Из жизни Самсона по прозвищу Кощей


Из жизни Самсона по прозвищу Кощей

Валерия и Юлия Евдокимовы

Из жизни Самсона по прозвищу Кощей (Это произошло под Новый Год)

На берегу холодной сибирской реки Иртыш, в самом её потаённом месте, стоит, утопая хрустальными лавочками и золочёными мосточками в снегах, особняк. Хозяин особняка Самсон, по прозвищу Кощей.
Самсон был уверен, что люди его Кощеем прозвали неправильно, неточно и обидно. Разве зазорно быть бессмертным? И что с того, что он богат? Кого и когда унижало богатство? Пусть даже сказочное, пусть даже несметное.

И бессмертным он стал не по своей воле, а случайно. Ещё в юные годы от любопытства, непреднамеренно разгадал какую-то тайну, а тайна та оказалась «тайной бессмертия». Он потом, как птица феникс, из всякой беды смертельной обновлённым выходил, свеженьким. И богатым его сделала эта же тайна — оказалось, что в «тайне бессмертия» ещё одна загадка заключена. Самсон разгадал и её.
Почти разгадал.
Вторая тайна почудней первой была — не на один замочек закрывалась.
До дней сегодняшних Самсон не все те замочки открыл. Но название тайне дал — «тайна золочения» — так назвал он свою вторую душевную заботушку.
Разгадал юный Кощей, как из желаний и переживаний сердечных, можно золото выкачивать. Как мёд из сот. Польза чувств открылась Самсону. Огромная польза — почти все желания-переживания, оказалось, переработать в золото можно.
Интереса ради и начал золотить всё…
Власти Самсона давно уже не трогали, богатств его пересчитать не могли, источники определить тоже не могли, но налоги, правда, брали исправно. И киллерам он был не по зубам – бессмертный.
Так и жил. Невесело жил.
И по праву ли за всё за это живого человека Кощеем называть!?

И ведь не в пример многим смертным, был Кощей, то есть Самсон, очень вежливым, радушно гостеприимным, независтливым и совсем не жадным. Бывало, стоит он на резном балкончике какого-нибудь золочёно-гранитного особнячка своего и с грустной усмешкой наблюдает, как многочисленные гости стараются непременно что-нибудь увезти с собой. Карманы золотым песком набивают, листья в пыльце золотой за пазуху наталкивают. Наблюдает Самсон и думает:
— Не в золоте счастье, родные мои! Не в достатке радость!
Нет, не обижался Самсон на людей за вороватость. Не останавливал их, не уличал. Знал — от безнадёжности это. Сочувствовал Самсон людям, знал, как тяжело им жить – жизнь смертная есть, а богатства несметного нет.
-Бедные-бедные, несчастные-несчастные, не знают они тайн моих выручающих, — метался в часы досуга Кощей.
Но тайн своих он никому не открывал. Даже под пытками средневековыми не выдал. Уверил истязателей, что забыл их за давностью лет — твёрдым было Самсоново решение – тайн бессмертия никому не открывать, золотому чувствованию не обучать. Зачем ему конкуренты? Конкуренты — это зависть. Не дай Бог, кто-то станет богаче его или бессмертнее. Боялся Самсон заболеть завистью. Считал, что зависть хуже любой нищеты. Зависть — беда. Зачем Самсону ещё одна беда. Хватит ему той беды, которая уже есть… Большая беда. Тошнотворная…

Эта тошнотворная беда начала преследовать Кощея, то есть Самсона, с самых юных лет его бессмертия. Не мог бессмертный и богатейший Самсон найти себе достойную спутницу жизни — жену. Вообще-то Самсон был женат уже раз семьдесят или восемьдесят, но каждая женитьба, что холостой выстрел, — ни детей, ни счастья. Детей, правда, он никогда и сам не хотел, а вот счастьица семейно-уютного хотелось.
Жёны его старились, лицом дурнели, умирали, но чаще просто сбегали от него. И на беглянок Самсон не обижался, понимал, что он человек особенный, значит, и жена у него должна быть особенная, необыкновенная, а обыкновенная пусть себе бежит, чего жалеть о такой.

После побега последней жены Самсон сто сорок два года искал новую избранницу, и, наконец, приглядел. В далёкой холодной Сибири обнаружил, в городе Омске, что на Иртыше стоит. На Иртыше же по этому случаю и особнячок себе с микроклиматом за год отстроил, и под Новый Год наметил жениться.
Знал Самсон – для чуда лучше Нового Года сроков нет. Правда, говорят, невеста жениха имеет. Докладывали — любит его…
Любит-перелюбит. Про смертную любовь Самсон много чего на своём бессмертном веку узнал. Знал он точно — любая любовь от безденежья вянет, а от достатка расцветает. А Самсон любой чужой невесте может дать во сто крат больше, чем самый родной жених. Если же случится чудо, и жена окажется единственной и неповторимой, то Самсон ей жизнь продлять кусочками будет – сколько надо столько и будет отдаривать. Ну, а если опять неудачка — и что ж? Впереди годы нескончаемые.
К приезду невесты Самсон приготовил букет из двадцати золотых роз. Розы звенели нежно и протяжно. Их лепестки были хрупки и холодны, на листьях застыли капли золотой росы. Розы Самсон уложил на тяжёлый золотой поднос, поднос пристроил на золотых перилах золотого балкона. Он надел свой самый дорогой наряд, приготовил трость с бриллиантовым набалдашником. Худые щёки его были гладко выбриты, благовония источали тончайшие ароматы…

Телефон за спиной Самсона лязгнул и голос старшего свадебного управителя доложил:
-Невеста в вертолёте. Из родного дому девицу выманили благополучно. Затруднительного сопротивления не оказала.
Длинные ресницы Самсона дёрнулись…
Острые малахитовые глазки лукаво заискрили…
Грудь высоко поднялась и затаилась на выдохе…
Самсон не мог скрыть волнение — до Нового Года время есть. А ведь думал, осечка выйдет.
Самсон ещё двенадцать лет назад сам себе загадал.
1. Если выбранную невесту ровно 31 декабря успеет в гости к себе заманить…
2.Если невеста-девица успеет до первой минуты года нового в глаза ему с интересом глянуть…
3. Если с желанием и доверием на руку его мужественную обопрётся…
4. Если слово трепетное с губ её сорвётся, пока первая минута года нового не истекла…
Семейное чудо возможно!

И теперь вот, «возможное чудо» летит к нему в военном вертолёте…

Самсон принял заранее отрепетированную позу, поправил звякающие в кондиционерном ветерке розы и приготовился ждать…

И вдруг…

В животе всё напряглось, к горлу выкатилась тошнота — Самсон сцепил челюсти, съёжился…
Потом несколько раз ёкнуло в бронхах, желудок по щенячьи зарычал – Самсон со свистом втянул большую порцию воздуха, началась икота …
Потом в области толстого кишечника прерывисто заскулило, заголосило…
-Опять!– закричал Самсон по прозвищу Кощей и стукнул себя бриллиантовым набалдашником трости в живот.

Это переживание Самсон хорошо знал. Назвал он его «атавистическое ожидание». Оно и ещё два из тысячи обнаруженных им переживаний озолочению никак не поддавались. Вели они себя в Самсоне по хозяйски – свирепствовали.
Самсон закатил глаза в глубокой медитации, взял себя в руки, поправил нарушившуюся позу, напряг обмякший живот, сделал на губах улыбку радушия.
-Всё равно озолочу, — пообещал он, не нарушая улыбки, своему удивлённому отражению в зеркалах.
В борьбе и медитациях прошёл час.
И вот….
Створки прозрачного купола вокруг золочёного особняка, нежно звякнув, раскрылись. Внутрь ворвался холодный зимний воздух.
На зелёную площадку, прямо перед балконом приземлился грязно-зелёного цвета вертолёт. «Раковина» издала соловьиную трель и опять захлопнулась — отсекла искусственно-оазисное пространство от окружающей среды.
Из вертолёта неслись крики невесты.
Наконец телохранителям удалось невесту вытолкнуть наружу.
Перед Самсоном внизу, расставив ноги в боксёрской стойке, стояла облюбованная год назад невеста.
Голова невесты была гладко выбрита. На лысой голове всеми цветами радуги светились какие-то иероглифы…
Но глаза!
Самсон поёжился – от полной лысости глаза казались единственными на всём лице. Они метали молнии, они струили свинец и ртуть, они всё видели, всё оценивали, всё фиксировали.
-Ты мою свободу порушил! – завопила невеста. – Я с Дмитрием! Женихом своим! Перед самой свадьбой нашла силы расстаться! Я свободой дорожу! А ты!
-Прими подарки, драгоценная моя, — пролепетал сверху в микрофон Самсон.
-Отдай мою свободу! – без микрофона, но очень громко крикнула невеста.
-Нет, сначала отдам подарки, – опять в микрофон, но уже твёрже пообещал Самсон.
-Нет, сначала воля, — твёрже твёрдого крикнула невеста…

Самсон давно уже стоял напротив невесты, любуясь её прекрасной формы головой, глазами, руками, босыми ногами.
Выяснение отношений продолжалось. Самсон настаивал: «прими подарки», и перечислял эти подарки. А невеста продолжала кричать: «сначала отпусти на волю», и объясняла, почему ей воля дороже золота-брилиантов.

В крик брачующихся ворвался громовой голос кухарки:
Пельмеши на столе! Шампанское достато!
Невеста шумно вдохнула воздух – иероглифы на блестящей головке напряглись.
-Как вкусно пахнет, сейчас от голода сознание потеряю, я три дня уже на строгой диете.
Самсон молниеносно подставил невесте руку.
Невеста глянула в самые зрачки Самсоновых зелёных глаз и протянула ему свою пухленькую и сильную ручку.
-Предлагаю тебе перемирие, — тут же вежливо предложил Самсон
-Хорошо, — не сомневаясь, согласилась невеста. – Потом убегу. О подарках забудь! Неинтересно мне всё это. Дмитрий, жених мой, когда меня уговаривал, обещал Фольксваген подарить, отказалась я.
Невеста щебетала почти миролюбиво.
-Позже всё выясним, сначала Новый Год! Праздник этот для меня знаковый. Я под Новый Год всегда желание загадываю. И сбывается. И я не позволю нарушению состояться! – красавица топнула босой ногой — позолочённая травка пискнула эхом под куполом сибирского оазиса.
— Хозяйка! – почти весело крикнула невеста, выглянувшей кухарке, — откупоривай напитки! У нас желание новогодние есть. Доругаемся позже.

Откуда-то из угла заструился приятный металлический голос:
«До Нового Года осталось пять минут…, четыре…, три…»

Заканчивался первый час нового года. Самсон сидел во главе стола. По правую руку сидела Соломея – так звали сибирскую невесту. Соломея чистым голосочком выводила песню Булата Окуджавы: «две верных подруги любовь и разлука». Самсон под столом нежно поглаживал юбочку своей будущей жены.
Бессмертный Самсон знал, чудо свершилось.
Ещё он знал, что его невестушка особа свободолюбивая…

Добавить комментарий