ЛЮБОВЬ, КАК ПЕРФОРМАНС (часть 5 — окончание)


ЛЮБОВЬ, КАК ПЕРФОРМАНС (часть 5 — окончание)

Часть пятая

— Послушай, помнишь, я нашел тебя у Дороги?

— Я была семечком, упавшим мимо поля?

— Нет. Скорее, ты была фиолетовым стеклярусом, ссыпанным в старую пудреницу. Почему-то мне виделась маленькая девочка в коричневом платье с белыми манжетами, подобравшая возле мусорки эту коричневую пудреницу со стертой золотой розой на крышке…

— Девочка принесла эту выпотрошенную вещь, выброшенную из чужой роскошной жизни в свой унылый дом. Вещь протестовала, надменно щелкала крышкой, гордо отбрасывая зеркалом лучи… — продолжила я видение Исчислителя.

— Девочка робела, и, словно за несправедливость извиняясь перед Пудреницей, всыпала той в плоский щегольской живот фиолетовый бисер. Пудреница фыркнула, закрываясь…

Исчислитель провел меня по проволоке в прошлое так, словно сам был моими ногами. Я помнила эту плоскую янтарно-коричную коробку, но кто бы помнил ее кроме меня…

— Бисер в мертвой пудренице был твоим первым перформансом. Ты взяла изгнанную уже за пределы вещь и наполнила тем, что у тебя было лучшего — бисером.

— И что-то передвинулось в природе?

— Какая книга у тебя – самая любимая? – встретил вопросом вопрос Исчислитель.

— «Игра в бисер». Но книга пришла в мою жизнь только спустя восемь лет!

— Времени нет, есть бесконечность, — пожал плечами Исчислитель, и золотая лемниската на щиколотках тускло блеснула.
____________________

Мы стояли у края стеклянного моря.

— Я жду энергию заблуждения, — произнес Исчислитель.

— Значит, Стеклодув существует, — невпопад подумала я.

— Истина так неприкасаема, что требуется огромная энергия заблуждения, чтобы обозначить ее. Так обознается и счастье.

— И любовь.

— Только в моменты острейшего со-бытия с кем-то — а значит в моменты острейшего отрешения от всего остального — человек может быть счастлив. Вспомни — именно в такое состояние впадаешь погружаясь в театральное действо, в фильм или ритуал, словом – в некий Перформанс.

— Любовь — это перформанс?

— Любовь — приобщение космическому театральному действу, столь мощному, что человек перестает существовать в одном пространстве со своими бедами и заботами – всем, что он притянул самим собой — перестаёт ощущать себя в момент со-бытия с другим человеком. Двое исторгаются из мира могучим дыханием Стеклодува, и летят над Стеклянным морем насколько хватит энергии Заблуждения…

— Мы разобьёмся?

— Нет. Стекло – горячее и мягкое, и светится розово-желтым шлейфом кометы. Как только иссякнет энергия, мы просто вернемся в море. Просто вернемся домой.

Исчислитель шагнул мне за спину, тронул жетон метки между лопаток.

— Приросла. Почти вплавилась в кожу. И знаки стерлись – не различить.
— Значит, мне больше не нужен стигмат, — улыбнулась я.

…Пальцы Исчислителя покрывают меня легчайшими отпечатками
влажными пометами рта множатся улики любви на моем теле –
некогда ссыпанный в мертвую вещь стеклярус вдруг оживает веселящими пузырьками в крови –
веселый бисер под кожей бунтует мурашками —
теплое дыхание у меня на шее – это уже Стеклодув? Или еще Исчислитель?

…Исчислитель отдаёт свой светлый якорь моей вагине – якорная цепь свита из золотых лемнискат – еще успеваю обласкать пальцами янтарные мега-виноградины яичек – и яркая темнота уносит нас прочь…

…не в силах отличить полет над Стеклянным морем от возвращения в его плавильню, в которой растворился
голем моих твердынь и страхов,
цифры и графики Исчислителя,
плавкие слепки текстов,
и намоленные амулеты,
и павшие при дороге семена,
и метки-стигматы,
и весь невидимый мир,
и самые помыслы Стеклодува,
и дивная энергия Заблуждения – всё из одного и всё к одному, чтобы в каждый следующий миг взмыть в новом перформансе…

и так без конца.

Добавить комментарий