[i]Рассказ задумывался для участия в одном конкурсе с сюжетной установкой: 1. Девушка сидит НА окне 2. Подходит мужчина 3. Ссора[/i]
— Товарищи группа из автобуса номер шесть, скапливаемся, сходимся, – поставленным таратором настаивала экскурсоводица, помахивая над головой зонтиком.
— Почему медики, милиционеры и другие пастыри социума так любят этот императив – проходим, ложимся, открываем, одеваемся? — спросил он себя, закипая, — пятая экскурсия за день, убиться можно, зачем я поехал?
Краеведческий музей находился в одном очаге культуры с другими сеятелями прекрасного – тут тебе и театр, кружки и секции, неизбежные игровые автоматы типа «грушки-яблочки» и буфет с бочковым кофе и пивом. Посевная шла бурно, культработа поднимала уровень широких слоев населения.
Попав в нечет, он остался неохваченным соавтобусницами, чем вызвал классовую насмешку плейбоев имени шестого транспортного средства. Осматривая милую выставку теплых изделий кружка любителей крючка, не был досмотрен недоставшейся пассией с нерастраченной в семейной рутине нежностью, а группа не заметила потери.
— Вот, теперь еще надо их искать, – поддал себе раздражения одинокий. Надежду вселял указатель, зовущий на второй этаж надписью «Музей, театр, дух. группа».
— Дух. группа – это, наверное, местный уголок контактов третьего уровня, фэн-шуй, третий глаз, – пытался он развеселить себя, вздрагивая от геликоновых раскатов.
— Мне холодно! – отвлек его от прослушивания дальний женский крик.
— Ах, как мне холодно, – заставив забыть о лете, тревожила температурная жалоба.
Метеосводка о погодной аномалии доносилась из-за двери, открыв которую волнующийся погрузился в плотную душную темноту.
— Зря пошутил про третий глаз, может, тут все серьезно, – уже смутился временно потерявший зрение.
— Мне хо-о-лодно-о-о, в мире вечернем мне холодно. Где ты, мальчик мой, сердце мое? — забота о пропавшем ребенке дополнительно беспокоила его, шаря в темноте руками, повел себя на голос.
В слабых пятнах света, наконец, увидел мерзнущую.
Девушка сидела на окне, загадочным образом висящем в темном пространстве и еще более странно покачивающемся.
— Тем, кто хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желаемых пределов, — вдруг вспомнилось булгаковское объяснение.
— Ты не услышишь. Надвинулись стены, все потухает, сливается все… — видимо, от горя утраты перешла на стихотворный лад замерзающая дева.
Мужчина подошел к зябнувшей.
— Ну что же вы так переживаете! — срывая пиджак и пытаясь попасть в амплитуду оконной качки, засочувствовал он. Девушка повела себя крайне странно: не переставая делиться бедой и глядя куда-то вдаль, пыталась ногой отбиться от спасителя, желавшего набросить на девичьи плечи покров обогрева.
У мамы сегодня печальные глазки,
Которых и дети и няня боятся.
Не смотрят они на солдатика в каске
И даже не видят паяца, — конкретно перешла на стихи оконная девица.
— Комплексно поехала мамаша, – стараясь не заглядывать в печальные очи и страхом присоединяясь к няне с детьми, заробел он.
— Уйдите, уйдите-е-е! – перешла на трагический шепот потерявшая сердце и сына, отбрыкиваясь неплохими ногами.
— Не тот ритм стопы, — уворачиваясь от каблука, машинально заметил мужчина.
— Сейчас согреетесь и пойдем искать вашего мальчика, – участливо предложил скромный турист.
У мамы сегодня ни песен, ни сказки,
Бледнее, чем прежде, холодные щечки,
И даже не хочет в правдивые глазки
Взглянуть она маленькой дочке, — ненавидяще, словно жутко-красивая Гелла, кося навязчивому помощнику на дверь, провозгласила девица.
— Заберите пиджак! Это Цветаева! — заслонилась подвижной рамой девушка.
— Цвета его? Чьи? Мальчика? А она уже и о дочке, – забеспокоился мужчина, не ко времени вспоминая последние немногочисленные утехи.
— Ну, успокойтесь. Если так, то я готов, как честный человек… — криво улыбаясь, решил он погасить ссору.
Но девушка, развила распрю, разразясь парадоксальной тирадой:
Я веселья не вижу ни в чем,
Я на маму сержусь, я с учителем спорю.
Увези меня к морю!
Посильней обними и покрепче укутай плащом!
Он хотел пообещать позаниматься с достаточно взрослой для школьного возраста и в который раз поразился извивам женской логики – море было рядом, а пиджак повис на раме.
Но все мысли смешали вспыхнувший свет и странные звуки.
Девушка сидела на окне. Мужчина стоял на сцене. Овации зала и крики «Браво!» смутили его, уже бежавшего прочь за кулисы к спасительной двери.
— Товарищи группа из автобуса номер шесть, не стоим-проходим-садимся, – манила турледи любителей прекрасного, изнуренных музейным бывшим воздухом, пересчитывая головы зонтиком.
Он смотрел в окно, но видел то, другое – с качающейся в мерцающей темноте девушкой, ее страстное «Уйдите!» и не дающее теперь покоя — «Увези меня к морю! Посильней обними и покрепче укутай плащом!».
