В те дни , когда скоротечный , — как чахотка! — августовский путч набирал силу, когда названия крымских курортов Форос и Сарыч сразу же стали всемирно известными, лично я занимался обыденным делом, — стоял в очереди за горячим хлебом в магазине “Горячий хлеб”, что на улице Николая Гоголя. Есть в Севастополе такая улица, несмотря на то, что сам Николай Васильевич в городе морской славы никогда не бывал.
Скрупулезно точно говорю о месте своего пребывания потому, что сразу же после путча, в недрах напуганного событиями командно-административного аппарата могучего СССР родилась крылатая фраза: ” А где ты был-находился во время путча!?”
В длинных очередях разговоры обо всем на свете, сегодня же, — только о путче и путчистах. Сразу выявились сторонники и противники.
Хотел, по журналистской своей привычке, солгать, написав: “противники и сторонники
разделились на две неравные части. Действия путчистов не одобряла большая часть…”
Но сегодня я так не напишу. Прошло столько времени и я позволю себе сказать правду: сторонников путчистов было подавляющее большинство…
Кого только не увидишь здесь! В очереди можно встретить и отставника, носившего когда-то золотые погоны без извилин, но с крупными звездами, бывших фронтовиков,
хлебнувших баланду в советских лагерях, и — просто рабочих , и просто интеллигентов, и даже, отставных работников Службы безопасности, попросту говоря, работников КГБ, которые забыли о своей основной работе , и просто стояли в очереди за горячим хлебом.
С одним из кэгебистов я вас познакомлю, но без ФИО — фамилии, имени и отчества. Потому что из бывшего Он успешно превратился в настоящего. И нам еще не раз придется встречаться с ним на страницах этого правдивого повествования. А по сему, обозначу его
так — Интереснейший Кадр.
— Гым – гым , хым – хым , — гмыкнул и хмыкнул за моею спиною Интереснейший Кадр.
Оглянулся. У меня создалось впечатление, что я его и раньше видел. То есть, не вчера-позавчера, а лет этак с десяток тому! Но не вспомнил.
После того, как Интереснейший Кадр два раза гмыкнул и столько же раз хмыкнул, он,
ни к кому , собственно говоря, лично не обращаясь, но, имея в виду все-таки меня, произнес:
— Вы полагаете, что нашего Михал Сергеича заперли на собственной Даче?
— Заперли и крепко! — тотчас сглотнул наживку с крючка.
Ох, язык мой! Сколько горя — горького он мне принес во все времена. Но отступать уже не было смысла. Оправдывал себя, что на сей раз я ем ”чужие” спагетти хотя и с собственных ушей на которые мне навесило радио: стал перечислять, сколько кораблей и подводных лодок охраняют подступы к Даче с моря. Сколько бэтээров — бронетранспортеров задействовано на
подъездых дорогах Крыма, сколько десантных батальонов высадилось на Южнобережье!..
— Больше того, доложу я вам, — на секунду мне показалось, что уши Интереснейшего Кадра превратились в минилокаторы! — севастополький полк КэГэБэ оцепил все подходы
к Даче Президента СССР и, даже таракан, рыжий таракан, этот вечный обитатель наших квартир, туда не проползет !.. Не то, что человек , будь он хоть трижды рыжим!
Конечно, я не поднимал, как говорится, хипиш на весь хлебный магазин! Все эти сведения и сверхсведения громко шептал, прижавшись телом к телу своего собеседника Интереснейшего Кадра. Сообшал тому те новости, что донесли до моего жаждущего и
страждущего уха , “вражьи голоса”: “Би-би-си”, “Радио Свобода”, “Свободная Европа”, “Голос Америки”.
Самолично слышал по “Радио Свобода” ленинский с картавинкой голос народного депутата СССР Сергея Станкевича. Того самого, который сейчас находится в Польше, и, которого требуют к ответу российские органы правосудия. За взятку, которую он взял, не
сходя с рабочего места.
Подумаешь — взятка! Всего десять тысяч долларов по ведомости, на которой он оставил автограф. Взятка ли это!? Сейчас миллионами крадут и… никаких оргвыводов!
Так вот, тот самый Сергей Станкевич вещал по “вражьему голосу”:
« По имеющимся сведениям, небо на юге перекрыто полностью, море — тоже.
До шестнадцати кораблей выведены на восток от мыса Форос…»
А другой очевидец, кинорежиссер Олег Уралов, видел собственными глазами, и, главное, — оповестил об этом весь белый свет! — как вслыли подводные лодки и вкупе с быстроходными катерами, атаковали мыс Сарыч…То есть, форосскую Дачу Президента СССР!
Интереснейший Кадр слушал внимательно, не перебивал, а потом не выдержал:
— Ваш Уралов врет как очевидец! Если он все это видел через фокус кинокамеры, то почему не зафиксировал на пленку ?!
— Может и зафиксировал, но ее…засветили?
— Чепуха все это! — Интереснейший Кадр был резок. — Вам, представителям литературы и искусства понавешают лапшу на уши, вы её и едите. Да еще смакуете несуществующие подробности. Дескать, так мы видим!..По-вашему, Михал Сергеич, который Горбачев, не может освободиться из заточения?
— Само собой разумеется!
Очередь пришла мне на помощь и пошла такая клюква, что даже в моем рту стало кисло!
Стали всплывать не просто подводные лодки, а подлодки с термоядерными торпедами , управляемые по лазерному лучу! А славный севастопольский полк КГБ, клацая затворами автоматов Михаила Калашникова .
Интереснейший Кадр, словно не слышал, ни моих слов, ни слов заведенной очереди, задумчиво произнес:
— Чую, что-то замышляет наш Михайло Сергеевич, ох, замышляет… Отказывается покидать Дачу. Не хочет…
И — неожиданный вопрос! Как станет мне известно впоследствии, Интереснейший Кадр – большой специалист по неожиданностям!
— Леонидыч , вам известно, кем я был до пенсии?
Тут пришла моя очередь гмыкнуть и хмыкнуть. Еще бы, не догадаться! Я тоже считал, — экое самомнение! — себя человеком наблюдательным.
— Да уж старался при вас не говорить лишнего!
— Вот и чудненько. А я, признаться, на вас глаз давно положил.
— Ш-ш-ш-то-о?!
Это ж надо, так растянуть слово! Для меня это было полнейшей неожиданностью. Я то думал, что он меня засек в очереди. Вот в этой самой очереди, которую мы оба доблестно выстаивали !
— И — как давно? Говорите, говорите, не стесняйтесь.
Вспомнил, что сейчас идет Большая Перестройка и можно не бояться никого и ничего.
— Припомните, Леонидыч , Киев… Клинику Николая Амосова… Вспоминайте, вспоминайте!..
И я — вспомнил. Вспомнил то, что никогда не забывал…
Только что мне в вену всадили несколько кубиков промедола и жизнь, состоящая до этого из сплошной боли, сразу похорошела. И сердце, которое уже стучало с перерывами на обед, перестало напоминать о себе.
Нет , нет , я не наркоман! Как вам такое могло придти в голову! И ни на какой игле я не сижу. Просто нахожусь в Киевском научно-исследовательском институте сердечно-сосудистой хирургии, известной в народе как “ Клиника Николая Амосова”.
И меня сегодня будут оперировать — шунтирование сердца…
Надо мною склонился хирург , — он обеспокоен моим подавленным предоперационным состоянием.
— Думай только о хорошем. Это важно, с каким настроем тебя повезут на операцию.
Бормочу:
— Согласен думать только о хорошем. Согласен думать только о хорошем…
Ко мне в палату заглянул американец-хирург. Наклонился надо мной и спросил:
— Вы и есть тот самый известный писатель , книги которого переведены на английский язык!?
Какие там к чёрту книги! Пару рассказиков, если и перевели, то гонорара, после соответствующих обязательных вычетов, хватило только на шнурки! Но все же, скрывать не буду, был польщен, — вот это положительные эмоции!
Подозрительно посмотрел на хирурга , — уж не его ли эта работа , интересовшего перед операцией моей биографией ?..
— Значит, вспомнил клинику Амосова? — улыбнулся Интереснейший Кадр. — А меня…не припомнишь?
— Вопрос, прямо скажем, интересный, только почему я вас?..
— А потому, что я был в то время в составе американской делегации хирургов. И это я поинтересовался: не вы ли известный писатель , книги которого переведены английский язык ?.. Помните?
— Еще бы, такое забыть! Значит, это вас хирург Юрич попросил соврать мне, чтобы тем самым обеспечить мне моральное состояние?
— Обижаете, дорогой , никто и ни о чем меня не просил. Не врал я. Просто было время, когда книги, вышедшие за границей, не афишировали. И перевод вашей книги очень мог бы вам навредить. А вот в клинике, на смертном одре… Да, да, не смотрите на меня так,
хирург вытянул вас с того света!.. Он вас не информировал, что вы умерли прямо на операционном столе ?.. Нет! Странно. ..Надеюсь, скажет. Вы же ему теперь родственником приходитесь … Вы ж с его племянницей любовь крутили … Забыли ?..
Да здравствует КаГэБэ! Лучшее КаГэБэ мира! Даже это знает Интереснейший, — самый интереснейший! — Кадр.
— А майку на Юрисе помните?..Ну с сердцем на ней?
— А как же!
— Так вот, майка эта предназначалась, как презент, Николаю Амосову, а я убедил делегатов, что ей место на теле Юриса . А вам …
— Что «вам»!? — сразу насторожился.
— А вам я вшил под кожу миниатюрный радиопередатчик. Я же присутствовал при вашей операции.
— В качестве американца-врача!?
— Нет, — улыбнулся Интереснейший Кадр, -в качестве руководителя делегации.
— Не может этого быть, потому что этого быть не может!
— Все может быть на свете, мой друг Горацио! А сейчас, в сей секунд, — усмехнулся Интереснейший Кадр , — когда вы переварили информацию, предлагаю нечто в виде авантюры. Вашу склонность к авантюрам заметил давно. Согласны?
— Какую такую авантюру вы предлагаете мне?
— Большую. Предлагаю пробраться к Даче Горбачева и посмотреть, что там делается внутри…
Да, действительно, Интереснейший Кадр предлагал самую Большую Авантюру в моей жизни. Авантюру самых чистых кровей.
Только одна заминочка: сумею ли я поведовать миру о том, что увижу? Пока доберешься до Фороса, — я уж не говорю, проберешься к Даче! — нас могут два раза прихлопнуть и столько же раз притопнуть! Нас могут десять раз тонким слоем размазать по президентской стене!
Хотел ответить “нет”, но проклятый язык ослушался:
— Когда едем!?
— Не-мед-лен-но. Мой старенький, но выносливый “Москвичок” заряжен топливом под самую завязку, — с бензином тогда напряженки не было …
Мы ехали к Даче Горбачева, и пока мы ехали, я «включил» воспоминания. Действительно, нельзя же продолжать эту, правдивую до последней запятой, повесть, без описания достопримечательностей тех мест, где происходили важные исторические события, и я в своих прямых мозговых извилинах , делал зарубки, для памяти, — в нашем хозяйстве все пригодится.
Вот и сейчас я припоминал те дни, когда Дачи еще не было, когда она только строилась… И под воспоминания, изнуренный двухчасовой очередью, задремал. Не уснул, а именно задремал, пока в сознание не вошел голос Интереснейшего Кадра:
— Это вы правильно делаете, что пытаетесь оживить свою память. Люди должны знать, в каких прекрасных местах происходили пакостные исторические события. И кому как не вам перенести все это на бумагу. Так что, продолжайте, вспоминайте на здоровье, Леонидыч.
Ну и фрукт этот Интереснейший Кадр! И я снова углубился в воспоминания.
И припомнились мне американцы, — славные были ребята! Здесь, на горе Форос, произошла смычка скалолазов двух городов — Симферополя , что в Крыму, и Сейлема, что в Америке… Многое чего припомнилось… Как балдели , глядя с верхотуры на великолепие Южнобережья …
В подкорку ворвался смех и голос:
— Это вы, Леонидыч, балдели, а я как раз находился на службе.
Тотчас проснулся!
— Что!? Не хотите ли вы сказать, что были тем самым переводчиком, который в рот мне заглядывал, ловя каждое слово?
— Переводчиком был Юра — начинающий писатель. И в рот он вам заглядывал… Неужели вы так недостаточно серьезно думаете о своём таланте!? Удивляюсь вам. Недооценивать себя как и переоценивать, как вы выражаетесь, одна хрен!
— Так кем же вы были, мистер Икс?
— Я был Майклом Коуолтером, — и, увидев мою ошарашенную физиономию, добавил, — ну тем самым, который на гитарочке бацал!
Час от часу не легче! И, пряча за стеклами тёмных очков свои выпученные рыбьи глаза-шары, переспросил:
— А Майкл Коуолтер … его что ли в природе не существовало?- А Рика Вивера, а Ральфа Ричардсона, а Криса Саймерсмита, а…
— Леонидыч, успокойтесь, пожалуйста. У вас больное сердце. Все, все, все были аля натурель, в том числе и ваш Майкл Коуолтер.
— Кем же вы тогда были?
— О, Майкл, нельзя же так безбожно выведывать у меня секреты! Когда-нибудь, — Интереснейший Кадр улыбнулся, — лет этак через пятьдесят, когда откроют архивы, вы об этом узнаете. И, совсем не исключено, я поведаю вам об этом намного раньше.
Тут ко мне, совершенно неожиданно вернулось чувство юмора и я подковырнул Интереснейшего Кадра:
— Скажите, Сан Саныч Санов, ( имя, отчество и фамилия вымышлены! ) — осторожно трогаю за локоть Интереснейшего Кадра, — случайно, рулевое управление, а так же горы и это Черное море, не вы будете?
— Не, не я. Поклясться могу! Не верите ?
— Вот теперь, верю!
— Вот и отличненько! — и неожиданно, — Тим снимал на видеокамеру стратегический объект — строительство Дачи Михаила Горбачёва?!
— Снимал. Но какой это стратегический объект?
— Извини , Леонидыч, но ничего на этой кассете нет, размагнитил я её.
— Но… почему?
— Не по надобности. По привычке больше. Ведь и вы подумали, обмениваясь с… одним американцем, запамятовал с каким, адресочком , и тогда подумали про себя: “ Шиш я тебе отвечу ” Сидит внутри нас эта зараза под именем Привычка.
— Погоняйте кобылу, Сан Саныч!
И Интереснейший Кадр заставил своего “Москвичёнка”, минуя “рысь” перейти в “галоп”.
Петляя у самой кромки моря, — со стороны моря Черного по нам не стреляли, и это было для меня удивительным! — доехали до Сарычского маяка, — обещаю, когда-нибудь я вам
подробнее расскажу об этом маяке, о служителе маяка, о Юрии Гагарине и о своей персоне, — доехали до развилки и завернули круто влево…
Признаться честно, это я сегодня , сидя за компьютером, такой храбрый, но когда машина, ведомая офицером КГБ, хотя и бывшим, с ревом, преодолевала подъемы, трусливо втянув голову в плечи, — по этому поводу Интереснейший Кадр не позволял себе шутить! — ждал: вот-вот из-за придорожных кустов выйдет человек в рубашке цвета хаки, прижмет к животу автомат Калашникова, и скажет металлическим голосом:
— Ни с места! Всем выйти из машины! Руки на затылок!..
Или вообще ничего не скажет, просто — пульнёт. И найдут наши разложившиеся трупы через много-много дней…
Но, — это было ещё большей странностью! — доехали до контрольно-пропуского пункта до Дачи Горбачёва без всяких приключений.
— Что за странная осада? — поинтересовался я. — Ни тебе рычащих бэтээров , ни тайных постов , ни тебе ? . .
Интереснейший Кадр усмехнулся:
— Так и быть, выдам тебе один из секретов, — несмотря на то, что я был старше Кадра на добрый десяток лет с хвостиком, мы, съев по пути батон, почти на брудершафт, без поцелуев перешли на ты! — по моим сведениям, общая охрана осталась прежней: четыре боевых корабля с моря и отряд пограничников с суши. А на высотках, которые мы так
благополучно объехали, милицейские посты. Правда, по случаю заварушки усилили охранение переодетыми и не переодетыми милиционерами, расставив их вдоль основной трассы на расстоянии друг от друга до двухсот метров, но не только не вооружили
автоматами Калашникова, но даже табельное оружие отобрали. Чтобы не выстрелили в кого-нибудь. С испугу…Ну, а что касается севастопольского полка КГБ, — так это несъедобная дуля с крупными маковыми зёрнами, как ты сам сейчас видишь…
— И… это всё?
— Есть ещё небольшая группа сопровождения, обеспечивающая доставку Президента с севастопольского аэродрома Бельбек до Дачи, которая по известным только тебе, а теперь и мне данным находится в Комперии! И — всё!..
Наш “Москвич” остановился неподалеку от КПП — контрольно-пропускного пункта, — дальше проехать невозможно, дорогу преграждала металлическая лента с шипами.
Интереснейший Кадр по поводу этой ленты заметил:
— По ней можно судить о пребывании Президента на северном участке Дачи. Когда он переходит в южную часть, где и находится сама дача-дворец , то эта драконовская штучка отсутствует.
— Наблюдательный ты однако! — съехидничая я.
Интереснейший Кадр не принял ехидства, ответил на полном серьёзе:
— Однако, честь именно этого открытия принадлежит Артуру Смайльсу. Американскому разведчику. Впрочем, ты можешь обнаружить его фамилию в своей записной книжке, — глаза мои выкатились на орбиту! — ты же всех своих американцев, покорителей форосской гряды переписал? Вот и не ленись, пролистай блокнот! .. Впрочем, когда мы в последний раз с ним встретились, он был под другой фамилией.
— В последний раз !? Его что ли…расстреляли?
Интереснейший Кадр рассмеялся:
— Жив-здоровёшенёк твой Смайлс. Разведчиков не расстреливают и… не ловят. Ловят, конечно, — поправил Он сам себя, — но только после того, как они нашего повяжут. Око за око, зуб за зуб! Должны же мы обменивать своих на ихних, как ты думаешь, Леонидыч ?
— А как же… Пеньковского? Его же поставили к стенке.
— Так Пеньковский же наш! А это, как говорят на одесском привозе, две большие разницы. Своего можно и расстрелять. Наши продают Родину, а те служат ей. Улавливаешь разницу?..
Мы «отдыхали», разговаривали, рассматривали сквозь “оборонительную” стену-сетку в мелких ячейках всё, что творится на северном участке Дачи Президента, но к нам никто не
подходил. Но, когда я вышел из машины и попытался подойти к сеточному забору, из дверей КПП, — наконец-то! — вышел полковник Виктор Фёдорович Хомутов,- его ФИО узнал позднее! — и направился ко мне, поправляя на ходу кобуру, я поспешно отступил к ”Москвичу”. “Вот и началось, вот и наступил тот момент, которого так долго ждали! ”
Виктор Фёдорович вплотную подошёл к машине и неожиданная радостная улыбка осветила его хмурое лицо. Впрямь — луч света в темном царстве!
Я — человек книжный и привык пользоваться чужими образами, как своими. В данном случае я воспользовался репликой из пьесы Островского. Я человек ещё относительно честный, а посему ссылки делаю всегда. Почти всегда.
Полковник Хомутов смотрел то на меня, то на Интереснейшего Кадра и его физиомордия сияла как начищенный медный самовар на солнце, — вот какой дремучий штамп я выдал, прямо стыдно! Но стыд, говорят, пройдёт, а слова зафиксированные типографским способом, останутся.
Так думаю не только я, что было бы простительным, так думает большинство пишущих: средних, как я, и маститых, как…
Впрочем, маститых касаться не будем, мы как раз и мыслим штампами, благодаря их стараниям! ..
Признаться , полковник Хомутов глядел на меня даже более внимательно,чем на Интереснейшего Кадра — неужели Он бывал на моих литературных вечерах? Неужели и до Него дошли мои книги?!
Нет, чтобы там ни говорили братья-литераторы, а пишем мы не в стол, а для славы. Слава — женщина приятная во всех отношениях. И — необходимая. Особенно в …
Да, Хомутов узнал, но только не меня. Обо мне он никогда не слышал и книжек, — в этом тоже надо признаться, — не читал ни при какой погоде! А узнал он в Интереснейшем Кадре своего старого товарища по работе в комитете безопасности.
Вместе когда-то Сан Саныч и полковник Хомутов, — фамилия, имя и отчество, тоже
выдуманы! — когда-то ласково были привечены людьми Михаила Горбачова, вместе когда-то обеспечивали безопасность Генсека за рубежами СССР и в пределах СССР.
Перед самым отдыхом здесь, на Форосе, — пусть останется всемирно известное название Форос, а Комперия достанется специалистам! — Интереснейшего Кадра спровадили на пенсию, — это в сорок пять то! –
хотя по своим годам и физическому здоровью, ему ещё бы пахать и пахать.
И там, оказывается, есть свои “подсиделки” ! И там, оказывается, происходит своя “усушка” и “утруска”! Всё как у людей!
Полковник Хомутов быстро погасил улыбку, — служба-с! — и сказал:
— Вы, писатель, запамятовал вашу фамилию, не вздумайте больше подходить к заградсетке, наши люди могут вам сделать очень больно. А ты, мил-друг сердешный, — это обращение к Интереснейшему Кадру, — тоже не испытывай судьбу, отведи своего москвичёнка в укрытие, не маячь на дороге! За кустарником — небольшое укрытие, но из него Дача видна как на ладони. Я дам вам бинокли и вы сможете наблюдать за происходящим.
От биноклей Интереснейший Кадр отказался, а, когда я на него посмотрел умоляюще, дескать, бинокли нам были бы совсем не лишни, шепнул мне: “ у нас есть кое — что получше биноклей”!
Есть так есть! Спорить по этому пустяшному поводу не хотелось. А в бинокль — так хорошо было бы видно!
Ничего большего, полковник Хомутов сделать для нас не мог..
Каков я всё-таки нахал! “Ничего большего!” Да за одно сочувствие своему товарищу, Его бы выгнали из системы госбезопасности без всяких прав и пенсии!
Виктора Хомутова, охранявшего Михаила Горбачёва ещё тогда, когда высшая партийная должность и президентство Михаилу Сергеевичу даже не снилось, на сей раз к самому Президенту не пустили, а “товарищи из Москвы” поручили охрану этого “тылового” контрольно-пропускного пункта. Обычно этим входом-выходом пользуется только обслуга и въезжают машины с продуктами.
Есть ещё и внутренняя охрана Президента, человек тридцать всего. Ими то и командовал полковник Виктор Хомутов, пока “товарищи из Москвы” не дополнили охрану ещё пятьюдесятью “москвичами”, потеснив при этом, без согласования с Горбачёвым, Виктора Хомутова в “тыл”.
Москвичи вели себя очень даже странно. Но полковник Виктор Хомутов понял эту странность, только после того, когда все радиостанции мира заговорили о путче…
Визуально мы видели всё, что творится на Даче.Удивлялись числу подсобных рабочих, — как впоследствии оказалось, вся обслуга, набранная из прилегающих к Даче сёл, только впускалась, но не выпускалась!
Видели большое количество военных в форме, — и, неожиданно Интереснейший Кадр уловил глазом своего бывшего начальника , генерала Вячеслава Генералова, — имя и фамилия подлинные и, вообще, все имена и фамилии кроме кэгебистов, подлинные!
Когда-то генерал Генералов руководил командой, которая головою отвечала за безопасность Президента СССР.
И уж совершенно неожиданно, — во всяком случае, для меня, Интереснейший Кадр бросился к своему “Москвичу” и мне ничего не оставалось делать, как броситься за ним, — может, он своим чутким ухом ( из его ушей торчали какие — то проводочки, оканчивающиеся какими-то малюсенькими металлическими тюльпанами!), словно уловил
какое-то экстренное сообщение!?.
Приёмник в машине был настроен на московскую волну по которому, наполняяя салон, слышалась классическая музыка.
Интереснейший Кадр зыркнул на меня вооруженным глазом, — тут я только заметил, что и из глаз высовыватся тоже какие-то антенночки, — и выпалил:
— Будешь молчать о том, что сейчас увидишь — услышишь!? Побожись!?
— Не могу.
— Почему?
— Комсомолец.
— Врёшь!
— Ей Богу!
— Ишь ты! — удивился Интереснейший Кадр. — А по-человечески, можешь ответить ?
— Могу и по человечески. Да што б меня приподняло и шлёпнуло! Шоб на мне новая спидныца лопнула! Шоб мне в гробу было тесно! Век свободы не видать, — и секанул себя ногтем по зубам, — если выдам хоть единой строкою…
Интереснейший Кадр по-доброму улыбнулся и бросил загадочную для меня фразу:
— Нет, чтобы мне не нашептывали в ухо твои друзья-литераторы, а ты даже лучше, чем я думал… Напишешь, небось?
— Напишу!
— Вот и пиши себе на здоровье. Даже приврать немножечко разрешаю.
— Да я…
— Помолчи немного, сейчас я записывать буду! Слушать и выводить карючки!
Интереснейший Кадр выдвинул боковую антенну, щёлкнул тумблером, — забегали на приборной доске электроштучки ( я, в прошлом электрик, не назвал бы их лампочками!) всех расцветок . Прямо перед глазами.И возникла в пространстве гениальная музыка
гениального Петра Чайковского. И на фоне этой музыки, другая, словесная. Увидели лица и услышали их голоса. Это были генерал Вячеслав Генералов, тот самый, бывший начальник Интереснейшего Кадра и помощник Президента Анатолий Черняев. Об этом, почему-то шепотом, подсказал мне Кадр.
У Вячеслава Генералова интеллигентнейший голос, мягкий, с неуловимым московским акцентом. Это его голос ворвался в нашу кабину:
— Поймите, Анатолий Сергеевич, и поймите меня правильно: я здесь оставлен за старшего и мне приказано с Дачи никого не выпускать.
— Но.., — это просящий голос Черняева, — я потихонечку, по бережёчку, доберусь до Севастополя, а оттуда — поездом. Не отменили ещё пассажирские поезда?
— Не отменили, — буркнул Генералов и его голос показался мне, в эту минуту, совсем не интеллигентным, — но если б я вас сейчас пропустил, то гарантировать жизнь не смог бы! Да и за первым поворотом вас бы задержала милиция или пограничники. А полукольцо морское , охраняют и наши люди. Из КГБ.
— А, если — вплавь? С пляжа вошёл в воду и поплыл?
— С пляжа-ляжа! — передразнил его Генералов,- видишь те кораблики, Анатолий Сергеевич?
— Вижу.
— С них в тебя и пальнут. Как в зайца! Наивный вы человек!
Интереснейший Кадр пожал плечами:
— Странно. Но генерал тоже не владеет ситуацией. Или — пудрит мозги помощнику Президента. Мы же поставили опыт на себе. Проехали без сучка и задоринки.
Хотел ему ответить, но Интереснейший Кадр приложил палец к губам:
— Тс-с… Мешаешь слушать.
На экране возник помощник Президента, услыхали прерывистый от волнения голос:
— Может быть я и наивный, но завтра я должен быть в Кремле, завтра, как вы знаете, соберутся представители всех республик СССР и Президент наш Михал Сергеич просто обязан быть там! — помощник Президента пропедалировал последние слова, — завтра
должен быть подписан Союзный договор! Вы понимаете это, под-пи-сан. А, если этого
не произойдёт, то весь мир …
Генерал Генералов генеральским голосом его перебил. В этом голосе было всё. Вплоть
до пренебрежения.
— Мир!? Мир промолчит, уверяю вас, — ни Черняев, ни Генералов, сами того не замечая,
перешли на официальное “вы”, — мир, который вы имеете в виду, способен проглотить что
угодно. Проглотил же он власть Иосифа Виссарионовича, власть Никитушки Хрущева,
власть Юрия Андропова, Брежнева, наконец !..Признает он и власть ГэКаЧеПе!. Неужели вы до сих пор не поняли, что никакого подписания не будет!?. Самолёт, который прилетел за Горбачёвым и приземлился на президентском аэродроме Бельбек, отправлен назад, в
Москву!
— Кем отправлен?
— Нами!..
Помощник Президента отказывался что-либо понимать. Понимал, конечно, — об этом я прочитал в его дневниках-рукописях, которые для меня добудет Интереснейший Кадр, — но отказывался понимать. Ни на что не надеялся, но всё же надеялся! Надежда, — сейчас вы
прочитаете ещё один литературный штамп, услужливо подсунутый мне классиком! – умирает последней!
Черняев тихим голосом попросил:
— Я бы мог выехать на машине, Вячеслав Владимирович, нужно только ваше
распоряжение!
Генерал Генералов вздохнул?
— Гаражи с машинами Президента на территории Дачи опечатаны и их охраняют не мои люди, а специально присланные автоматчики из местных органов. Я, если честно признаться, сам скован по рукам-ногам…
— Врёт! — сухо заметил Интереснейший Кадр. — Охрана Президента вся в его руках!
Я хотел заметить Сан Санычу, что он не прав, но тот опять приложил палец к губам.
Разговор на экране продолжался:
— Я — человек подневольный. Я даже не могу выпустить обслуживающий персонал за ворота. А ведь вам должно быть известно, что большинство из наших женщин живёт поблизости: в Форосе, Кастрополе, Мухалатке …
Я взглянул на Интереснейшего Кадра, — “так уж не может!?”
— Может, может, — ответил он мне не глядя на меня, и следя за говорящим и всевидящим экраном, — вот и помощник Горбачёва Анатолий Черняев стал сомневаться.
И, действительно, Черняев удивленно взглянул на Генералова. Генерал попытался отшутиться:
— Я имею в виду тех женщин, которые обслуживают нашего барина и его многочисленных гостей: убирают, суетятся на кухне, и… в спальнях особо сексуальных номенклатурных деятелей. Что вы морщитесь!? По-вашему член ЦэКа нашей коммунистической партии не живой человек!?.
Черняев шутки не принял — разве это шутка, это истинные факты! — Голос его стал просительным и тоже противным:
— А позвонить, Вячеслав Владимирович, вы, надеюсь, разрешите?
— Не разрешу! — жестко отреагировал генерал.
И, видя, что обидел помощника Президента, подумал, в этой непредсказуемой стране всякое может произойти, и, обычно осторожный генерал тотчас заговорил более мягким тоном:
— Поймите меня правильно, Анатолий Сергеевич, я военный человек, мне приказано “ни-ко-го!” и “ни-ко-му!”… А вы бы как на моём месте поступили?..
Ничего ему на это не ответил и ушёл из рабочей половины дачи на президентскую…
Интереснейший Кадр, вытащив из ушей и глаз малюсенькие проводочки-антенки, устало откинулся на спинку сиденья.
— Леонидыч, я тут покимарю маненечко, а ты, пожалуйста, прочти вот эту рукопись, которая вот-вот появится во французском журнале “ВАНДРЕДИ — САМ ДИ — ДИМАНШ” .
Я уже начал привыкать, ни чему не удивляться и слова Интереснейшего Кадра воспринял как должное. Задал только единственный вопрос:
— Откуда она у вас?
— От бывшего начальника.
— Генералова?
— Нет. Медведева…
— А-а ?.. Сан Саныч, если ты такой могущественный Буратино, то покажи мне на экране Москву! Должны же мы знать, что делается в столице нашей родины!
— Ты прав, о, мудрейший из мудрейших, на все сто процентов. Смотри!..
И увидел я, прикнопленный к газетной витрине
“УКАЗ
Президента Российской Советской Федеративной
Социалистической Республики
Совершив государственный переворот и отстранив насильственным путём от должности Президента СССР — Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР,
Вице-президент СССР — Янаев Г.И.
Премьер-министр СССР — Павлов В.С.
Председатель КГБ СССР — Крючков В.А.
Министр внутренних дел СССР — Пуго Б. К.
Министр обороны СССР — Язов Д.Т.
Председатель крестьянского союза — Стародубцев В.А.
Первый заместитель председателя Государственного комитета по обороне — Бакланов О.Г.
Президент ассоциации строительства и связи — Тизяков А.И.
и их сообщники совершили тягчайшие государственные преступления, нарушив статью 62 Конституции СССР, статьи 64, 69, 70, 71, 72 Уголовного кодекса РСФСР и соответствующие статьи Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик.
Изменив народу, Отчизне и Конституции, они поставили себя вне Закона.
На основании вышеизложенного п о с т а н о в л я ю :
Сотрудникам органов прокуратуры, государственной безопасности, внутренних дел СССР и РСФСР, военнослужащим, сознающим ответственность за судьбы народа и государства, не желающим наступления диктатуры, гражданской войны, кровопролития, даётся право действовать на основании Конституции и законов СССР и РСФСР. Как Президент России от имени избравшего меня народа гарантирую вам правовую защиту и моральную поддержку.
Судьба России и Союза в ваших руках.
Москва, Кремль
19 августа 1991 года
Б.Ельцин. “
Тысячи листовок на стенах московских домов, десятки газет, которые почему-то закрыли, не вышли во время путча, но москвичи всё же их читают.
Интереснейший Кадр неожиданно поймал новую радиостанцию.
— Странно, ещё вчера её не было!..Послушаем, послушаем…
“ Внимание, сограждане!
Радио России выходит в эфир с позывными любительской радиостанции “Радио — 3 Анна”, круглые сутки на коротких волнах. Утром и вечером, частота 14175 килогерц, диапазон 40 метров. Днём 7040 килогерц, диапазон 20 метров. Ночью 3640 килогерц, диапазон 80 метров.
— Не находишь, Леонидыч , что это и есть настоящая революция, а в семнадцатом — октябрьский бунт!?
— На провокации не поддаюсь, — ответил я, всё-таки, помятуя, с кем имею дело, — но на официоз тоже не поддаюсь! Привык, понимаете, различные голоса наших радиостанций процеживать через мелкое ситечко скепсиса.
— А что есть для тебя истина в последней инстанции? — Интереснейший Кадр внимательно посмотрел на меня.
— Народ! — ответил совершенно не то, что думал. — Наш советский народ, который во всём прав!
— Лады, не стал спорить со мною Интересней Кадр, — я выдам тебе на экране народ. Только учти, народ , он разный бывает!
— Мне разный и подходит!
Интереснейший Кадр что-то там поднастроил в своей “адовой” машине и торжественно произнёс:
— Прошу пана! Перед тобою на экране — Васька Никифоров! Известный московский нищий.
— Ты чо, фамилии и имена всех нищих знаешь?
— Нет. Только избранных. Он же у Кремля всю жизнь отирается. Благодаря ему мы вскрыли два французских тайника.
— Так он у вас на службе состоит!?
— Ни на какой службе он не состоит. Просто подзаработал малость. У нас, брат Леонидыч , кукушки работают на энтузиазме или по долгу службы. И дятлы, между прочим, тоже
гонораров не требуют.
— Кукушки? Это кто такие? А — дятлы?..По фене, что ли?
— По фе-е-не! Это ты у нас мастак по фене! Дятлы — это те, которые стучат: тук-тук-стук, я твой друг!..
— Понятно, ксиву накатает…Дескать, пишу оперу! Не в смысле музыкального произведения, а — оперуполномоченому!
— Точно. А кукушки …Кукушечка, кукушечка, сколько лет дадим этому индивидууму? Ку-ку! Ку-ку! Ку.. Понятно! На семь лет тянет ваш выпад против народа, нашего правительства и нашей Коммунистической партии! Понятно я сказки сказываю, Леонидыч?
— Более того! Сам когда-то приписан к зоне был…
— Знаю…Но вернемся к экрану, к Васечке Никифорову…Вот, вот, гляди, к нему подошли два корреспондента и берут интервью…Так, так…Лопочут по-английски….И, ишь ты, Васька отвечает ему тоже по-английски…
— Наблатыкался!
— Насобачился,! Так будет точнее. Про-фес-си-онал! — И Интереснейший Кадр, дурачась, поднял большой палец.
— Переведи! — взмолился я.
— Ну, если ты настаиваешь!..Пожалуйста, только для тебя. Он, этот английский джентльмен, задаёт бородатому Васе вопрос: “Скажите, Василий, почему в такое время, когда всюду строятся баррикады, вы выбрали место у стен “Белого дома”?..А наш Вася, — шельма, на английском, хоть и ломанном отвечает: “ Я преисполнен решимости внести свой вклад в святое дело борьбы за демократию. Народ, наш советский народ, когда долго не видит нищих, начинает беспокоится, а не заполняются ли вновь тюрьмы да колонии нашим людом? Увидят меня на привычном месте, и у всех на душе становитсЯ спокойнее: если нищих не гонят от стен Кремля, значит, наступает истинная демократия”.
— Ну, даёт твой Никифоров! А что англичанин?
— Смотри, смотри, Мишаня, англичании-очкарик смеётся и бросает в шапку пять долларов и спрашивает: “ И каков ваш выход на сегодняшний день?” И наш Вася, потупив взгляд, запрятав саркастическую улыбку в бороду, отвечает с достоинством: “ Тысяч этак около двухсот советскими рублями и три с половиною тысячи в долларах!” И на что вы собираетесь их потратить? Это же огромная сумма!”
— Ну и что там отвечает наш Вася? Не томи душу, Сан Саныч, переводи!
— А Вася отвечает:” На эти деньги я куплю танк для защитников “Белого дома” Молодая демократия должна уметь защищаться “.
Сан Саныч неожиданно расхохотался — на таком расстоянии он смог влезть в подкорку наблюдаемого субъекта.
— Что, что там? Что в голове то у него!?
— “ Не знаю, что получится с демократией, но на эту сумму в рублях и доллара я спокойно перекантуюсь до следующего лета, имея на каждый день сытную пищу и бутылку водки!”
— Ну-у, даёт Василий Иванович, — улыбнулся я, — мелкими брызгами, но за то в большом количестве!..
Часа два я всматривалсмя в экран. Интереснейший Кадр поначалу ворчал, но видно и ему стало интересно, что делается в эти минуты в столице. Мы видели и танки, и войска, — все это видели, если не тогда, то потом, по телеку! — но мы видели и то, что никто никогда не видел, недоступное для глаз простого смертного.
Да-а, Интереснейший Кадр со своим шпионским набором для прослушивания-просматривания ( после я узнал, что этот прибор был единственным и лишь сегодня он взят на вооружение всеми службами разведки!) был вовсе не простым смертным! Мы видели что творится в Бутырской тюрьме, в московской клинике для ненормальных, в сумашедшем доме…Когда-нибудь я об этом напишу подробнее, а сейчас только несколько штрихов…
Бутырка! Зэка клеймит гэкэчепистов. На сероватых, плохо выстиранных простынях –
лозунги, напоминающие анархистские знамёна в знаменитых советских кинофильмах , рассказывающих об Октябрьской революции: “ На свободу — с чистой совестью!” и “Место хунты — у параши!”
Мы видели видели заседание уголовного совета, — каких только советов в жизни нет! — и паханы, ботая по фене, густо обкладывали матом янаевскую банду. А потом вор в законе Тимоха Рванный, — Тимофей Владимирович Рванников! — предложил своим подельничкам выбрать достойного человека и с тем человеком отправить петицию на дом экс-президенту. Петиция тут же была составлена, в которой Генаха Янаев, — в рот-поза-рот ему член! — серьёзно предупреждается: если он не прекратит свои хитромундии, если он добровольно , — в рот-поза-рот ему член! — не сядет голой задницей доброволдьно на парашу, то его в эту парашу воткнут головой, спустят штаны и попердолят в дупу!
Для доставки этой петиции ( запорожцы, которые писали письмо турецкому султану, лопнули бы от зависти, прочитав коллективный текст зэка отредактированный Тимохой! ) был выбран надёжный курьер — Геннадий Орешкин, начальник Бутырской тюрьмы…
А в дурдоме — тоже переполох. Психи тут же разделились на “наших” и “не наших”,
точно так же, как и в очереди, в которой мы стояли с Интереснейшим Кадром. Но, в отличие от нас, действовали они более агрессивно и чуть было не повязали людей в белых халатах. Могло это закончиться
трагически, но санитары, вооружившись шприцами, вогнали психам по несколько доз усыпляющих и те спокойно
себе проспали весь революционный переполох…
— Всё это очень и очень даже любопытно, — сказал я, — но мне бы очень хотелось, после
того, как я пообщался с простым людом ( а в Бутырке и психушке были все сословия!) мне бы хотелось, разлюбезнейший Сан Саныч, посмотреть: как ведёт себя наша крымская элита!?
— Лады! Но не сегодня. На сегодня я считаю, хватит. А завтра…Посмотрим, как будут
развиваться события!…
И было — завтра! Но я, чтобы не прерывать главу, уйду от последовательности событий –
не вижу ничего страшного, если буду передвигаться во времени. Лишь бы всё было точняк!..
На экране — заседание Президиума Верховного Совета Крымской Автономной Советской Социалистической Республики. Вижу знакомые лица. Вижу знакомые лица, которые бьются за власть уже не один год! Николай Багров — Председатель Верховного Совета, Геннадий Капшук — его заместитель, Леонид Грач — первый секретарь рескома КПУ, член Президиума Верховного Совета; Юрий Мешков — народный депутат Верховного Совета Крыма, который вскоре станет первым Президентом Крыма и множество других высокопоставленных — выше не переплюнешь! — лиц.
Шум, гам, крики на Президиуме…О чём говорят эти люди?..Ага, о том же, что и все, о ГКЧП и гэкэчепистах… Выделился голос Николая Багрова:
— На основании имеющейся у меня информации, можно сделать вывод, что большинство республик восприняло постановления ГКЧП с одобрением. Призываю всех к спокойствию! Спокойно работайте и убирайте урожай!
Ему в тон — начальник УВД Фёдор Руснак:
— От семидесяти до восьмидесяти процентов крымчан поддерживают ГКЧП. Противников — единицы. Люди радуются, поздравляют друг друга…
Заместитель Багрова — Геннадий Капшук:
— В стране активно идут демократические процессы!..
Василий Мартынец — тоже какой-то обкомовский хрен:
— Народ поддерживает ГКЧП и все его постановления!
Лидия Воробьёва — то ли обкомовская, то ли профсоюзная активистка:
— Вчера у людей был праздник. Наконец-то появилась надежда, что в стране будет наведён порядок. Неважно, конституционно или неконституционно создан ГКЧП, его постановления надо поддержать!..
Вопросы и реплики с мест:
— Где Горбачёв и что с ним?
— Жив, здоров, извините, оговорился, но где он, мне неизвестно, — отвечает хитрый лис
Николай Багров.
— Вы глава республики. Давайте поедем на дачу Горбачёва и всё узнаем!
— Можете ехать сами, по личной инициативе, но вы туда не доедете! — пугающе отвечает Николай Багров.
— Если дадите правительственную машину — доедем!
— Дадим!..
Багрову пообещать ничего не стоит, забегая ещё на день вперёд, скажу, никакой машины правительственной Николай Багрович не дал, а группа депутатов , назову их фамилии, — Юрии Розгонюк и Леонид
Мешков, Борис Кизилов, Пётр Дитковский, корреспонденты Татьяна Коробова, Виктор
Савченко, Михаил Кунин, — пропытались проехать на автобусе к мысу Сарыч к даче Горбачёва, но были задержаны.
— Эх! — воскликнул Интереснейший Кадр. — Чего ж я то хлопал ушами, мог бы всех
желающих провезти!
— Всех не надо! — тотчас ревниво отреагировал я. — корреспондентов не надо!..
Ничего мне на это не ответил Сан Саныч, только сказал:
— Давай уж досмотрим, чем там дело кончилось! К какому результату пришли под
руководством ярого коммуниста Николая Багрова!?. Вопрос был поставлен прямо: “кто за то, чтобы признать ГКЧП!?” Записывай, Леонидыч, сохраним для Истории этот документ!
ЗА ПРИЗНАНИЕ:
Н. В. Багров.
Л. В. Воробьёва.
Л. И.Грач.
Н. И. Демченко.
Г. И. Капшук.
А. Г. Лакшинский.
В.В. Матвеев.
В. П. Мартынец.
Т. С. Шандра.
ПРОТИВ:
Ю. Ф. Комов.
В. Н. Астахов.
ВОЗДЕРЖАЛСЯ:
И. Ф. Ермаков
— Вот такие дела, брат Михайло. Ну, а сейчас спать, спать, спать, иначе ты, старикашечка мой, не выдержишь…Но, пожалуйста, очень прошу, напряги свои извилины и не думай больше о ГКЧП — это явление временное! И во сне ответь мне на вопрос, почему ты
настаиваешь, что мы сейчас находимся не на Форосе, а в Комперии? Думай, думай, думай…А я, что тебя не тревожить, тихонечко, тихонечко подключусь к твоей подкорке, так сказать, совью уютное гнездышко в глубинах твоего подслзнания. А сейчас…спать, спать, спать…Твои веки наливаются свинцом, твои веки наливаются свинцом, твои веки наливаются свинцом…Спать!
И я мгновенно провалился в сон…
Проснулся от жаркого утреннего солнца, оно насквозь прокалило крышу “Москвича”.
— Ну и здоров ты спать! — улыбнулся мне Интереснейший Кадр. — Спасибо тебе за информацию о Комперии. Признаться, я уже слышал твой рассказ. Помнишь, ты его американцам рассказывал?..
— Помню. Как не помнить…
Из душного, раскалённого солнцем “Москвича”, мы выбрались и заняли “наблюдательный пункт”. То есть место, отведённое для нас подполковником Хомутовым. Интереснейший Кадр над чем-то задумался, а я старательно биноклем “обшаривал” Дачу до тех пор, пока в окулярах не появился Михаил Сергеевич Горбачёв. Собственной персоной. До боли прижал к воспалённым векам горячую медь бинокля.
Михаил Сергеевич спускался к пляжу, помахивая полотенцем. Почему он здесь, на этом необорудованном пляже, где нет мягкого песочка, а только валуны, торчащие из воды. Ведь для четы Горбачёвых построен свой стопятидесятиметровый пляж! На этом пляже купается только обслуживающий персонал да охранники, когда у них выпадает свободная минута. Мне хорошо было известно это место, когда ещё президентская дача даже не замышлялась.
— Для чего ОН пошёл на этот пляж? Ноги поломает — берег здесь неласковый. Почему ему никто не подскажет!? А охрана где?
Интереснейший Кадр тоже припал к биноклю. И в два бинокля и в четыре глаза вели мы наблюдение за Президентом.
Вот Михал Сергеич улыбнулся знакомой улыбкой и, прыгая, как мальчишка, добрался до береговой черты. Я видел, как он поправил плавки, осторожно пальцем ноги коснулся воды, помахал рукою кораблям, охраняющим сон и покой Президента с моря. С корабля корабля этот жест зафиксировали и просемафорили ему ответное приветствие.
— Молодец наш Президент! — не удержался и проговорил вслух. — Не теряет бодрости духа!
Интереснейший Кадр опустил бинокль, пожевал травинку и неожиданно, — во всяком случае для меня:
— Это не Горбачёв. Горбачёв так никогда не поправляет плавки. И в воду он ступает не с этой ноги.
— Горбачёв! Вот и божья метка на лысине!
— Скорее, дьявольская! — усмехнулся Интереснейший Кадр и снова прильнул к окулярам, и, вертя биноклем в разные стороны, словно выискивал кого-то. И — точно! Слышу шипящий приказ:
— Поверни голову влево! Тот вход видишь? Немного правее! — командовал Сан Саныч моими движениями. — Видишь!? Или солнце тебе глаза застило? Понял теперь?
Я понял, что ничего не понял. Увидел ещё одного …Михаила Горбачёва. Да, да, с той единственной и неповторимой дьявольско-божеской меткой. ЭТОТ и ТОТ Горбачёвы вошли в воду.
— Двойник! — догадался я.
— Он самый, — задумчиво произнёс Интереснейший Кадр, — это-то и интересно. Обычно в местах отдыха никаких двойников не бывает. Надо ждать чего-то необычного…
Стемнело, но уезжать мы не собирались. “Москвич”, загнанный за огромный валун, не просматривался, ни с дорог, ни с моря, ни с воздуха — Интереснейший Кадр умел маскироваться. Мы собирались и эту ночь провести здесь.
Мы сидели-посиживали на мягких сиденьях и попивали “горбачёвский” чаёк со своими
свежими двадцатидвухкопеечными батонами — чай нам принёс в китайском термосе подполковник Хомутов. Он ещё кое-что принёс. И это “кое-что” мы раздавили на троих. Пьяными не были — разве могла на свалить одна единственная бутылка?!
Попивали мы чаёк и мирно беседовали, как у тёщи за столом, как у Проньки за блинами, как у Христа за пазухой! Будто не было никакого путча, будто не была пролита кровь в
Москве, будто не была нарушена воинская присяга многими генералами и адмиралами…
Будто не предал высший партийный комсостав своего первого Президента!..
Но мы не волновались, — бутылка сняла стресс! — хотя и было причина для волнения. Нас вполне могли засечь наблюдатели и испортить не только настроение, но и физиомордии — находились же мы не где-нибудь, а на подступах, — на самых ближних подступах! — к секретному объекту. А, что может быть секретнее и охраняемее, чем Дача Президента!? Дача, защищённая сложнейшей электронной сигнализацией, да, блокированная с земли, с моря и воздуха!
Но, как заметил Санг Саныч, не такая она уж защищённая, если мы свободно можем отираться в этих местах не один день!
— Да пожелай Горбачёв, намекни Вите Хомутову, и мы бы вдвоём выкрали бы Президента без единого выстрела. Но наш Президент, видно этого не хочет, не хочу делать более тягостных выводов, иначе он давно бы дал условный сигнал.
— А меня бы включили в отряд освобождения?
— Обязательно! Тебя бы я сделал командиром подвижной группы “Омега-7”
— Почему — семь?
— Если б я сказал “восемь”, ты бы спросил: “почему не девять!?”…
С этими доводами пришлось согласился…
Меня, конечно, заинтересовал двойник Михаила Горбачёва и, естественно, Интереснейший Кадр прочёл мне целую лекцию о двойниках. Но самую интересную историю о Михаиле Горбачёве оставил, как говорится, на закуску.
— Далеко, далеко от севастопольских земель, на Черниговщине, — у меня есть точный адрес, но я не хочу о нём упоминать! — живёт Мария Павловна Ермоленко. Так вот эта женщина считает, — Интереснейший Кадр, как хороший артист, выдержал паузу и произнёс,. — эта женщина считает, что Михаил Сергеевич Горбачёв … её сын!
Я ожидал услышать что угодно, только не это. Хоть стой, хоть падай и лёжа “барыню” пляши!
— Шутить изволите, Сан Саныч! — только и произнёс я.
Но Интереснейший Кадр не собирался шутить:
— Я встретился с 85-летней Марией Павловной для собственного интереса. И старушка поведала мне: своего Мишеньку она потеряла в голодном 1933 году — ему тогда было два годочка!..А случилось это так: Россия голодала и Марии Павловне в поисках пищи
пришлось покинуть родные места, а Мишутка остался под присмотром бабушки.
Несколько месяцев скиталась по России и Украине в поисках куска хлеба Мария Павловна, а когда вернулась в свой Бахмачский район, свою мать, а Мишину бабушку не застала в живых — её доконал голод!
Сельчане поведали, что на похоронах был её родной брат Иван — он то и забрал мальчонку с собою. А жил Иван Ермоленко далеко-далеко. В Средней Азии.
Мария Павловна тут же написала брату…Не сама писала, а соседская дочка — не была Мария Павловна обучена грамоте. И переписка между братом и сестрой длилась аж пять лет. Свидетельство тому — фото семилетнего Мишеньки.
— Очень похож на семилетнего Михаила Сергеевича?
— Не то слово! По фотографиям их различить нельзя — чрезвычайное сходство!
— Родимое пятно , дьявольско-божеское , просматривается у обоих?
— Ты что, Леонидыч, издеваешься или перегрелся под солнцем! Они же не лысыми родились! У обоих шевелюра ого-го! А ты…метка на лысине!
— Думается мне, что фотографии вы подвергли экспертизе?
— Правильно думаешь! — засмеялся Интереснейший Кадр. — Экспертизу проводили неоднократно. Одни эксперты утверждали, что фотографии иденчичны. На той и другой один и тот же мальчик — Миша Горбачёв, другие эксперты… Другие не согласны были со
своими коллегами… Короче, экспертиза нас совсем запутала!
— А что утверждает главный эксперт — мать Михаила Ермоленко? И почему сын не был при ней?
— Через пять лет мать захотела забрать своего сына у брата, но Иван сообщил, что ему часто приходится бывать в командировках и Мишеньку он временно пристроил в одном из детских домов Средней Азии, а, когда возвратится , пусть Мария подъедет и заберёт
своё чадо — совсем отбился от рук мальчонка без материнского глаза!..
Собралась мать в дальнюю дорогу, а тут — война с белофиннами! Кончилась одна, другая началась — Великая Отечественная! И на той войне погиб Иван Ермоленко. Так и не увидела больше мать своего единственного сына — затерялись следы во времени и пространстве!
— А когда родился тот Миша, который Ермоленко?
— И тот, и наш родились в марте 1931 года.
— Печальная история, знать, что сын жив и не увидеть его. А ты… ваше ведомство…. не пытались его разыскать?
— Мы же ничего не знали! Мария Павловна увидела на телевизионном экране Генерального секретаря ЦК КПСС, — соседи говорили, сомлела вся и сознание потеряла. А, когда очнулась, произнесла: « Это он!..Это мой Мишенька! У него и примета имеется: если расчесать волосы на пробор, пятно на голове имеется!» …Раньше я думал, — и наше
ведомство склонялось к этому! — что сын Марии Павловны Михаил Ермоленко и Михаил Горбачёв — одно и тоже лицо — уж больно паралельными оказались их судьбы. Но сегодня, по крайней мере для себя, я установил: это два разных человека, хотя, это надо признать,
лицо, привычки — одни и те же. Даже, как ты выражаешься, дьявольско-божеская метка на лысине одна к одной.
— Постой, постой, и ты с ним встречался!?
— Да, — признался Интереснейший Кадр, — я его и разыскал. Естественно, рапорт об этом написал.
— И что, действительно, никаких различий?
— Есть, есть различия, но в неприметных мелочах. И только опытный глаз разведчика может их распознать. Предполагаю, Леонидыч, на рабочем пляже мы с вами видели… Михаила Ермоленко!
— Иди ты!
Только и смог произнести. Такую неожиданность и не переварить сразу! Когда шок от этого сообщения прошёл, полюбопытсвовал:
— Скажи, Сан Саныч, а почему ты в собеседники выбрал именно меня? Случайность?
Интереснейший Кадр улыбнулся:
— Люди, взращённые нашим ведомством, избегают случайностей. А на тебя, писатель Земли Русской, я давно глаз положил…Ну, не так давно, но всё же…Скажем так: приметил тебя в клинике Николая Амосова, а потом держал в поле зрения…
Задним умом старался припомнить, не наговаривал ли я чего-то лишнего, за что меня можно было упрятать в кутузку?..Не шибко резво ругал я сильных мира сего?..
Интереснейший Кадр уловил ход моих мыслей, — это ему труда не составляло! Вообще, если быть справедливым и не считать себя шибко умным, надо признать: Сан Саныч прочитывал мои мысли быстрее, чем они успевали во мне родиться. И возникла крамольная мысль: и такого человека в расцвете сил и творческой способности отправили
на пенсию! Значит и там, на недоступных для меня высотах, всё путём! То есть, всё, как у простых смертных: подсидки, подножки и прочие штучки из арсенала человеческих отношений.
— Не думай, Леонидыч, ни о чём таком. Просто для своих целей я долго подыскивал писателя, чтобы тот был не совсем бездарен, обладал чувством юмора и изредка писал кое-что не для публикаций , а , как это у вас говорится, в стол. Я перебрал всех писателей,
живущих в Севастополе, прозаиков, имею в виду, и все они дальше свежей прочитанной газеты не шли!
— А ..?
— . .. Талантлив, но ленив — он упустил время!
— Хорошо! Но есть более подходящая кандидатура !
— Эта та, которая захватила несколько Толстовских премий!?. Уверяю тебя, она не больше чем журналист — живёт сегодняшним днём. И язык её сух и коряв. И больно уж спину выгибает перед сильными мира сего. Хочешь, я расскажу тебе о её вхождению в литературу?
— Нет, не надо, я знаю. Это связано с партийным писателем Кочетовым и её бездарной пьесой о Ленине, напечатанной в кочетовском журнале “Октябрь”
— Ты ещё не всё знаешь…Она сумела так заполоскать всем мозги, что севастопольский КГБ рекомендовал её мне… Но у меня свои понятия о чести и достоинстве…Когда будешь писать мемуары, позови меня, много чего расскажу о ней ! Договорились?..
— Договорились .
— Но, ближе к телу, как говорил незабвенный турецко-поданный Ося Бендер, что ты лично думаешь об НЛО? Да, да, не делай круглыми глаза, о неопознанных летающих объектах?
Ну и вопрос: ошарашивающий! Не лезущий ни в какие ворота — с Интереснейшим Кадром не соскучишься.
— Не крути своим сирано-де-бержераковским носом, отвечай: ты веришь в НЛО?
Не спеши с ответом, подумай.
— Над чем я должен подумать?
— Вот ты и задумался, а вопрос мне задал, чтобы выиграть время.
— Ну при чём здесь НЛО! При чём здесь рванные калоши!?
— Хорошо. Вынудил. Скажу. По моим сведениям, на рассвете должен появиться межзвёздный корабль для вызволения из плена Михаила Горбачёва. И ты своим бойким пером должен засвидетельствовать это.
Решил уже ничему не удивляться.
— И тебе об этом факте стало известно. Только тебе одному?
— Да, — ответил Интереснейший Кадр, — я присутствовал при разговоре Рональда Рейгана и Михаила Горбачёва, когда они встретились в 1985 году в Соединенных Штатах Америки. Президент США сказал тогда доверительно Президенту СССР: “ Майкл, если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь, если тебя посадят в клетку и тебя оттуда надо будет извлечь, дай мне знать. Я договорюсь с Межпланетным Центром и за тобою будет послан межзвёздный корабль!”
“Согласен, Рони!” — ответил ему Горбачёв. — “Но разве у тебя есть связь с инопланетянами?”
“Понадобится — наладим!” — ушёл от прямого ответа Рейган.
— Так ты ответишь мне, Леонидыч, веришь ли ты в НЛО!?
Ничего я не успел ответить — Интереснейший Кадр вдруг выскочил из машины, припал ухом к земле, прислушался, затем быстро вскочил и снова — в машину! Вытащил из-под сиденья “Москвича” прибор с маленьким экраном, тот самый, в который мы наблюдали за
путчем и Дачей, и я увидел на экране маленькую ярко-светящуюся точку, уходящую зигзагами к турецкому берегу.
— Что это? -шопотом спросил я, как будто нас кто-то мог услышать.
— Это — сигнал. Горбачёв подал Рейгану сигнал!
Чувствую, от слов Интереснейшего Кадра остатки волос на моей голове стали лёгкими, как пушинки, и, словно от сквозняка, зашевелились. Пришли в движение и мозговые извилины. По вискам будто Некто Оттуда молоточком стал постукивать. Постукивает,
постукивает и ласково так приговаривает: “А ты, чудак, не верил. Не верил, а мы существуем!”
— Кто это — мы?
— МЫ — это пришельцы из запредельных миров. МЫ — это те, которые передвигаются по Большому Космосу и в небе на звёздных кораблях, названных вами Летающими тарелками.
МЫ — это творцы всяческих чудес и всяческой чертовщины, несовместимых с обыкновенной человеческой психикой. С нами общались учёные люди с докторскими диссертациями, толстыми, как любительская колбаса или ветчинно-рубленая. С нами общался и простой люд в лице рабочих и крестьян, художников и писателей…
— Кто это со мной разговаривает!?
Интереснейший Кадр наклонился надо мной.
— Удивляюсь, Леонидович, твоей привычке мгновенно засыпать.
— Да не сплю я вовсе. Раздумываю…
Пока я таким макаром раздумывал, Интереснейший Кадр ввинтил в моё сознание дополнительную космическую информацию о сигнале, который, якобы, Горбачёв послал Рейгану.
— Чувствую, Леонидыч, — об этом говорит твой, прости меня господи, твой глуповатый вид и блуждающий взгляд, — что ты мне не веришь. Не хочу тебя переубеждать, но сигнал с Дачи Горбачёва был дан!.. Впрочем, не надо ля-ля, через несколько часов у тебя появится шанс проверить меня. Понимаю, сомнения гложут тебя и твои писания в духе
соцреализма просто мешают тебе поверить, что существует нечто запредельное…Я тоже был вот таким же Фомой Неверующим, ни в какие чудеса не верил, пока судьба не забросила меня на базу Военно-Воздушных Сил в Райт-Паттерсоне. Там я на секундочку заглянул в строго секретный компьютерный центр. А в центре том хранятся сведения об НЛО и о космолётах… Хранятся в том американском Центре множество свидетельств не только о существовании инопланетян, но и о прилётах их на нашу грешную землю…
Я слушал Интереснейшего Кадра и не слушал, верил и не верил. Не спорю, отдельные прилёты, может быть, и были, но, чтобы связь Рейган-Космос-Горбачёв-Космос-Рейган!..
“Не верю!” — восклицал в подобных и не подобных случаях Станиславский.
— Когда же Он, — я имел в виду Межзвёздный Корабль, — должен придти за Михал Сергеичем?..А, если мы уснём и прозеваем момент приземления?
— Всё может быть, — устало отмахнулся от меня Сан Саныч и…мгновенно заснул.
Как будто щёлкнул тумблером и отключился…Впал в сон. Глубокий, — глубже не бывает! – сон!
В отличие от меня храпуна, Интереснейший Кадр тихо посапывал в две дырочки, а я мужественно боролся со сном — не дай, Боже Милостивый, прозевать прилёт Звёздного Корабля!.. Но, как всегда бывает, незаметно уснул. И приснился мне сон, точно такой же, как и рассказывал мне Интереснейший Кадр…
Два Президента — Рональд Рейган и Михаил Горбачёв мирно беседуют, любовно заглядывая друг другу в глаза. Оба (не курящие !) держат во рту « черчиллевские » сигары. Огромные и толстые, как трубы у паровозов “Иосиф Сталин”.
— Рони! — попыхивая настоящей “гаванной”, обращается Михаил Сергеевич к Рейгану. – Признайся, Рони, ты же не веришь ни в какие летающие тарелки? Их просто не существует на свете!
— Но летают же !
— Летают, Рони, не спорю. Но это не Неопознанные Летающие Объекты, а Нечто летательное, изобретённое вашими гениальными учёными, которых вы переманили у нас.
— Ты не прав, Майкл Горби ! Позови своего лучшего телохранителя, — Рональд Рейган назвал подлинную фамилию Интереснейшего Кадра, — и Он тебе кое-что расскажет…
Интереснейший Кадр приоткрыл правый глаз, я, одновременно с ним — левый :
— Спи, спи и слушай Рейгана — правдивые слова говорит американский президент! — и Сан Саныч закрыл глаз, я — тоже. И вновь в мою подкорку вошёл голос Рональда Рейгана:
— Твой телохранитель, Горби, сумел добраться до нашего строго секретного компьютерного центра, в котором хранятся все сведения об НЛО и их пилотах. Ваш разведчик-телохранитель успел кое-что извлечь из него!
— Он мне уже докладывал, но я всё равно не верю.
— Чтоб мне век свободы не видать, если брешу! — в сердцах сказал Рейган. — Ладно, Майкл, не верь! Но…вот тебе лазерная трубочка, которую изобрели наши учёные…
— Наши, Рони! — не слишком вежливо перебил Рейгана Горбачёв.
— Наши-ваши, — миролюбиво пыхнул сигарой мира Рейган, — пусть будут ваши. Если они ваши, то и платить им не надо? Так что ли? — Рейган выпустил струю пахучего сигарного дыма. — Так вот, наши-ваши учёные, но за наши зелёненькие, изобрели эту лазерную трубку-оповещатель… Нажмёшь, Майкл на эту кнопку и сигнал SОS тотчас уйдёт в Большой Космос и в считанные минуты доберётся до нашего компьютерного центра — мне тотчас доложат об этом! Дарю эту лазерную трубочку, Майклуша! Когда жареный петух клюнет тебя в одно место и понадобится моя помощь — жми на кнопку!..
Михаил Сергеевич закрывает глаза и я вижу, что он — за-сы-па-ет!..Час от часу не легче!
Рейгану это явно не нравится, ему хочется поговорить “за жисть” и он начинает трясти за плечо Президента СССР: “ Проснись, Майкл, проснись! Проспишь всё царствие небесное!”…
— Леонидыч, Леонидыч, проснись! Проспишь всё царствие небесное! — тормошит меня Интереснейший Кадр.
— Что это, что? — просыпаюсь мгновенно. — Не может этого быть! Этого не может быть, потому что этого не может быть!
Не могу сообразить, проснулся я или продолжаю досматривать сон!? Над Форосским храмом, что расположился на самой верхотуре горы Форос, не двигаясь и не издавая шума, зависли огромные диски-тарелки. От тарелок идут розовые, зелёные, голубые и прочих цветов сполохи, успокаивающие глаз и нервную систему.
Интереснейный Кадр с кем-то связался по спецприбору. Докладывает:
— Форма — дискообразная, радиусом до полукилометра. Наблюдаю визуально через спецочки: от основного комплекса отделяется небольшой шар и зигзагообразно, медленно-медленно продвигается к урочищу Комперия…
Интереснейший Кадр ведёт репортаж для Кого-то Невидимого, а я, вооружившись ручкой и блокнотом, — эх, за свою писательскую жизнь даже диктофон не купил! — еле поспеваю записывать за ним. Сан Саныч показывает мне на всевидящий-всеслышащий прибор, снимает очки и тоже придвигается к прибору и за движением Шара мы уже следим вдвоём.
Экран прибора хоть и маленький, но на нём чётко просматривается всё окрест: Чёрное море с настороженными силуэтами боевых кораблей, золочённые купола Форосского храма, взметнувшегося под самые облака вместе со скалой Форос, извилистые скалистые берега в районе горбачёвской Дачи и далеко-далеко за её пределами.
Интереснейший Кадр объяснил мне, что сквозь очки можно ничего не увидеть. Пилоты Огненного Шара могут применить Космическую Анестезию и тогда ни подлёт, ни отлёт мы не увидим.
— Который сейчас час? — перешёл я на шепот, как-будто кто-то мог нас подслушать.
— Через двадцать минут восход солнца! — и в передатчик: — Внимание! Внимание! К рабочему пляжу спускается Михаил Горбачёв…Один! Без обычного сопровождения!..
Не выдержал — вмешался:
— Но там же — охрана! Пограничники с овчаркой! Я своими буркалами видел этого волкодава! Звгрызёт зве-рю-га!
Но Интереснейший Кадр не обратил на мои возгласы никакого внимания, лишь сердито бровями повёл и продолжал передавать Некоему Кому-то:
— Шар приближается к урезу воды…Опускается…Открывается дверца…Выдвигается лестница, соединяющая море с берегом… По лестнице идёт… — Интереснейший Кадр пристально всматривается в экран. — Даже затрудняюсь сказать! То ли человекоподобное существо, то ли — робот!..Рост — метр двадцать, метр тридцать! Верхняя часть, там где должна находится голова, прикрыта маской из чешуйчатого белого металла. Из таких же чешуйчатых пластинок, только пластинки золотистые, собрана нечто наподобие одежды!..Есть! Понял! Слежу за Президентом! Горбачёва вижу хорошо. Он смело идёт навстречу с этим…человеком. Я буду называть его Человеком!..Охрана?..Охрана не обеспокоена, видно применена Космическая Анестезия…
Я опустил стекло “Москвича” и не увидел ни тарелок над Форосским храмом, ни Шара с выдвинутой лестницей, ни берегов — из окна машины их вообще не было видно.
Интереснейший Кадр жестом приказал закрыть окно, что я и сделал, и показал на экран.
Взглянул на экран — кажется взволновалась овчарка? Точно! Встала между Горбачёвым и чешуйчатым Человеком. На Михаила Сергеевича собака внимания не обратила, привыкла, а на Пришельца оскалила пасть — вот-вот укусит! С бело-рыжих клыков пена капает!..Но
не укусила, обнюхала и виновато, словно извиняясь, завиляла хвостом. И это – пограничная собака?! Если уж собакам нельзя доверять, так кому в этом мире можно?!.
Михаил Сергеевич почти вплотную приблизился к Посланцу Космоса и спросил:
— Вас Рональд Рейган прислал?
Но Пилот повёл себя несколько странно и, с моей точки зрения, невежливо, вопросом на вопрос :.
— Приметы при тебе?
— Какие такие приметы? — пожал плечами Горбачёв.
Но Тот ничего не ответил, взлетел над Михаилом Сергеевичем, облетел вокруг головы, да с такою быстротою, что над президентской головою возник нимб. Выполнив маневр, Человек вернулся на землю и удовлетворённо процокал — приметы совпали! — Дьявольско-божеская метка на лысине была видна чётко!
Посланник Космоса, он же — Пилот Шара, не говоря ни слова, он вообще был немногословным ! — и, судя по тому, какую информацию он вложил в мозговые извилины овчарки, можно сделать вывод, что больший контакт ОН находит со зверьём чем с двуногими гомо сапиенсами!
Гостеприимным жестом Пригласил Президента в открытую дверь Шара и Михаил Сергеевич со словами “процесс пошёл!” приподнял ногу и вступил на первую ступеньку лестницы, ведущей в неизвестнось. Рисковый человек первый Президент страны Советов!
Я всматривался в маленький экран и уже ничему не удивлялся! Почему не поднята тревога — ведь выкрадывают ( будем называть вещи своими именами!) самого Президента СССР! Я понимал, сработала система Всеобщей Анестезии, то есть, люди, попавшие под
х-лучи, ничего не видят, ничего не слышат!..Лишь на животных Космическая Анестезия не действует — с ними надо работать индивидуально.
А мы с Интереснейшим Кадром видели всё только потому, что крыша у нашего “Москвича” поехала, — наклонилась в сторону! — была сработана из спецсплавов и отражала х-лучи. Интереснейший Кадр не зря заглянул в строго секретный компьютерный центр при базе Военно-воздушных сил Америки в Райт-Паттерсоне!
Но и мы увидели не всё — прошляпили завершающий этап. Видно Пилоты ( а их было двое, только один из них на землю не сходил на землю !) применили новинку, разработанную специально для этого случая — видно Рональд Рейган предупредил их, что Интереснейший Кадр ( повторюсь — фамилия его широким массам неизвестна — М.Л.) не только телохранитель Горбачёва, но и разведчик на доверии о чём Михаил Сергеевич мог только догадываться.
Мы не увидели, каким образом Михаил Сергеевич вошёл в Корабль-Шар, не увидели его взлёт, не увидели, как Шар вошёл в сдвоенные “тарелки”, зависшие над золочёнными куполами Форосского храма…Но мы увидели, уже невооружённым глазом, далеко-далеко над Чёрным морем малюсенькую точку, которая до сих пор была огромной космической сдвоенной Тарелкой-Кораблём! — этот факт отметили многие, только не знали, что там находился Президент!
Когда точка растворилась в бесконечном Большом Космосе, Интереснейший Кадр неожиданно хлопнул себя по лбу:
— Непростительная ошибка с моей стороны! Правильно сделали те, кто спровадил меня досрочно на пенсию!..Леонидыч, ты случайно не заметил, какою ногою Михаил Сергеевич вступил на первую ступеньку лестницы, ведущей к Шару?
— Нет, не помню. Это важно?
— Пи-са-тель земли русской! — слова, сдобренные несколькими порциями иронии. –
Мы же не знаем, кого увёз Корабль!? Президента или его двойника?!..
ЭПИЛОГ ПРИЯТНЫЙ ВО МНОГИХ ОТНОШЕНИЯХ
Сан Саныч — Интереснейший Кадр — снова на службе. Отозвали и призвали. После подавления трёхдневного августовского путча, ему не только вернули большие звёздочки на погоны, но сделали , хоть и одну, но ещё большую звезду на погоны без извилин, шитые чистым золотом. Нет, нет, сейчас он никого не охраняет, а служит, — заведует! — Межпланетным Разведцентром. Службой доволен.
Недавно я получил от него телеграмму под таким секретным грифом, что её прочитали все: от почтальона до работников Службы безопасности. Телеграмма, отправленная по космической связи, попала в мои руки только через две недели. Спасибо, что попала!
Почтальон, вручая мне телеграмму, не скрыл от меня своего удивления:
— Странная она какая-то!..
Я прочитал:
“ Леонидыч тчк так и не вспомнил зпт с какой ноги известный нам товарищ вступил на трап тчк и вопросительный знак”.
Улыбнулся вежливо почтальону:
— Телеграмма как телеграмма. Обидно только, что я действительно не могу припомнить, .с какой ноги ОН вступил на первую ступеньку!..
Почтальон посмотрел на меня как на ненормального .
