Из цикла


Из цикла

Утренний путь

Кто же я? Я смотрю на письменный стол, вижу тетрадь. Меня зовут Люсьен Флерье, но это всего лишь имя.

Ж.-П.Сартр

Если вы ищете Истину и только Истину, то для вас нет иной альтернативы, кроме принятия мира как нереального.

Бхагаван Шри Рамана Махарши

Как легко человеку запутаться в мелких предметах. Можно часами ходить от стола к шкапу и от шкапа к дивану и не находить выхода. Можно даже забыть, где находишься, и пускать стрелы в какой-нибудь маленький шкапчик на стене. “Гей! шкап! – можно кричать ему. – Я тебя!” Или можно лечь на пол и рассматривать пыль. В этом тоже есть вдохновение.

Д.Хармс

Как сегодня остро я почувствовал запах перца с кухни. Много воды утекло с тех пор, как я любил солянку. Было время, когда мама говорила: Муся, съешь что-нибудь кроме солянки. Но я любил только солянку.
Всем известно, что всякая безмерность заводит далеко. Ведь люди недаром придумали все считать. Определение меры всех вещей — из хаоса порождает порядок. Не предаваться безмерности, не выходить за рамки – вот главное правило для того, кто заботится в том числе и о своем пищеварении. Меня же всегда влекло проникать ЗА. Поплатился я не раз за это, так же сегодня. Эта тошнота не дает мне покоя. Ненавижу солянку. Острые и жирные запахи.
Выхожу на улицу. Тревожусь ли, что совершенно один? Если бы у меня была собака, я нашел бы хорошее оправдание против мутной вязкой жидкости, щекочущей мои внутренности. Тошнота и тоска: в такое светлое и чистое утро – солянка и одиночество. Какой-то тип, проходя мимо, пристально оглядел мои ботинки, несмотря на то, что я хорошенько их вычистил. Шумят деревья, дети, а машины шумят еще сильнее, чем деревья и дети.
Как-то нехорошо. С самого утра не могу овладеть собой, чувствую, как каждая часть моего организма, включая те органы, каналы, системы, о которых мы можем только догадываться, расползаются во все стороны, каждый орган, система, канал возымел сегодня свое мнение обо всем в этой Вселенной и жаждет это мнение во что бы то ни стало отстоять. Каждый ищет свой путь, свой особенный путь, исходя из полного отрицания всех существующих путей, направлений, исходных точек, исходя из ненависти ко всем остальным органам, каналам и системам и даже, кажется, ненависти к самому себе. А что остается мне? Всего лишь наблюдать, как я рассыпаюсь, таю, так бездарно, так глупо, без всяких причин. Испытывать боль, отвращение, постоянно бороться с мыслями о суициде, метаться по улицам вечно бушующего мегаполиса как тонкая, бессмысленно нежная и томящаяся по всему в этом мире птица. Я стараюсь найти себе спасение, пытаюсь бороться изо всех сил с невидимым и непознанным врагом, преодолеть свой хаос. Я держу руками щеки, кусаю пальцы, анализирую, думаю, пытаюсь отвлечься, мысленно пишу эту повесть о себе и своем безумии хаоса, чтобы думать о себе в третьем лице, чтобы отгородить свое «Я» от сегодняшнего кошмара, и подарить его несчастному лучшему другу, двойнику, своему герою. Но я не просто пытаюсь свалить все свои беды на несчастного двойника, я постараюсь ему помочь, буду искать светлый путь, который в конечном итоге приведет тебя, друг мой, в царство гармонии и красоты. Это невозможно. Конечно, это невозможно, но мы же будем верить. Если каждый день тебя давит огромный город, миллиарды населения планеты ежедневно проходят по твоему лицу, бессчетное количество пестрых картинок и вещей разрушают твою психику, лживые телевизионные страсти заполняют твое сердце ядом – конечно, в таком случае тебе нужна моя помощь. Никто ведь не сможет. Надо будет разодеть свою болезнь в одежду из слов и понятий. А как это возможно, если ты так растерялся по этой жизни, разорвался, расплылся, если ты рассыпался, как в пыль рассыпается древний черепок, если ты ничего не можешь понять и определить, и только медленно умираешь, тяжелый, усталый призрак, одна только тоска и одна только беспомощность. Я буду помогать, постараюсь тебя спасти, ведь ты мне дорог. Для начала у меня есть гипотеза, что ты потерял путь к своей душе. Не будем же спорить… У тебя нет ни единой проблемы в этой жизни. У тебя все так устроено, все так отлично, но ты, как призрак, блуждаешь утром по городу и взгляд у тебя обреченного на вечные муки грешника.
Вдруг зарождается желание, потом предчувствие. А вдруг…? А вдруг все не просто так. И вот это уже уверенность: сегодня именно тот день. Самый долгожданный день. Да, это именно тот день, когда Он заговорит с тобой. Я этого очень боюсь. Ты всегда, я уверен, ждал этого дня. Возможно, вся твоя жизнь была лишь ожиданием этого дня. Дня, дня, дня, дня… Это поэтому ты так долго не мог понять смысла своего существования, это поэтому ты вечно был не уверен во всем и томился, словно маленький несчастный ослик, запряженный в нагруженную до отказа тяжелыми камнями тележку. Но, подумай, что ты скажешь Ему? Разве ты сможешь что-нибудь сказать? И главное, как ты будешь думать? Нет, это совершенно сбивает с толку. Я хорошо знаю, что Он, что бы ты ни сделал, сказал или подумал, всегда будет впереди. Даже не сможешь ничего почувствовать, ведь прекрасно знаешь, что все непременно будет известно Ему заранее. Получается, что ты абсолютно ничего не сможешь почувствовать по-настоящему, все будет наигранно и лживо. Как можно разговаривать с тем, кто наперед знает каждое слово, каждую мысль, каждое чувство, осознанное и нет, причем наверняка знает его лучше, чем ты сам. Это ставит тебя в дурацкое положение. Чтобы все проходило гладко, люди сотворили молитвы. Но тебе это не подходит. Ну, тогда стоит что-нибудь вспомнить, и так ты сможешь отыграть у Него несколько мгновений правды. Так, только для собственного утешения. Для того, чтобы убедить себя в возможности сделать что-то, пусть незначительное, но неожиданное для него. Чтобы утвердиться в собственных глазах, и полагать, что ты можешь чего-то действительно сделать сам, а не быть тряпичной куклой. Самое случайное воспоминание. Допустим то, как прошлым летом ходил на речку с Лелей, маленькой девочкой в воздушном платьице. Как подарил ей желтый воздушный шарик и ждал, когда она улетит за ним в небо. Как играло солнце на маленькой бледной руке, когда она чертила круги на воде и строила новые порядки в своем маленьком правдивом царстве. Должно быть, она видела новые земли, вытекающие у нее из-под пальцев, была там и чувствовала новую свежесть ветра, колыхающего ее длинные золотистые волосы, выучилась петь в новой тональности, держала пеструю рукоятку от мира и признавалась самой себе, безмятежно улыбаясь, уловив синими глазами новый восход, как это все-таки нетрудно быть маленькой девочкой, когда ты Бог.
Теперь-то ты и влюбляешься в Лелю. Признайся, всегда же испытывал какие-то неясные, таинственные чувства к этому маленькому теплому созданию, они сквозили через тебя, и ни разу не удавалось поймать это, приблизить и сказать тогда: эй, да я же просто влюблен; они были такие скользкие и шаловливые, словно говорили: не думай, что мы так просто дадимся, тебе следовало бы поиграть с нами, не то мы замучаем тебя досмерти. К тому же она была слишком мала для того, чтобы ты дал себе точный отчет о том, что любишь ее. Но теперь все изменилось, и я уже не думаю о том, какими глазами посмотрит на тебя мой приятель, когда ты поведешь ее в кино на очередной сногсшибательный фантастический триллер и случайно встретишь его по дороге. Теперь она большая, даже больше, чем его пресловутая Моля с ногами, как у породистого скакуна, которые по этой причине составляют особый предмет его гордости.
Ты видишь этот пруд со светлой водой? Ты чувствуешь, как солнце пронизывает тебя новым, небывалым теплом и светом? Ты видишь, как Леля увеличивается? Она огромна и образом своим открывает мне тебя самого. Обратись в глубину себя и почувствуй холодное тихое отчуждение от всего существующего, проникай дальше, к далекому упущенному мгновению создания всего, и дальше, к совершенному безразличию. Леля такая большая, что сможет задержать в тебе все, отставить и дать больше, чем просто понятия, она возвратит тебя к той первообразности, от которой мы так спешно удаляемся, и превратит в нечто плавное и бесшумное, светящееся и безмятежное, станет петь немудреные звуки, сплетенные завораживающим и чистым диссонансом, и эти смеси и обрывки от когда-то знакомых мелодий опутают тебя, словно маленькие паутинки, и навсегда лишат постоянного надменного и пустого желания свободы, которое обычно и приводит нас к тупику, отстранняя все дальше от величайшего осознания чего-то большего, чем жизнь, чего-то большего, чем мы сами.
Когда мы будем гулять по парку и ты подаришь ей воздушный шарик, тебе не придется больше спокойно ожидать, когда эта маленькая девочка устремится за ним в воздух. Теперь этот шарик — Леля, она наполнена этим воздухом, этот воздух наполнен ею, и пока ты не перестанешь дышать, будешь кровожадным чудовищем, который с жесточайшим спокойствием сначала глотает ее пальцы, а потом смеет полагать, что любит ее божественно высокой любовью, и что это высокая любовь питает его до самых корней, отталкивает от всякого плотского и приближает к Абсолюту. Теперь-то ты понимаешь, что и это тоже игра. Вы строили идеальное царство чистой любви и верили в него, восхищаясь своим возвышением, хотя оба хорошо знали, что нужны друг другу для определенных действительных целей: вы просто пожирали друг друга, вы использовали друг друга, чтобы быть ТВОРЦАМИ. Что бы было с нею, с ее гармоничным порядком в маленьком безмятежном царстве, если бы тебя не было? Ее прекрасный животик тут же бы сдулся, она превратилась бы в уродливую, нарисованную бездарным художником куклу, и если бы тебе при виде этого вздумалось заплакать, ты бы спокойно наблюдал, как акварельные краски стекают с ее лица, а радуга нежных цветных переливов оставляет следы на твоих манжетах. Ее прекрасный мир медленно сползал, как омытые волной песчаные стены, и стал бы просто больной галлюцинацией. Я создал ее, маленькую прекрасную фею. Это я, а некто иной, я создал ее. Ты же сам понимаешь, что Лели никакой нет. Просто не существует. Феи живут в сказках, а Боги живут верой. Да, была маленькая девочка, да, может, звали ее Лелей, хотя я точно и не помню. Но это было другое. Пусть был пруд. И был воздушный шар. Был солнечный день. Но, возможно, в другой жизни, может, это вообще не с тобой было. Или не было вообще. Ты сам создал эту реальность, выдумал, понимаешь? Ты создал мир, и тебе стало хорошо. Он родился красивым, тихим, безмятежным, спокойным. Он теперь внутри тебя. Твоя мечта. Ты создал мир и любишь. А Леля, этот истинно прекрасный образ светлой девочки-бога, бесконечно непостижимый и несущий в себе вечное блаженство гармонии, создал тебя, ибо в сотворении Я находит себя, Я рождается в своем создании.
И я просыпаюсь, потираю глаза, потягиваюсь, я чувствую, как солнце разлилось во мне. Я счастлив.
Как чудесно. Как чудесно. Не идти по улице прекрасным солнечным утром, одному, не слышать шум деревьев, машин и детей, не видеть, как дергает за полу пиджака прекрасное юное сознание, чье лицо кажется таким знакомым и чье воздушное платье шуршит тихонько, дразнимое ветром, и чьи золотые волосы разливаются по плечам, словно миллионы тонких лучиков нового солнца… Не чувствовать дуновения ветра, копоти и гари от проезжающих машин, не видеть вдали своего высотного дома, не чувствовать прикосновений, не знать ни одного объекта в его единичности. Может, мне стоило бы пожалеть о том, что я потерял, о том, что безвозвратно ускользает у меня из-под пальцев. Но я ни о чем не жалею, ведь теперь я творец. Я создаю, и оно существует, развивается, спокойно, тихо, плавно, звенит, как прохладные струи серебряного ручейка,
Светится, как серебряные стволы вековых сосен.
Торжественно, как черные тюльпаны на вершинах гор,
Растет мой мир, мой дивный образ,
Прямой, как перст, указующий лишь туда,
Ведущий лишь туда,
Где бесконечно блаженство Самости,
К вечному покою и вечной музыке,
Что есть великая Тишина своего самосознания.
Я творец. Теперь все во мне сливается в единое целое и действует заодно. И теперь у меня не возникает вопросов о том, кто я, что мне следует делать, куда идти, теперь мне не нужно заводить собаку и тревожиться по поводу шума детей, машин и деревьев. Когда ты творец, так любо предстает перед тобой все, оттого, что ты в каждом движении этого необъятного существования узнаешь себя и любишь все, как неотделимые части твоего неделимого целого. Я творец, и мне не нужно ничего искать, находить и вечно блуждать в запутанных хрустальных коридорах с бесконечными зеркалами. А главное, теперь мне не нужно ничего вспоминать и заботиться «отыгрыванием» у Него единичных мгновений. Я единое целое, я творец и я научился разговаривать с Ним прямо и чисто, без барьеров, без предрассудков, без лжи. Мне не надо ничего выдумывать, мы читаем друг друга, как книгу, без конца и начала, мне не нужны ни глаза, ни рот, ни уши, мне не нужны ни смыслы, ни понятия, ни действия, Нам не нужно ничего, что существует в отдельности, в своей единичности, Мы — единое целое, и чистые волны Нашего света обливают Нас в совершенном единении между собой, между Нами, между всем, что находиться в Нас, и Все в совершенном единстве кружится в завораживающем танце Любви и Света.
И теперь, когда все во Мне стало единым, я уже могу не обращать внимания на капризы былой моей многоликости, и спокойно могу вспомнить о запахе перца с кухни и продолжать, как много лет назад, любить солянку.

Добавить комментарий