Зимнее Путешествие

В темноте зимней ночи ты не увидишь пути. Где-то далеко есть маленькая деревня и в кое-каких домах горят еще окна. Зачем же ты, как бродячая собака, ищешь чей-то забытый след? Неужели думаешь Человека встретить в такую погоду? Тебя вдохновляет музыка, Зимнее Путешествие, ты нашла там кое-что и движешься вперед этим мимолетным вдохновением. Будешь целовать покров из снега и льда в надежде, что горячие слезы когда-нибудь позволят увидеть кусочек земли. Я горжусь вечной твоей надеждой. Иди, холод не будет тревожит тебя, пока ты волнуешься, пока ты дышишь этой музыкой.

Я не мог создать то, чего не было во мне. И когда захотел выразить душу свою — сотворил север. Ты чувствуешь образ моей души, поэтому и пришла совершать здесь свое Путешествие. Белые просторы без начала и конца. Маленькие одинокие деревья, обреченно распростершие свои голые ветки. Холодное серое море. Усыпляющий все живое ветер, неумолимый, как сама вечность, ветер, бесконечный, как путь мой, ветер, неумолимый, как сама вечность, ветер, бесконечный, как путь мой, ветер, бесконечный… Север, чистота и сила, первозданный покой и тишина, душа моя, тоска глубокая, всеобъемлющая. К душе моей ближе быть хочешь ты — за это север так полюбила, что пришла здесь умереть.

Она рождает шаги и не думает о смысле, а я иду позади с тихой улыбкой. Что бы я мог еще сделать? Внутри у нее туман. Идет, идет, тоненькая фигурка, по дороге, которой никто не возвращался назад. Не холодно ей, не страшно – знает, кто следом ступает. Шатается только из стороны в сторону – волнуется, чтобы плохого вдруг не увидел. Неловка, скована, нелепа ее походка: так бы шагала в глубоком снегу маленькая, слабая, но задиристая и немного важная птица.

Не оставлю тебя, буду брести следом – узнанный, но не замечаемый. Ты просто не знаешь, что мне сказать, и стесняешься. Твой туман не отпускает. Пусть будет так, я сам не хотел бы говорить. Не знаю слов для тебя. Просто буду брести тихо, смиренно, потому что больше ничего не может быть. Ничего уже не может быть больше этой близости, просто будем идти в одном направлении, как будто не замечая друг друга. Так невыносима любовь.

Она рождает следы – один, два, один, два. Оставляет жизнь свою в северных снегах. Ничего ей не нужно. Не до чего нет дела. Тяжело с тем, у кого внутри туман. Иду и иду следом. Что бы мог я еще сделать?

Приходил к ней раньше, до Зимнего Путешествия, говорил: «Попроси у меня что-нибудь, тебе легче будет», а она плакала и говорила: «Ну не знаю, что попросить». А потом про любимого своего, царя сероглазого, и про больного его маленького сына, и про дочерей прекрасных, и про маму родную, Александру Федоровну… Верни, говорит, жить не могу… Я с ума сходил.

Таково вечное горе ее – все время прощение просит, а сама простить ни за что не может.

Ничего не могу для нее сделать, буду следом брести, каяться.

Девочка говорила о любви, мать о прошедших днях, теперь мир такой хмурый, и путь окутан снегом. Ты должна сама себе прокладывать дорогу в этой темноте. Любовь любит странствование. Я не хочу мешать тебе в твоей мечте, не хочу быть помехой твоему покою. Не услышишь моих шагов, тихо-тихо прикрываю дверь. Только напишу белыми барашками на море «спокойной ночи», чтобы ты видела, что я думаю о тебе.

Зимнее Путешествие

В темноте зимней ночи ты не увидишь пути. Где-то далеко есть маленькая деревня и в кое-каких домах горят еще окна. Зачем же ты, как бродячая собака, ищешь чей-то забытый след? Неужели думаешь Человека встретить в такую погоду? Тебя вдохновляет музыка, Зимнее Путешествие, ты нашла там кое-что и движешься вперед этим мимолетным вдохновением. Будешь целовать покров из снега и льда в надежде, что горячие слезы когда-нибудь позволят увидеть кусочек земли. Я горжусь вечной твоей надеждой. Иди, холод не будет тревожит тебя, пока ты волнуешься, пока ты дышишь этой музыкой.

Я не мог создать то, чего не было во мне. И когда захотел выразить душу свою — сотворил север. Ты чувствуешь образ моей души, поэтому и пришла совершать здесь свое Путешествие. Белые просторы без начала и конца. Маленькие одинокие деревья, обреченно распростершие свои голые ветки. Холодное серое море. Усыпляющий все живое ветер, неумолимый, как сама вечность, ветер, бесконечный, как путь мой, ветер, неумолимый, как сама вечность, ветер, бесконечный, как путь мой, ветер, бесконечный… Север, чистота и сила, первозданный покой и тишина, душа моя, тоска глубокая, всеобъемлющая. К душе моей ближе быть хочешь ты — за это север так полюбила, что пришла здесь умереть.

Она рождает шаги и не думает о смысле, а я иду позади с тихой улыбкой. Что бы я мог еще сделать? Внутри у нее туман. Идет, идет, тоненькая фигурка, по дороге, которой никто не возвращался назад. Не холодно ей, не страшно – знает, кто следом ступает. Шатается только из стороны в сторону – волнуется, чтобы плохого вдруг не увидел. Неловка, скована, нелепа ее походка: так бы шагала в глубоком снегу маленькая, слабая, но задиристая и немного важная птица.

Не оставлю тебя, буду брести следом – узнанный, но не замечаемый. Ты просто не знаешь, что мне сказать, и стесняешься. Твой туман не отпускает. Пусть будет так, я сам не хотел бы с тобой говорить. Не знаю слов для тебя. Просто буду брести тихо, смиренно, потому что больше ничего не может быть. Ничего уже не может быть больше этой близости, просто будем идти в одном направлении, как будто не замечая друг друга. Так невыносима любовь.

Она рождает следы – один, два, один, два. Оставляет жизнь свою в северных снегах. Ничего ей не нужно. Не до чего нет дела. Тяжело с тем, у кого внутри туман. Иду и иду следом. Что бы мог я еще сделать?

Приходил к ней раньше, до Зимнего Путешествия, говорил: «Попроси у меня что-нибудь, тебе легче будет», а она плакала и говорила: «Ну не знаю, что попросить». А потом про любимого своего, царя сероглазого, и про больного его маленького сына, и про дочерей прекрасных, и про маму родную, Александру Федоровну… Верни, говорит, жить не могу… Я с ума сходил.

Таково вечное горе ее – все время прощение просит, а сама простить ни за что не может.

Ничего не могу для нее сделать, буду следом брести, каяться.

Девочка говорила о любви, мать о прошедших днях, теперь мир такой хмурый, и путь окутан снегом. Ты должна сама себе прокладывать дорогу в этой темноте. Любовь любит странствование. Я не хочу мешать тебе в твоей мечте, не хочу быть помехой твоему покою. Не услышишь моих шагов, тихо-тихо прикрываю дверь. Только напишу белыми барашками на море «спокойной ночи», чтобы ты видела, что я думаю о тебе.

Зимнее путешествие

В темноте зимней ночи ты не увидишь пути. Где-то далеко есть маленькая деревня и в кое-каких домах горят еще окна. Зачем же ты, как бродячая собака, ищешь чей-то забытый след? Неужели думаешь Человека встретить в такую погоду? Тебя вдохновляет музыка, Зимнее Путешествие, ты нашла там кое-что и движешься вперед этим мимолетным вдохновением. Будешь целовать покров из снега и льда в надежде, что горячие слезы когда-нибудь позволят увидеть кусочек земли. Я горжусь вечной твоей надеждой. Иди, холод не будет тревожит тебя, пока ты волнуешься, пока ты дышишь этой музыкой.

Я не мог создать то, чего не было во мне. И когда захотел выразить душу свою — сотворил север. Ты чувствуешь образ моей души, поэтому и пришла совершать здесь свое Путешествие. Белые просторы без начала и конца. Маленькие одинокие деревья, обреченно распростершие свои голые ветки. Холодное серое море. Усыпляющий все живое ветер, неумолимый, как сама вечность, ветер, бесконечный, как путь мой, ветер, неумолимый, как сама вечность, ветер, бесконечный, как путь мой, ветер, бесконечный… Север, чистота и сила, первозданный покой и тишина, душа моя, тоска глубокая, всеобъемлющая. К душе моей ближе быть хочешь ты — за это север так полюбила, что пришла здесь умереть.

Она рождает шаги и не думает о смысле, а я иду за ней с тихой улыбкой. Что бы я мог еще сделать? Внутри у нее туман. Идет, идет, тоненькая фигурка, по дороге, которой никто не возвращался назад. Не холодно ей, не страшно – знает, кто следом ступает. Шатается только из стороны в сторону – волнуется, чтобы плохого вдруг не увидел. Неловка, скована, нелепа ее походка: так бы шагала в глубоком снегу маленькая, слабая, но задиристая и немного важная птица.

Не оставлю тебя, буду брести следом – узнанный, но не замечаемый. Ты просто не знаешь, что мне сказать, и стесняешься. Твой туман не отпускает тебя. Пусть будет так, я сам не хотел бы с тобой говорить. Не знаю слов для тебя. Просто буду брести тихо, смиренно, потому что больше ничего не может быть. Ничего уже не может быть больше этой близости, просто будем идти в одном направлении, как будто не замечая друг друга. Так невыносима любовь.

Она рождает следы – один, два, один, два. Оставляет жизнь свою в северных снегах. Ничего ей не нужно. Не до чего нет дела. Тяжело с тем, у кого внутри туман. Иду и иду следом. Что бы мог я еще сделать?

Приходил к ней раньше, до Зимнего Путешествия, говорил: «Попроси у меня что-нибудь, тебе легче будет», а она плакала и говорила: «Ну не знаю, что попросить». А потом про любимого своего, царя сероглазого, и про больного его маленького сына, и про дочерей прекрасных, и про маму родную, Александру Федоровну… Верни, говорит, жить не могу… Я с ума сходил.

Таково вечное горе ее – все время прощение просит, а сама простить ни за что не может.

Ничего не могу для нее сделать, буду следом брести, каяться.

Девочка говорила о любви, мать о прошедших днях, теперь мир такой хмурый, и путь окутан снегом. Ты должна сама себе прокладывать дорогу в этой темноте. Любовь любит странствование. Я не хочу мешать тебе в твоей мечте, не хочу быть помехой твоему покою. Ты не услышишь моих шагов, тихо-тихо прикрываю дверь. Только напишу белыми барашками на море «спокойной ночи», чтобы ты видела, что я думаю о тебе.

Зимнее Путешествие

В темноте зимней ночи ты не увидишь пути. Где-то вдалеке есть маленькая деревня и в кое-каких домах горят еще окна. Зачем же ты, как бродячая собака, ищешь чей-то давно забытый след? Неужели думаешь Человека встретить в такую погоду? Тебя вдохновляет музыка, Зимнее Путешествие, ты нашла там кое-что и движешься вперед этим мимолетным вдохновением. Будешь целовать покров из снега и льда в надежде, что горячие слезы когда-нибудь позволят увидеть кусочек земли. Я горжусь вечной твоей надеждой. Иди, холод не потревожит тебя, пока ты волнуешься, пока ты дышишь этой музыкой.

Я не мог создать то, чего не было во мне. И когда захотел выразить душу свою — сотворил север. Ты чувствуешь образ моей души, поэтому и пришла совершать здесь свое Путешествие. Белые просторы без начала и конца. Маленькие одинокие деревья, обреченно распростершие свои голые ветки. Холодное серое море. Усыпляющий все живое ветер, неумолимый, как сама вечность, ветер, бесконечный, как путь мой, ветер, неумолимый, как сама вечность, ветер, бесконечный, как путь мой, ветер, бесконечный, как сама вечность. Север, чистота и сила, первозданный покой и тишина, душа моя, тоска глубокая, тоска всеобъемлющая. К душе моей ближе быть хочешь ты — за это север так полюбила, что пришла здесь умереть.

Она рождает шаги и не думает о смысле, а я иду за ней с тихой улыбкой. Что бы я мог еще сделать? Внутри у нее туман. Идет, идет, тоненькая фигурка, по дороге, которой никто не возвращался назад. Не холодно ей, не страшно – знает, кто за ней следом ступает. Шатается только из стороны в сторону – волнуется, чтобы плохого за ней не увидел. Неловка, скована, нелепа ее походка: так бы шагала в глубоком снегу маленькая, слабая, но задиристая и немного важная птица.

Не оставлю тебя, буду брести следом – узнанный, но не замечаемый. Смирился. Ты просто не знаешь, что мне сказать, и стесняешься. Твой туман не отпускает тебя. Пусть будет так, я сам не хотел бы с тобой говорить. Не знаю слов для тебя. Просто буду брести тихо, смиренно, потому что больше ничего не может быть. Ничего уже не может быть больше этой близости, мы просто будем идти в одном направлении, как будто не замечая друг друга. Так невыносима любовь.

Она рождает следы – один, два, один, два. Оставляет жизнь свою в северных снегах. Ничего ей не нужно, Не до чего нет дела. Тяжело с тем, у кого внутри туман. Иду и иду следом. Что бы мог я еще сделать?

Приходил к ней раньше, до Зимнего Путешествия, говорил: «Попроси у меня что-нибудь, тебе легче будет», а она плакала и говорила: «Ну не знаю, что попросить». А потом про любимого своего, царя сероглазого, и про больного его маленького сына, и про дочерей прекрасных, и про маму родную, Александру Федоровну… Верни, говорит, жить не могу… Я с ума сходил.

Таково вечное горе ее – все время прощение просит, а сама простить ни за что не может.

Ничего не могу для нее сделать, буду следом брести, каяться.

Девочка говорила о любви, мать о прошедших днях, теперь мир такой хмурный, и путь окутан снегом. Ты должна сама себе прокладывать дорогу в этой темноте. Любовь любит странствование. Я не хочу мешать тебе в твоей мечте, не хочу быть помехой твоему покою. Ты не должна слышать моих шагов, тихо-тихо прикрываю дверь. Только напишу белыми барашками на море «спокойной ночи», чтобы ты видела, что я думаю о тебе.

Зимнее путешествие

В темноте зимней ночи ты не увидишь пути. Где-то вдалеке есть маленькая деревня и в кое-каких домах горят еще окна. Зачем же ты, как бродячая собака, ищешь чей-то давно забытый след? Неужели думаешь Человека встретить в такую погоду? Тебя вдохновляет музыка, Зимнее Путешествие, ты нашла там кое-что и движешься вперед этим мимолетным вдохновением. Ты будешь целовать покров из снега и льда в надежде, что горячие слезы когда-нибудь позволят увидеть кусочек земли. Я горжусь вечной твоей надеждой. Иди, холод не потревожит тебя, пока ты волнуешься, пока ты дышишь этой музыкой.

Я не мог создать то, чего не было во мне. И когда захотел выразить душу свою — сотворил север. Ты чувствуешь образ моей души, поэтому и пришла совершать здесь свое Путешествие. Белые просторы без начала и конца. Маленькие одинокие деревья, обреченно распростершие свои голые ветки. Холодное серое море. Усыпляющий все живое ветер, неумолимый, как сама вечность, ветер, бесконечный, как путь мой, ветер, неумолимый, как сама вечность, ветер, бесконечный, как путь мой, ветер, бесконечный, как сама вечность. Север, чистота и сила, первозданный покой и тишина, душа моя, тоска глубокая, тоска всеобъемлющая. К душе моей ближе быть хочешь ты — за это север так полюбила, что пришла здесь умереть.

Она рождает шаги и не думает о смысле, а я иду за ней с тихой улыбкой. Что бы я мог еще сделать? Внутри у нее туман. Идет, идет, тоненькая фигурка, по дороге, которой никто не возвращался назад. Не холодно ей, не страшно – знает, кто за ней следом ступает. Шатается только из стороны в сторону – волнуется, чтобы плохого за ней не увидел. Неловка, скована, нелепа ее походка: так бы шагала в глубоком снегу маленькая, слабая, но задиристая и немного важная птица.

Я не оставлю тебя, буду брести следом – узнанный, но не замечаемый. Я смирился. Ты просто не знаешь, что мне сказать, и стесняешься. Твой туман не отпускает тебя. Пусть будет так, я сам не хотел бы с тобой говорить. Не знаю слов для тебя. Просто буду брести тихо, смиренно, потому что больше ничего не может быть. Ничего уже не может быть больше этой близости, мы просто будем идти в одном направлении, как будто не замечая друг друга. Так невыносима любовь.

Она рождает следы – один, два, один, два. Оставляет жизнь свою в северных снегах. Ничего ей не нужно, Не до чего нет дела. Тяжело с тем, у кого внутри туман. Иду и иду следом. Что бы мог я еще сделать?

Приходил к ней раньше, до Зимнего Путешествия, говорил: «Попроси у меня что-нибудь, тебе легче будет», а она плакала и говорила: «Ну не знаю, что попросить». А потом про любимого своего, царя сероглазого, и про больного его маленького сына, и про дочерей прекрасных, и про маму родную, Александру Федоровну… Верни, говорит, жить не могу… Я с ума сходил.

Таково вечное горе ее – все время прощение просит, а сама простить ни за что не может.

Ничего не могу для нее сделать, буду следом брести, каяться.

Девочка говорила о любви, мать о прошедших днях, теперь мир такой хмурный, и путь окутан снегом. Ты должна сама себе прокладывать дорогу в этой темноте. Любовь любит странствование. Я не хочу мешать тебе в твоей мечте, не хочу быть помехой твоему покою. Ты не должна слышать моих шагов, тихо-тихо прикрываю дверь. Только напишу тебе белыми барашками на море «спокойной ночи», чтобы ты видела, что я думаю о тебе.