Ростсельмаш и Песков

Ростсельмаш и Песков.

Недавно вышла в свет очередная книга бывшего генерального директора производственного объединения «Ростсельмаш» Ю.А. Пескова, в которой он опять разлился «водою по стеклу». Но не будем зацикливаться на этом обыденном моменте – кто сейчас не пишет, особенно из так называемых «бывших», которые в России никогда не были позабыты-позаброшены. И никогда этого не случится. С настоящими героями – пожалуйста. Про Береста, водрузившего на куполе Рейхстага флаг Победы, не здорово услышишь, про Колесникова Петра Кондратьевича – передового рабочего, кавалера почти всех трудовых советских орденов – уже забыли. Они герои или пахари, значит.., пусть вершат боевые с трудовыми подвиги. Это надо не тем из.., а якобы им самим. Отвершили – привет вам, труженники войны и тыла. А с бывшими генеральными директорами, с председателями гор-облисполкомов, гор-обкомов так поступать нельзя – ру-ко-во-ди-те-ли. Ха-аны, как при татаро-монгольском иге. Что ты! Вон сколько памятных досок на фронтонах домов, несмотря на смену властей и строев. И кто позволяет такое безобразие, когда людей, доведших страну до нищеты, до развала, увековечивают ничтоже сумняшеся? Мы сами и позволяем. Почему? Потому что мы тоже до сих пор как бы в том рабстве находимся, не отошли еще. И никогда не отойдем – менталитет изменен навечно. Но дальше. Обласканные и той, и этой властью, бывшие руководители не забывают себя сами, сами себя увековечивая под любезным взором власти нынешней. На то она и власть, что уважает людей, добившихся определенных в жизни результатов. Неважно, на каком поприще, хоть на производственном, хоть на НКВД – шном, хоть, в конце концов, на продовольственном, с мордами в советское время кр-р-расными т-такими. За наш с вами счет, за счет «пыжики стоят, а кролики идут». Не «прогнивший» до сих пор для нас Запад, где смотрят в первую очередь на то, какую пользу ты принес своей стране и всем людям, а уж потом на твои посты с привилегиями к ним. В России все шиворот-навыворот – кто начальник, тот и пан. Пожизненно. Чаще во вред людям, нежели в их благо. И неважно, что по большому счету ты был тем самым врагом народа, которых Сталин «нэ уважал», но тожэ нэ крэпко прытэснал, что толку от тебя – везде — было как от козла молока. Ради справедливости надо сказать, что при вожде гендиректорам не только «Ростсельмаша», но и другим, повыше, вряд ли поздоровилось бы, потому что тогда во враги народа записывали за любую провинность, даже за справедливый анекдот. Но к делу.
Когда во главе флагмана отечественного комбайностроения завода «Ростсельмаш» стал Юрий Александрович Песков, на него возлагали такие надежды, о которых не снилось многим «коронованным» коммунистам.Он конструктор, изобретатель, производственник, организатор – умнейшая голова. Все думали, что Песков поднимет на новый уровень затухавший в конце шестидесятых, начале семидесятых годов на фоне иностранных подвижек в области машин для сбора урожая гигант комбайностроения. Он изобретет что-то новое и Советский Союз по хлебу опять будет «впереди планеты всей». И правда, поначалу директор показал себя в полной боевой готовности. Высокий – за метр восемьдесят, мордастый, наглый как танк,он не вылезал из цехов. Если что не по нему – шар-рах об пол что попадалось под руку, аж провинившийся приседал на задние лапки. Сколько телефонов побил – об этом никто никогда не узнает, потому что в те времена не только продукты списывались на крыс и мышей – случалось, ракеты с военных баз пропадали тоже. И началось, закрутилось, завертелось. Сельмашевцы головы подняли, наконец-то умная голова пришла. Завод стал расстраиваться, он рос не по дням, а по часам, появились филиалы в области, в других городах. На главной проходной аршинными буквами – «Производственное объединение «Ростсельмаш» с тремя орденами. Но еще главнее было то, что вместо СК-4 ростсельмашевцы перешли на выпуск СК-5 – новейшей модели комбайна «Нива», обязанной заткнуть американские с западными хваленые силосники даже не за пояс – в задницу. Во главе этого почина стоял Юрий Александрович Песков.
Вскоре стало проясняться,что новый комбайн не тянет на лидера,то одно у него ломается, то другое летит. Не намолачивает он нужных тонн зерна, а больше теряет. На фоне «Нивы» старый СК-4 показался куда надежнее. И опять вперед выперлась советская вера в надежду, в светлое завтра, мол, комбайн еще в стадии завершения, он проходит обкатку и доводку. Год проходит, второй.., пятый. Знающие люди все продолжают его обкатывать и доводить. А на территории объединения как грибы-мутанты вырастают гигантские корпуса новых цехов, места уже не хватает, уже границы завода залезли в жилые кварталы. И в тех корпусах тишина и пустота. Они до сих пор стоят, хотя прошло без малого тридцать лет. Если раньше находиться внутри было опасно, то теперь и подавно. Миллиарды угробленных рублей, и это при том, что качество новой машины, на которое работал весь коллектив объединения, тогда абсолютно не улучшилось. Впервые пришло разочарование новым генеральным – пустоцвет. Очередной глобалист, как все они со времен революции семнадцатого года.Как первый директор Авилов, как первый начальник цеха из формовщиков стахановец Дианов – только вперед и вперед, только к количеству в ущерб качеству. Только целинные и залежные земли, бамы с кара-кумскими каналами и обмелением аральских водоемов, с цимлянским безрыбным водохранилищем с затоплением станиц и хуторов и эррозией плодородных почв. Лишь бы выкатить комбайн за проходную, а там пусть хоть совсем рассыплется. Так оно и было на самом деле – ни надежности, ни продуктивности. Кроме того, на побочном производстве детских кроваток с замками для дверей было тоже самое – кровати распадались на глазах, замки не закрывались и не открывались. А Песков возвышался над трибунами и призывал рабочих вперед, к коммунизму не за горами. И пошло-поехало, брак стали гнать как качественную продукцию – тоннами.
Я тогда работал в цехе серого чугуна формовщиком и руководителем рабкоровского поста цеха на общественных началах. Заметив непорядок на родном предприятии, начал писать в газеты критические статьи. А тут и у нас в цеху надумали менять уральские вагранки на польскую модель. Но не пошли эти новые вагранки из братской страны, а старые перестали тянуть вообще. Одну из них уже срезали. Цех залихорадило, вскоре он почти остановился, тормозя весь завод. Четыре с половиной миллиона народных рублей угробили не просто по ошибке, а на заведомо негодные польские вагранки. Никто из руководства объединения пальцем не шевельнул, чтобы узнать предварительно, на что они были способны. Я написал статью в газету «Труд», естественно ее тут-же из Москвы переправили в обком партии. В цеху назначили экстренное собрание, прибежал Песков и вместо разъяснения ситуации, забрался на трибуну и в своем амплуа загрохотал кулаками по верху:
— Это кто здесь такой борзописец? Я сумею заткнуть ему глотку, – брызгая слюной, закричал он, указывая пальцем на меня. – Это я приказал заменить уральские варганки на польскую модель. Я за это и буду отвечать.
Меня немедленно сняли с очереди на квартиру, лишили всех привилегий аса формовки, хотя звено формовщиков под моим руководством сделало в 1974 году Всесоюзный рекорд, выставив за смену 848 форм. Из формовщиков высшей категории, с автоматической линии формовки, меня забросили в подвал земледелки на подсобные работы. Не выплачивали зарплаты, не давали больничных листов. Журналистам, вставшим на мою защиту, говорили, что рекордов у меня никогда не было, несмотря на газетные публикации об этом. Впрочем, обо всем написано во Всесоюзном журнале «Рабоче-крестьянский корреспондент» за 1979 год, издаваемом тогда газетой «Правда». Статья называлась «В чем прав и не прав рабкор Юрий Иванов». Ясно, что таких «опусов» был не один, и что в конце концов меня едва не упекли в места не столь отдаленные. Но дело абсолютно не во мне, я выстоял. И слава богу.
Глобализация завода продолжалась, на строительство новых цехов тратились не миллионы советских рублей, а миллиарды их. До сих пор не понятно – зачем, для чего! Садиков не хватало, за жильем стояли километровые очереди, в заводских столовых мы питались тухлыми щами и хлебными котлетами. Но главное опять же, СК-5 «Нива» себя так и не проявил. Не доведенный до конца, его снова взялись модернизировать, начиняя электроникой. Никого не заботило, кому на селе нужна эта электроника и кто в ней там разберется? Колхозники выдирали провода и разноцветные лампочки по получении никчемных еще на конвейере комбайнов, рассыпавшихся сразу за проходной. Я уже сотрудничал с областной печатью, среди журналистов прошел слух, что в Таганроге выпускается роторный комбайн, намного экономичнее и дешевле «Нивы», цену на которую подняли выше облаков. Машина проста в сборке, она производительнее минимум в полтора раза. В газетах запестрели статьи об этом комбайне. Но Песков уже был недосягаем, его избрали заместителем министра сельского хозяства Советского Союза. Получил на грудь орденок, и не один, возымел привилегий выше «крыши».
Сейчас у Юрия Александровича персональная пенсия Союзного-Российского значения, у него есть все, что надо для человека вполне обеспеченного – хорошая квартира, дача, машина. А у его, в прошлом подчиненных ему, работяг с мастерами у многих нету ничего, хотя они работали на родном производстве куда эффективнее и с пользой дела. Они не пишут трудов и не делают им презентаций. Надо признать, что и у Пескова презентации его книг проходят только для людей из его круга. Круга замкнутого, не столь образованного. Зато мыслящего глобально, революционно, не обращая внимания на винтики со шпунтиками, которыми являемся мы с вами.
Очень жаль, что подобный «образ российской нашей жизни» будет продолжаться еще не один десяток лет. А может быть и дольше. И очень неприятно сознавать, что в России как было до революции, так есть и после нее, как писал об этом не только Козьма Прутков, но и один из писателей Толстых после нее. Для нас любой начальник является почему-то паном, хотя в том же Израиле он никто. Это приходится признавать и нам, нынешним современникам цивилизованного европейско-американского – не нашего — образа жизни. Тогда зачем нам все эти революции с демократиями?