ВЕРЬ ПРИХОДЯЩЕМУ!

21 мая

… и мы решили — пусть это будет нашими приключением. Мы — это тощий Зики и коротконожка Лил. Честно говоря, коротконожка Лил — это я. Хотя, не такая я уж и тол-стая. Пусть только кто-нибудь скажет, например, очкарик Мум или рыжая Чет. Они-то по-боялись с нами пойти. Ко-неч-но… Приключение в Городе-за-Дамбой — это вам не для слабонервненьких. И вовсе не из-за патрулей. Рыжая Чет миллион раз ходила со мной за синими грибами в Горелый лес. Другое дело пойти в Город-за-Дамбой. Боится даже Мыш-ка, который учится в Школе для Защитников Дела и приезжает на каникулы жить у Мумо-вой бабки. Такая уж это штука — Город-за-Дамбой.
Зики тоже очень трусил, хотя это он рассказал мне, будто бы в Городе никто уже не был лет двести. Ну, вы сами понимаете, не могла же я туда не пойти. Ну, и Зики тоже, са-ми понимаете, почему.

22 мая

Итак, мы пошли. В целях маскировки на нас были серые комбинезончики. Если уви-дят патрульные, можно будет притвориться, будто мы Потерянные Дети. Такого кто угод-но испугается.
Но, слава глупости, нас никто не заметил. На всякий случай мы до самых Серых Камней молчали. Зики, дурак, за этот час совсем отвык разговаривать. Когда мы сели, что-бы сделать первый привал, он долго заикался и только потом тихонько прошипел: «И кто бы подумал, что мы идем к Городу?». Я тем временем разглядывала дорогу, которую пе-рерисовала со старой карты, и ничего там не узнавала. Во-первых, сразу за остановкой должен был быть маленький мост, но была только трава по колено и никакого моста. Зики прошипел, что это важный ориентир, и мы стали его искать. Зики раздвигал траву длин-ными ногами, а я — просто ладошкой. Вдруг прямо из-под Зики выскочило что-то серое, как крыса, но не бросилось на нас, а понеслось прочь. Я чуть не заорала, но Зики сказал, что это не крыса, а древний пракролик. Вот уж не думала, что зауважаю его за знания по биологии. Я села на траву, сделала восемь вдохов и выдохов, чтобы избавиться от стресса, и мы пошли дальше.
Травы было жутко много. А Зики, нет— помочь, шел и рассуждал, что трава, навер-но, такая от рождения… Нет, от радона. Хотя, разве это не одно и то же? Взрослые гово-рят, что все мы произошли от радона… или от урана? В общем, я запуталась немного, а тут и трава неожиданно кончилась. И пошли камни — наверно, этот самый радон. Вдруг Зики как дернет меня за руку. Я как заору. А он так спокойненько говорит: «Смотри, мне липники рассказывали, что отсюда уже должно быть видно». Я как заору: «Что видно!» Зики смотрит и тоже ничего не видит. Вернее, видит, как и я — старую насыпь на пересо-хшей речке, два облезлых земляничных дерева… Пока он глазел, я от скуки пошла прове-рить, не осталось ли там земляники. Смотрю — и Зики плетется следом.
С полчаса мы ели землянику, а потом Зики сказал: «А что, если это и есть мост». Я так и обмерла. «Но, — говорю, — на карте же мост возле станции». «Но карта-то старая. Он мог просто уйти». И как я раньше не подумала! Только место, где трава кончается, второй раз искать было уже поздно. Солнце поднималось, и Зики пришлось наложить мно-го веток , чтобы мы могли устроиться на ночь под земляничным деревом.

23 мая

Слава глупости! Ночь прошла спокойно. Хотя, что могло случиться? Ночью даже крысокролики не бегают.
Вот только мост ушел еще дальше — и мы не меньше часа спорили: искать его снова или плюнуть и идти дальше. Зики настоял на «плюнуть». Он и плюнул. Мы обсудили вспышку. Зики сказал, что и не петух, и не курица, слишком средне как-то он плюнул. Да, может, вы не знаете, если огонь горит вверх острым концом, мы называем это — петух, если наоборот — курица. Ну, и идти надо, соответственно, налево или направо.
Но вышло ни то, ни сё, и мы пошли прямо.
Через час Зики заметил, что небо как-то подозрительно посветлело. Он тронул меня за локоть. И тут — за тучами свистнуло.
«Да, — подумала я, — не хватало еще попасть в перевертыши».

Минус 23 мая

Спасло нас только то, что я вела дневник.
«Вот так и получаются «Потерянные Дети», — раз попал в перевертыши — и гадай потом, куда ушло время — вперед тебя или назад. И гадай еще, кто ты такой, а главное, куда ты шел. Иначе встретишь сам себя. Бр-р…
Надо, наверное, писать подробнее. Я-то сразу все вспомнила, а Зики… Ох, уж эти мужчины!
Надо прямо автобиографию написать. Значит, так.
Мир родился, когда что-то пыхнуло. И был он страшным и очень черным. Потом в нем появились окошечки, где и стали жить «настоящие челы», и были еще черные пусто-ши, где водились «страшные веки».
И тут я задумалась, а что же было дальше? Историю мы проходили только в минус 5-ом классе.
Потом, кажется, было Великое междуречие, когда… Нет, междуречие было потом. Значит, сначала возникли челы, потом была 1-я чело-веческая битва, потом 2-ое остаточ-ное сражение, потом первое, второе, шестое, восьмое и четвертое миротрясения. И, нако-нец, Великое междуречие, когда челов и веков осталось так мало, а, может, и по другим причинам, но был заключен мир о непитаемости между владеющими речью. После этого прошло почти 2 000 лет и 40 минус лет.
Мы живем в поселке Поющая Гора. Там больше ста настоящих жителей и дюжина проявляющихся. Но у нас их не очень уважают. У нас много молодежи, которая больше уважает живых стариков. Когда папаша Сюзи явился домой после смерти, она даже высе-лила его из дома в сарай. Так-то. Правда, дети рождаются каждый раз новые и разные. Но дети всегда бывают такими.
У меня обычная семья — один отец и две матери. А вот у Зики только отец. Наверно отсюда все его странности: отцам трудно в одиночку производить полноценное потомство.
Да, у меня еще есть братик, но такой маленький, что еще не ходит, а только летает по дому. В общем — совсем пузырь. Учимся мы с Зики в 17-ом классе обычной считописа-тельной школы. Ну, вот, пожалуй, и все.

Минус 22 мая

… вот тогда всё у них получится! А дебушка сказал, что просто будет еще одна бит-ва, потому что новое — это такое же старое, только хуже.
Я задумалась и не заметила, как мы снова перелистнулись. И вот тут-то, наконец, увидели Город.
На вид Город-за-Дамбой был совершенно мертвый. Такой, как рисуют в старых книжках: с домами из некамня (как можно жить в домах из мертвого некамня?) с окошка-ми в стенах (а огнёвки?), с железными крышами (их же весной мухи съедят!)
Мы с Зики взялись за руки и пошли в этот фантастический город. Разве мы могли ту-да не пойти?

12 августа, примерно

И тут случилось, наверное, миротрясение. Потому что все вокруг вдруг перемени-лось. Небо сделалось пугающе-голубое, на солнце стало больно смотреть, а Город-за-Дамбой словно бы ожил: улицы наполнились странными одинаковыми существами — у всех по две руки, две ноги, и что уж совсем дико — по одной голове! Да у нашего дере-венского дурачка Фёста их четыре (что ему в общем-то, никак не помогает в жизни). Мы, конечно, видели таких примитивных уродов в древних книжках, но что все такие! Это бы-ло выше нашего разумения.
Мы долго стояли и смотрели на бедняг — они не умели летать, не могли быстро бе-гать без своих железных коробочек на колесах, не могли вырастить прямо на себе одежду, им приходилось то снимать, то надевать ее… Да что там одежду — они даже руку или но-гу не могли отрастить… А стариков своих они отдавали в общие дома…. Или морили их гадким обращением и закапывали в землю. А детей — били. Правда-правда. Мы с Зики через их стены все видели.
«Ты знаешь, — сказал Зики, — по моему, эти жуткие кошмарные штуки и есть наши предки. Просто в этом месте дыра между старым миром и новым. И никакого Города-за-Дамбой нету».
Конечно, он был прав. Но я все равно сказала: «Неужели мы были такие?»
«Не мы, — уточнил Зики. — Полу –мы. Пройдут тысячи лет, и у них будет столько голов и рук, сколько они хотят, и они научатся уважать жизнь в каждом камне».
«А если не научатся?» — спросила я.
«Считай, что научились. Ведь мы с тобой существуем. Даже если мы существуем во-преки их желанию — все равно нас создали они. Они наши предки. И мы не должны осу-ждать их. Пусть живут».
«Конечно, пусть живут, — вздохнула я».
Да, мы могли бы стереть этот город в два плевка. Ну и что, он тысячу лет назад. Но разве можно сломать то, что не сделал?
Я подумала, что завтра, например, в этом месте может вспыхнуть война реальностей, и никто больше не найдет дорогу в Город-за-Дамбой. Потому-то я и записала эту исто-рию. Вдруг мы последние, кто видел предков? Они так изменили мир, что порой хочется войти в их время и тоже поменять им кое-что… Но, боюсь, никто не в силах ничего изме-нять в лучшую сторону. По крайней мере, в школе нас учили, что менять каждый вправе только сам себя. А по-другому — хочется, но просто не бывает.

Мы с Зики еще чуть-чуть постояли на холме над Городом, держась за руки, и стали спускаться вниз.
Ведь чтобы подняться, нужно пойти вниз, не правда ли?