Сайенс фикшн

В комнате их было пятеро, четверо сидели и слушали, пятый стоял и говорил, изредка помогая себе сдержанными, но энергичными жестами.

— Таким образом, отправить путешествовать по времени человека мы не можем. Во всяком случае, пока. То есть в принципе даже и можем, но только такого, кого совсем уж не жалко. Любой перемещённый объект, безразлично, в прошлое ли, в будущее, существует там максимум пару секунд, он как бы выскакивает из потока времени и тут же опять им поглощается, и после этого с нашей обыденной примитивной точки зрения не существует уже нигде. Поэтому для первого большого эксперимента мы использовали партию специальных зондов c фотоаппаратурой, мы выстреливали их, и прежде, чем погибнуть, они в короткий миг успевали сделать более-менее приемлемый снимок местности и передать его нам сюда, в настоящее.

— Похоже, удовольствие не из дешёвых, — заметил один из слушавших, лысоватый толстяк лет сорока пяти. В словах его не было ни иронии, ни недоверия, пора сомнений уже давно миновала, присутствующие обсуждали вопрос не впервые, были достаточно подготовлены и понимали, что обращающийся к ним сейчас человек знает, что говорит.

— Даже многократно дороже, чем кажется, — ответил изобретатель. – К сожалению, управлять зондом можно только в очень и очень малой степени. Во-первых, мы просто-напросто пока не в силах даже развернуть его в нужном направлении, мы как бы только выводим его на своего рода перекрёсток, прошлое – слева, будущее – справа, и Бог его знает, куда именно его понесёт. И сколько будет нести, если уж на то пошло. Теоретически продолжительность движения зонда по избранному им пути регулировать можно, но для этого необходим навык, немалый опыт, который, как вы верно заметили, даётся очень дорого.

— Это что ж получается, из пушки по воробьям? – подал голос ещё один слушатель.

— По комарам. По воробьям было бы, если бы присутствовали одни лишь физические ограничения, но мы столкнулись ещё и с административными. Всем вам известно, в каких полуподпольных условиях мне пришлось работать, уж что-что, а реклама была нам совершенно ни к чему. А между тем вход зонда во временной поток здесь, в настоящем, сопровождается такими звуковыми и зрительными явлениями, что просто ложись, закрывай глаза и затыкай уши. Конечно, можно было бы отправиться куда-нибудь в пустыню, степь, тайгу, но пустыня и тысячу лет назад та же самая пустыня, перемещайся по ней во времени или сиди сиднем. Только человек за короткий срок явственно изменяет обстановку вокруг себя, природа в общем и целом довольствуется тем, что есть. Нам же очень хотелось получить результаты хоть сколько-нибудь эффектные.

— И куда же вы в итоге отправились?

— На побережье. Такая у нас родилась идея, возможно, не наилучшая, но тогда она показалась нам довольно удачной. С одной стороны – достаточно удаленный и пустынный в несезон берег, с другой – пролив с многовековым интенсивным судоходством. То есть имеется немалый шанс оценить по фотографиям эволюцию человеческого водного транспорта, и в то же время всегда можно подгадать момент, когда поблизости на фарватере никого нет. Ну, а если и есть, вряд ли кто уж станет спускать шлюпку, чтобы выяснить, что это там такое на берегу бумкнуло. Признаюсь, — тут изобретатель несколько смутился, — мне уже очень явственно мерещился тогда какой-нибудь крупным планом трёхпалубный фрегат с кучей парусов, пушками в открытых портах… и так далее в том же роде. Нечто даже возникло вроде идеи фикс…

— Или какой-нибудь гравигидроплан века этак двадцать пятого? – улыбнулся толстяк.

— Ну, разумеется, и гидрогравиплан тоже… или что-то вроде того. Но, честно говоря, будущее нас основательно разочаровало или, вернее будет сказать, смутило, — какие-то резвые огоньки забегали в глазах конструктора. – Вообще, замечу, по непонятной мне пока причине зонды имеют явную тенденцию уклоняться в прошлое, но два ушли и вперёд. Один, самый последний из запущенных, к сожалению, дал очень мало… ничего не дал, собственно, хотя мы к тому времени уже немного освоились с управлением и увели его дальше всех прочих. Вот его фотография, я имею в виду – сделанная им – среди этих, — он бросил на стол тонкую пачку. – Здесь и из прошлого тоже, ничего не поделаешь, мы не можем пока точно попасть даже в столетие, не говоря уже о времени суток. Ночь, ничего не видно, так сказать, бой в Крыму, всё в дыму.

Разной степени черноты прямоугольники пошли по рукам, но разобрать на них что-то определённое и впрямь было невозможно.

— Ну а что же другой? Что вы там такое обнаружили в будущем разочаровывающе-смущающее?

— Да так, — усмехнулся изобретатель и сморщил нос, — побочный эффект научного познания. Экспериментом с непреложностью доказано, что на месте его проведения ориентировочно через год-другой возникнет нудистский пляж. Вот, если интересуетесь.

— Что?– четвёрка склонилась над фотографией.

— Ну и ну!

— Дайте-ка, дайте…

— Да постойте, постойте, — заливисто хохотал конструктор, — у меня для каждого есть!

— Да уж повезло, что говорить!

— Господи, а персонажи-то! – на снимке и впрямь стояло, бродило и лежало несколько абсолютно голых субъектов разного пола, возраста и комплекции. На переднем плане вполоборота и полусогнувшись красовался мужик диковатого вида с невозможной бородой, далее прямо на камеру рыхлый пенсионер вёл, обняв за плечи, такую же рыхлую пенсионерку, несколько отдельных фигур маячило ещё дальше, у линии воды.

— Гляньте, на завкафедрой нашего как похож! – продолжали веселиться присутствующие.

— Эй, смотрите внимательно, там гравиплана на заднем плане нету?

— Ну что ж, наука блестящим образом доказала, — авторитетно подытожил самый старший из присутствующих, седой представительный мужчина лет шестидесяти, — что коренных изменений в анатомии человека в ближайшее время не произойдёт. Это результат. Я, разумеется, шучу, снимок ваш поневоле настраивает на легкомысленный лад. Но если вспомнить, что именно он собою представляет и каким образом получен, понимаешь, что стоит он многих и многих тысяч серьёзных научных работ. И всё же я надеюсь, что это ещё не все результаты вашего блестящего эксперимента?

— Не все, — посерьёзнел изобретатель и одну за другой выложил на стол ещё несколько фотографий. На первой из них с десяток человек суетились вокруг небольшого грузовика, снимая с него элементы какой-то не совсем понятной конструкции; ещё пара автомобилей стояла чуть дальше, снимок был сделан со стороны воды и моря видно не было.

— Это что?

— Это не что, это кто. Это мы. Если конкретно, вот это, например, я. Это наш первый зонд, он прошёл против движения времени всего ничего, около трёх с половиной часов и заснял нашу группу, нас самих, когда мы только монтировали оборудование для запуска.

— Ничего себе!

— Фантастика!!

— Да уж, Лем да и только!

— Вот ещё, — на следующем фото вдоль пролива шёл огромный сухогруз. — Не трёхпалубный фрегат и не каравелла, конечно, но всё же… Название видно прекрасно, то есть, вполне различимо, сейчас мы уточняем, когда именно он мог тут проплывать, по нашим расчётам – лет двенадцать назад. Весьма эффектно будет, если он уже где-нибудь пошёл на металлолом, а у нас вот тут – свежезаснятый, новёхонький.

— Очень было бы кстати, — важно кивнул седой. – Я полагаю, времена, когда вам не нужна была реклама, безвозвратно прошли, теперь она вам просто необходима. А такие наглядные демонстрации весьма способствуют увеличению финансирования.

— И вот такие тоже, — экспериментатор выложил на стол ещё снимок: серый день, почти пустынное море, какая-то неопределённая посудина на горизонте, почти точка. – Не видите? Вот, сравните, — он поочерёдно ткнул пальцем в два фото.

— Нет маяка?!

— Действительно…

— Это самый старый привет нам из прошлого. Маяк построен аж в 1959 году, сейчас ему почти полвека, а здесь его ещё нет.

— И здесь тоже, — внезапно со странным выражением произнёс толстяк, до сих пор ещё державший в руках снимок нудистского пляжа.

— Да, я тоже обратил внимание, — согласился изобретатель, — не видно, неважная погода, облака.

— Это тучи, — заметил толстяк всё тем же непонятным тоном.

— Ну тем более.

— И что же вся эта голая гоп-компания под этими тем более тучами делает, загорает? И в любом случае, это не объяснение, маяк достаточно близко, он должен быть виден.

Остальные приблизились и тоже внимательно осмотрели фото.

— Когда, вы говорите, это будет? – спросил один.

— Через год-два. Предел – три года.

— То есть выходит, что максимум через три года маяк снесут?

— Похоже на то, — пожал плечами конструктор.

— Или он рухнет сам, — мрачно добавил толстяк, всё ещё не отрывая глаз от фотографии. Вслед ему посыпались фразы:

— С чего бы это? Полвека простоял, и как новый, ещё полвека простоит.

— Тогда с чего бы его сносить? Тем более, он объект исторической ценности, там даже музей, я сына как-то водил.

— Может быть, какой-нибудь катаклизм? – предположил кто-то.

— Какие ж у нас тут катаклизмы, слава Богу, не в Японии…

— Тем более, такого масштаба…

— По-вашему, это что, пляж? – опять совершенно неожиданно и как-то раздражённо продолжил толстяк. – Что-то непохоже… Даже на нудистский. Где матрасы, мячи, лежаки, полотенца, где хоть что-то, они же здесь вообще без ничего, как черви…

— Может, не попали в кадр? – пристально рассматривая снимок, предположил изобретатель.

— Может, и не попали… А с лицами у них что? Вот этот, к примеру, на переднем плане – он что, отдыхающий? У него вид, словно он перепуган до смерти. А вот эта старуха – она же еле идёт, он же её держит за плечи, чтобы она не повалилась.

— Да ну нет, просто такой ракурс, на фото сплошь и рядом бывают диковинные позы… и лица…

— Да и что хотеть – дикий пляж, дикие люди…

— Стойте, да они же просто наверняка перепугались вашего зонда, вы же говорили, что от него свет, шум…

— Это на входе, — мрачно, но уверенно возразил изобретатель, — на выходе не должно.

— Разумеется, не должно, — толстяк поднял голову к свету и все поразились бледности его лица. – Когда ваш первый зонд сфотографировал вас за монтажом пусковой установки, вы хоть что-нибудь видели, слышали?

— Никто ничего. Да и не должны были, даже теоретически.

— То-то что никто ничего, — толстяк встал. – Вы разрешите мне взять эту фотографию, вы, кажется, говорили, что у вас найдётся экземпляр для каждого?

— Пожа…

— Стойте! – вдруг почти выкрикнул вставший. – А где та, другая фотография из будущего, на которой ничего не видно?

Он бросился к столу, выхватил, перетасовав снимки, нужный и уставился в него.

— Да что такое?

— Что там?

— В чём дело, объясните, — негромко, но очень настойчиво попросил изобретатель.

— Да так… Просто у меня появилась гипотеза — не скрою, очень рискованная гипотеза — почему ваши зонды имеют тенденцию стремиться в прошлое. Вам приходилось когда-нибудь слышать фразу о том, что наступит момент, когда времени больше не будет?

— Времени для чего?

— Ни для чего. Времени как такового, — толстяк направился к двери. – Вы как хотите, а я отправляюсь в церковь.

— Куда?

— Зачем?

— В церковь, в церковь. Припасть к ранам Господа нашего Иисуса Христа. Прямо сейчас. Вы знаете, когда содрогнётся земная твердь, помутится небо… и мёртвые восстанут из могил, я думаю, будет уже поздно.