывая моё настроение.
Бросать работу не стоило: всё-таки, подвести старинного клиента я тоже не мог. Мало ли, что за организация, да и вообще — работа есть работа. Поэтому пришлось опять отыгрываться на лопате. Уже не щадя своих сил, часто меняя руку, я бросал снег то по ветру, то против ветра, со злорадным весельем наблюдая взглядом его траекторию.
Метель усилилась, но это только прибавило мне запала. Покончив со снежной горой, я вернулся в будку взмокший и полный готовности бросить всё и отправиться по своим делам. Но там меня ждал сюрприз: крышка люка, которую я попробовал приподнять за миниатюрную металлическую ручку, ни в какую не хотела поддаваться. Судя по всему, мужик, уходя, просто запер люк на щеколду. Молодец, что сказать!
Теперь я понял, что чувствует пёс, которого держат на морозе прикованным цепью к будке. Жаль, не ночь и на небе нет Луны — я бы с удовольствием повыл.
«Вас отпустили пораньше?» — на телефон пришло сообщение от Ксю.
«Нет!!!» — негнущимися пальцами набрал я ответ.
Я попробовал ещё несколько раз связаться с Верховным, но результат был неизменным.
Между тем, за стенами будки началась настоящая снежная пурга. Мне не очень хотелось выходить на крышу, но просто сидеть в лифтёрской было просто невыносимо.
Не знаю, есть ли в природе такая машина, как снежный комбайн, но, когда я в очередной раз принялся за работу, я, наверное, очень походил на него в действии. Бросок через левое плечо, бросок через правое, «солнышко» через голову, бросок от бедра слева, потом справа, затем двойной аксель с лопатой или как его там…
Стихия бушевала надо мной, стихия бушевала внутри меня. Особого результата от моей работы уже не было, потому что ветер относил снег обратно на крышу и возводил новые горы. Но это меня мало заботило…
Очевидно, мужик долго пытался до меня докричаться сквозь пургу, прежде чем я услышал его. Отбросив лопату, я набросился на него с кулаками, и мы грохнулись в снег. Я тщётно пытался достать его лицо, а он умело перехватывал мои кулаки. В какой-то момент мужик оказался сверху и припечатал меня в снег всей массой своего тела.
— Объясню! — кричал он мне в лицо. — Успокойся, слышишь?
Я попытался сбросить его, но он был гораздо тяжелее меня.
— Ладно, ладно! — прохрипел я.
Мужик освободил захват, поднялся на ноги и принялся отряхиваться.
— Мы заплатим столько, сколько скажешь! — он напрягал голосовые связки, чтобы перекричать свист ветра.
— Мы? — переспросил я.
— Верховный распорядился.
— Да какой ещё Верховный! — вскричал я.
— Тихо ты! — крикнул он. — Не поминай и так далее… всуе…
В этот момент в кармане завибрировал телефон. Разумеется, звонила любимая женщина.
— Ты придурок, Иванов! — услышал я в динамике голос Ксю. — Знаешь, сколько времени?
— Не знаю!
— Чтобы даже ноги твоей не было!
Соединение прервалось, а дисплей телефона невозмутимо высветил цифры: «23.40».
— Пошли в будку, а то нас унесёт! — крикнул мужик и зашагал сквозь буран к будке. Я последовал за ним.
— Что же ты, пургу-то какую устроил? — набросился он на меня в лифтёрской. — Весь город замело! Я еле прорвался через заносы и пробки. Пешком обратно шёл!
— Я устроил? — крикнул я. — Да я только снег сбрасывал!
— Правильно! Но как ты его сбрасывал? Я же тебе говорил: не рвись ты особо! Это тебе не шутки, это — Крыша мира! В сводках погоды обещали умеренные осадки с небольшим ветром, 8-10 в секунду. А ты что натворил? Пургу с порывами до 25! Да с меня голову снимут!
— Что ты несёшь? Какая Крыша мира? Ты, вообще, кто такой?
— Я? Главный по снегу!.. Ты пойми. У меня, как и у всех, любовь-морковь, нужно было девушке цветы подарить, сам понимаешь, туда-сюда… Я даже заявление Верховному написал. А бросить Крышу нельзя — стратегический объект!
До меня медленно доходил смысл сказанных им слов, застревая где-то на подступах к разуму, который никак не хотел принимать это всё за правду.
— Работа сезонная, — спокойно продолжал Главный по снегу. — Платят неплохо, в общем. А летом, при желании, можно в Отдел дождей устроиться, подработать.
Тут он воззрился на меня, внимательно ощупал взглядом и извлёк из рукава запотевшую бутылку водки.
— Кристалловская «Пшеничка», — с гордостью произнёс он. — Восемьдесят четвёртого года розлива. Раритет!
Достав из шкафа кухонный нож, мужик примерился и лихо, одним ударом снёс с бутылки пробку. Затем в его руке возник пластмассовый стакан, который он не замедлил наполнить прозрачной жидкостью.
— Возьми, согрейся! — Главный по снегу протянул мне стакан. — Да и на сердце веселее будет.
Я одним махом опрокинул в себя водку, и, действительно, через какое-то время на душе стало гораздо лучше.
— Если хочешь, можешь здесь переночевать, — сказал мужик. — Тут у нас тепло!
В ответ я лишь замотал головой.
— Как хочешь… Ой, забыл про деньги!
Он запустил руку во внутренний карман «Аляски» и достал оттуда пачку красноватых банкнот.
— Извини, не доллары. Шеф у нас — патриот, не любит «зелень». Это десятитысячные банкноты эмиссии две тысячи двена… — он осёкся и принялся вертеть в руках купюры. — Вот, олухи! Всё напутали! Слушай, приходи завтра, я тебе нормальные рубли принесу! Только подменишь меня на полчасика…
— Нет, уж! — усмехнулся я. — Мне сегодняшнего хватило.
— Я тебя прошу — ты только не пиши жалоб, ладно? — произнёс он, протягивая мне деньги, рассыпанные веером. — Я ведь тоже виноват. Старик Верховный так не любит этих разбирательств! Моральный ущерб и так далее. А бюрократия у нас ещё похлеще вашей будет.
— Нет, я не буду жаловаться. Я, пожалуй, пойду…
— А, знаешь, с твоей девушкой можно хоть завтра всё уладить! У нас ведь целый отдел этим занимается, стрелы любовные пускает. У них сегодня усиление, а завтра самое то будет, слышишь!
В это время я без особого труда поднял крышку люка и начал нащупывать ногой верхнюю перекладину лестницы.
— Приходи вечерком! — продолжал Главный по снегу, подойдя к проёму люка и провожая меня взглядом. — Подменишь меня на пару часов. Ты поможешь мне, а я — тебе, идёт?
— Лучше я как-нибудь сам! — пробормотал я, но мужик, кажется, меня уже не услышал.
— Мир не без добрых людей! — на прощанье помахал он рукой и опустил крышку люка.
Я вышел на улицу, где уже только свежие сугробы напоминали о недавно разыгравшейся снежной буре. Я шёл в одиночестве по засыпающему городу, прокладывая заново свою тропинку на запорошенном тротуаре. Мои карманы были пусты, если не считать кучу денег, которые вступят в действие лишь через пять лет. А до истечения этого странного дня оставалось ещё несколько минут.
Я достал из кармана телефон и набрал номер.
— Да… — не слишком весело отозвалась любимая женщина.
— Ксю, слышишь? — прокричал я в трубку. — Ты плачешь, что ли?
— Пошёл ты! — всхлипывания подтвердили мои догадки.
— Выходи за меня!
— Что?
— Что-что! Выходи за меня!
— Ты пьян, что ли?
— Немножко, но на самом деле сейчас я совершенно трезв!
— Иванов, ты — придурок! Как всегда, в своём духе! Нашёл время и место! — её голос обрёл обычную твёрдость.
— И, самое главное, способ! — захохотал я.
— Ладно, иди домой, поговорим.
— Так ты выйдешь?
— Что?
— Выйдешь за меня?
— Выйду, выйду! Смотри, на метро не опоздай!
В трубке раздались короткие гудки. А на дисплее телефона горело время: «00.00».
— Вроде, успел, — пробормотал я.
А с неба падали, кружась, ажурные снежинки, но, вот досада, зрительный зал был уже почти пуст. Надо, наверное, Ксю на улицу вытащить, пусть тоже полюбуется. Зря, что ли, сменщик старается?
Февраль 2007