Чечако в снегах Иерусалима.


Чечако в снегах Иерусалима.

Предновогодний и предханукальный сказочный детектив в нескольких главах,
с непонятным началом и невразумительным финалом.

Глава 1.

Я бежал вниз, перескакивая через две ступеньки, поглядывая на улицу через облепленные снегом окна. Вдруг впереди, на лестничной площадке, зазвонил телефон. Продолжая лететь вниз, я удивился. Вылетев на очередную лестничную площадку между этажами, я увидел его. Простой, дешевенький мобильник, но с цветным экраном, надрывался на подоконнике. Я остановился и, переводя дух, огляделся. В подъезде никого не было. Я прислушался. Шагов тоже не было слышно. Тогда, оставалась одна версия — кто-то забыл здесь мобильник, и теперь, обнаружив пропажу, названивает сам себе, надеясь по звонку определить, где находится утраченное имущество. Надо было помочь человеку, и я взял в руки телефон.

— Наконец-то, — сказал мрачноватый голос.

На экране высветилась рыжая очкастая морда. Очки были с прямоугольными стеклами, без оправы. Такие, в которых все детали, образующие очки, включая дужки, присобачены к самым стеклам. Очки как-то криво перечеркивали морду. Казалось, что их владелец спал в них, а, проснувшись, забыл их поправить. Правый глаз был поделен пополам верхней границей своей линзы, а левый с трудом помещался у нижней границы другой стекляшки.

— Не понял, — искренне удивился я.

-Сколько трезвонить можно. Мог бы и раньше ответить,- пробурчал Рыжий. — Так, у меня мало времени, поэтому без долгих слов к делу. Ты назначаешься главным по поиску.

— Чеегооо? — вырвалось у меня.

— Чего, чего… Снегурочкиной невинности.

В моей голове мгновенно возник образ некоей девицы, в традиционной снегурочкиной шапке и с длинной косой. Она была в чем мать родила, стояла кокетливо скрестив ножки в высоких красных сапожках, и обеими руками прикрывала то место, где по представлениям, хранится невинность.

Я уже понял, что стал жертвой чьего-то розыгрыша, и решил подыграть.

— Аааа. А я думал трусов Деда Мороза.

И опять в моей голове возникла картинка. Длинные семейные трусы, белого цвета, разукрашенные эскимо на палочке, вафельными стаканчиками и всеми прочими видами мороженного. Ими, как флагом, размахивала какая-то непонятная группа людей, подвывая, убегавшая в пургу.

Рожа свирепо пошевелила рыжими, с проседью усами, и сказала:

— Шутник. — Затем оглянулась по сторонам и одобрительно сказала: — Но мыслишь в правильном направлении. У Деда Мороза какая-то мерзость сп… скоммуниздила весь запас новогоднего спиртного и… — он перешел на страшный шепот – ханукию*.

Со мной происходило что-то странное. Почему-то все, озвучиваемое в беседе с мобильником, представлялось мне очень яркими, мультяшными картинками. Непонятная толпа, размахивающая Дедморозовскими трусами, теперь не просто чесала в пургу, но еще и резво пинала ногами, катимую перед собой, большую бочку с надписью «На Новый Год» и освещала себе дорогу горящей ханукией.

Втягиваясь в игру, я солидно поинтересовался:

— Так, а процент за находку какой мне полагается?

Рожа неприкрыто удивилась, как-то растеряно поправила очки, и несколько секунд вроде как рассматривала меня.

— Фигу тебе, а не процент, — сердито буркнул он.

В воображении замаячила фига. Сложенная из коротеньких, жирных пальчиков, покрытых торчащими рыжими волосками, она выглядела очень обидно. Почему-то показалось, что если бы это была натруженная и мозолистая рука, было бы не так обидно.

— Ну, а хоть транспорт-то предоставите? — продолжал резвиться я.

— Щассс…

И в голове промелькнули:

1. Палочка, с лошадиной головой, на которой скакал в далеком детстве.
2. Санки, запряженные какой-то безродной шавкой, размером с рукавичку.
3. Лыжи с притороченными к ним намертво валенками. На лыжах, вместо названия фирмы, крупными буквами было написано «Хрен догонишь!»

Я заржал.

— В смысле, это я хрен догоню?

— Тебя, придурок, — обиделась рожа.

На «придурка» уже всерьез обиделся я.

— Будешь лаяться, прекращу разговор, — сердито пообещал я.

— Интересно, как? – затопорщились в ехидной усмешке усы.

— А вот так, — сказал я и дал отбой. Рыжий на экранчике продолжал лыбиться. «Кнопка заблокирована» — сообразил я, и отсоединил батарейку. Теперь ехидно улыбались оба. У меня на лице было написано «не на того напали!», на рыжей морде светилась тихая радость превосходства. Одновременно с тем, как я осознавал, что батарейка у меня в левой руке, мобильник в правой, а Рыжий продолжает наблюдать за моими усилиями, моя улыбка сходила на нет.

— Все понял, родимый? – ласково добил меня Рыжий.

Я отказывался поверить в реальность нереальности, и судорожно осматривал мобильник, пытаясь увидеть, где там запрятали вторую батарейку.

Рыжий сокрушенно покачал головой и сказал:

— Не мучься. Это не розыгрыш.

После этого он на несколько секунд исчез с экрана и появился на облезлой стене. Почему-то его морда на фоне трещин, детских рисунков и лоскутьев с краской, отслаивающихся от стены, убедили меня. Он удовлетворенно кивнул, и опять вернулся на мобильник.

— Энергии меньше уходит, — обяснил он. — Так ты готов к выполнению задания?

— Яволь, товаристч вашевысоккеблахородие! – браво гаркнул я, щелкнув каблуками своих ботинок, и одновременно показывая ему шиш в кармане.

— Ну, главное, что ты согласился, — миролюбиво сказал Рыжий. — А фига в кармане не в счет.

До меня, сквозь остатки неверия, стала доходить безвыходность ситуации. Назначили главным по поиску. Никакой информации о похитителях, ни транспорта, ни помощников. Всего опыта – любовь к детективам и неизбывная привязанность к сказкам.

— Связь со мной по этому мобильнику, а вся информация уже в твоей голове. Только пошевели извилинами, — сказал Рыжий и отключился.

Через пару секунд он появился опять и добавил:

— Твой агентурный псевдоним для донесений — Чечако,- и отключился уже совсем.

«Грамотный, сволочь, — подумал я. – Джека Лондона читал. Да и не без чувства юмора».
Я хихикнул, а потом представил себе свой мозг и стал шевелить извилинами. Извилины забегали, засовещались друг с другом и наконец вытолкнули вперед одну, которая мне все и объяснила.

*Ханукия – подсвечник- восьмисвечник, свечи в котором зажигают в иудейский праздник Хануки.

Глава 2.

Местное отделение «Дед Мороз и Ко» пряталось в одной из окрестных пещер. Вчера ночью группа неизвестных взломала волшебную печать, снесла замок и обчистила пещеру. Взлом был произведен с потрясающей наглостью, при помощи кирки и какой-то матери. Установив множество заклинаний, учитывающих местную специфику, против джинов, ифитов и Багдадского вора, фирма — монтажница «Ни себе чего» преступно не вмонтировала в печать чрезвычайно популярное от вечной мерзлоты и до Каспийского моря заклятие против кирки (лома) и какой-то матери. Безусловно, теперь предстоит длительное судебное разбирательство, и фирма возместит убытки. Но дело даже не в этом. Преступники, сразу же наткнувшиеся на запасы спиртного, не преминули чуть согреться чаркой-другой, да так увлеклись, что когда заработала сигнализация, нанюхавшаяся спиртных паров и вдрызг окосевшая, не успели ничего утащить из приготовленного множества подарков. Успели только прихватить, помимо бочки со спиртным, серебряную ханукию, и слинять.

Проблема была не в спиртном. Проблема была в ханукие. Она предназначалась для одной очччень Высокопоставленной Особы, от которой зависели размеры муниципального налога на пещеру, и была снабжена дарственной надписью: «Такому-то от Деда Мороза». Можно было представить себе размеры скандала, особенно в предвыборный период, если бы ЭТО попало в руки «доброжелателей».

— Ваша задача — найти похитителей. Точнее, даже не похитителей, а ханукию. И либо вернуть ее хозяину, либо уничтожить, но не допустить скандала.

— Ну и задачка. Пойди туда, не знаю куда, найди того, не знаю кого и отбери у него подсвечник. Ни помощи, ни транспорта, ни, даже, оружия. Как мне с этими алкашами разговаривать? С ними только с позиции силы надо говорить.

И я представил себе, как стою, размахивая огромным Кольтом, а какие-то забулдыги стоят передо мной на коленях, и, размазывая сопли, протягивают мне ханукию.

— Ну почему же, транспорт вам предоставили. Вы ж его уже видели, — уточнила извилина.

— Палочка, саночки и лыжи?- озверел я. — Интересно как они себе представляют, я скачу на палочке по городу… Меня же тут же отловят и отправят в психушку.

— Нет, — поправила меня извилина. — Со стороны вы будете выглядеть сидящем на мотоцикле «MERIN». Если воспользуетесь саночками, то все увидят вас в шикарном автомобиле «SOBAKOMOTORS» ГАВ-24, а когда пойдете на лыжах, то все увидят снегоход «VALENOK». Наша фирма заботится об имидже своих сотрудников — гордо добавила извилина.

— Какая такая «ваша»? Ты моя извилина. Тоже, взяли себе моду, извилины вербовать…

— Ну что вы, что вы, — засмущалась извилина. — Я это так, записанный текст воспроизвела. Да и помощник у вас есть. Оружие у него.

— Угу, — окрысился я.- Страшный плюшевый мишка с водяным пистолетом.

— Не знаю подробностей, — замялась извилина, — вы все увидите сами. Знаю только, что она работает в соседнем супере…

— Она?

Услужливое воображение мгновенно нарисовало мне супергерлу, перевязанную пулеметными лентами и вооруженную огромным огнеметом. Но потом, вспомнив с кем имею дело, и то, чем меня снарядили, я представил себе куклу Барби с половником в одной руке и скалкой в другой. Грустно вздохнув, я признался сам себе, что первая картинка мне нравится гораздо больше.

— Да, она. Она вас сама узнает. Пароль — она скажет: «Здравствуй, жопа, Новый Год», вы ответите: «Воистину, шалом!».

— Господи, ну что за дурость…- взвыл я. — Ну она-то меня уже знает, чего это я буду нести эту бредятину.

— Не знаю, таковы инструкции, — сухо пояснила извилина.

Я плюнул, и перестал шевелить извилинами. На улице было холодно. Вторую ночь падал совершенно непривычный для наших широт снег и улицы очень напоминали какой-то европейский город.

В супере я побрел между стеллажами, с надеждой приглядываясь к молоденьким и интересным девицам. Около стенда со спиртным возилась с бутылками огромная бабища, глядя на которую я подумал, что теперь точно знаю, какой из себя была натурщица скульптора, изваявшего первую в истории человечества снежную бабу.

Запихнув на полку очередную бутылку шампанского, эта снегобабомодель повернулась ко мне и интимным баском сказала: «Здравствуй, жопа, Новый Год», а я подпрыгнув от неожиданности, потерял дар речи и только через несколько секунд смог выдавить из себя: «Ну, ни хрена себе снегурочка…». Она укоризненно посмотрела на меня и прогудела: «Ответ неверный».

— Во-воистину воск… то есть, шалом — пробормотал я и завопил внутренним голосом, — «Эй-эй-эй, и вот с этой бегемотицей и слонухой я должен бегать за преступниками. Надо мной же весь город будет смеятся…»

— Не беспокойтесь,- тут же отозвалась ответственная за информацию извилина, — со стороны она будет смотреться соблазнительной блондинкой. Я же уже сказала — наша фирма заботится об имидже своих сотрудников.

— Черт с ними, с окружающими, — пробормотал я себе под нос, оправившись от первого шока. — Лучше бы она МНЕ казалась соблазнительной блондинкой. Было б хоть что-то приятное в этой бесперспективной работе…

— Ну, если ты так настаиваешь, — вдруг голосом Рыжего сказал мобильник. Я выхватил его из кармана и успел еще заметить ехидную улыбку этого гада на гаснущем экране.

По слонухе пробежали звездочки, на несколько мгновений ее скрыл золотой дождь, и она обратилась… В общем, в кого надо обратилась.

Глава 3.

Мы сидели с Барби в подсобке уже несколько часов и обсуждали ситуацию. Она поила меня дармовым шампанским, еще вчера списанным ею, как разбившееся в результате падения.

— Есть какие-то мысли? — спросил я, глянув на нее.

И тут же понял, что с такими голубыми глазами и белокурыми волосами мыслей может и не быть. Да и не надо. Зато у меня при виде всех этих, да и не только этих, прелестей уже давно появились мысли. Правда, совсем не относящиеся к похищению.

Она подняла небольшой ветерок, похлопав своими ресницами-опахалами, и неуверенно сказала:

— Надо выйти с ними на связь.

Я тут же хотел сказать, что не знаю, как это сделать с НИМИ, а вот как выйти с НЕЙ на связь я хорошо знаю, жажду, и готов хоть сейчас, но в последний момент сдержался. Я ведь все же на работе. Хотя совершенно непонятно, какого черта я за нее взялся, да и что буду иметь, кроме головной боли. Но пока я все это обсуждал сам с собой, вдруг стало ясно, что в сказанном ею есть какой-то смысл. Покрутив мысль и так и этак, почувствовал, что может что-то и получится. Я достал из кармана мобильник и нажал на кнопочку. На экран выполз Рыжий.

— Слышь, товаристч вашеблагородие, есть мысля.

Рыжий зинтересованно блеснул очками, и я изложил ему мою, а точнее нашу идею. Он снял очки, задумчиво поскреб стеклышком подбородок, а потом прищурился и сказал:

— А знаешь, Чечако, в этом что-то есть.

Я гордо кивнул: «А то… Придумал-то кто…»

Барби, слушавшая нас с открытым ртом, уважительно посмотрела на меня и сказала:

— Какой ты умный. Я бы до такого никогда не додумалась.

— Ну, что ты, — скромно сказал я. — Идея-то насчет связи твоя. Так что ты тоже умная.

В ее огромных глазах мелькнул неприкрытый ужас:

— Ты что, правда так думаешь?

Я снисходительно кивнул головой.

— Какой кошмар… Я тебя умоляю, никому не рассказывай об этом, — ее глаза наполнились слезами.- Если мужчины узнают об этом, то они перестанут меня любить, — она всхлипнула и расплакалась на моем плече.

— Ну, не все наверно, — нерешительно добавил я. — Наверное, кто-нибудь останется, кто будет любить тебя и умную, — продолжал я убеждать ее, глубоко пряча собственные сомнения.

Но, вдохнув несколько раз запах ее волос, понял, что ее будут любить всякую.

— А ты? Ты меня будешь любить умную?

Я ничего не успел ответить, когда забренчал мобильник. Рыжий укоризненно покачал головой и сказал:

— Чем тут шуры-муры крутить, пошли бы посмотрели, что получается.

Барби густо покраснела, вскочила с моих колен, куда она успела рухнуть перед тем, как расплакаться, и, ухватив меня за руку, поволокла к выходу.

Мы вышли из супера. Шел густой медленный снег, но снежинки как-то странно кучковались, прижимались друг к другу, кружились в хороводах, и их стараниями весь снегопад, как елка бусами, во всех направлениях был обвязан крупной надписью: «Похитителей ханукии просят связаться с Дедом Морозом или Санта Клаусом по телефону 1000001». Я глянул на соседнюю улицу. И там висела та же снеговая надпись. Более того, снежинки, выстраивая из букв то же объявление, налипали на стекла машин, витрины магазинов и даже спины людей. Весь город просил позвонить Деду Морозу.

Мы с гордостью переглянулись — видно было отовсюду и повсюду. И только человек, абсолютно неграмотный, мог не заметить нашу просьбу. Все-таки, мы молодцы. Идея-то наша, а исполнение Дед Морозово.

Я посмотрел на бушующие со всех сторон номера телефонов и сказал Барби:

— Давай одевайся. Поедем осматривать место происшествия.

Пока Барби приводила себя в порядок, я осмысливал, на чем ехать. Палочка отпадала, санки были более привлекательны, потому что идти на лыжах ну очень не хотелось, тем более что я в этом совсем не мастак.

Появилась Барби, и я застонал. Ну почему все женщину просьбу «одеться» воспринимают, как «красиво раздеться». На Барби сейчас была коротенькая кожаная курточка с опушкой, едва прикрывающая то самое место, где ноги… короче, курточка была чуть ниже пупка. А дивные ноги были затянуты в такие брючки, которые не одевают, а любовно выращивают на теле. На плече висел длинный цветастый зонт.

— Ты бы еще пляжное полотенце взяла… Зачем тебе зонт?

Барби похлопала глазами, потом сняла зонт, и, не говоря ни слова, раскрыла его. И исчезла… Снежинки продолжали медленно падать сквозь то пространство, в котором несколько секунд назад находилась Барби. Во мне проснулся естествоиспытатель. Мне стало интересно, осталась ли Барби там, или куда-то переместилась. Я подошел и сунул руку в зону невидимости. Рука исчезла. Судя по взвизгу и приятному ощущению в руке, Барби была там. Она, закрыла зонт и удивленно смотрела на меня. Моя рука как-то очень удачно попала между обшлагами курточки и мило грелась на ее груди. Я тоже изобразил смущение, и, не торопясь, вытащил руку.

— Ну что, поехали, — браво сказал я и подвел Барби к саночкам.

— А нам хватит места?

— Надеюсь, — не совсем уверено сказал я.

— Хвав-ав-атит, — тявкнула шавка.

Она внимательно посмотрела на нас, задумчиво почесала за ухом, от чего резко подросла, почесала еще раз, и стала еще больше, потом недовольно гавкнула на саночки. Саночки возмущенно скрипнули и увеличились в размерах. Я прикинул, и остался доволен увеличением. Сидеть можно уже было с комфортом, но только прижавшись друг к другу. Это меня вполне устраивало. Я сел, раздвинув ноги, Барби уселась между моих коленей и …

— Извини, пожалуйста, — обратился я к собаке, сейчас уже здоровенному сенбернару, ласково смотрящему на нас, — как тебя зовут?

— Ба-баскервилич, — солидно подгавкнул пес.

— Ну-ну, — согласился я.- Давай, Баскервилич, поехали, пожалуйста.

Баскервилич с места набрал приличный ход. Если верить информированной извилине, то со стороны мы выглядели как сидящие в машине «SOBAKOMOTORS» ГАВ-24. Не знаю уж, что видели окружающие, но наши ощущения точно соответствовали поездке в машине.

Баскервилич лихо летел по дороге, на поворотах поднимая то левое, то правое ухо, а тормозя, задирал хвост. Мы как-то очень легко обошли все пробки, вылетели за город и свернули на какой-то проселок. Еще несколько минут, и мы остановились около какой-то пещеры.

— Пр-рр-риехали, — доложил Баскервилич.

Глава 4.

Я с сожалением выпустил Барби из своих объятий, встал и стал оглядываться. Снегу было сантиметров двадцать. Естественно, никаких следов не было видно. Я прошелся по площадочке перед пещерой, потом подошел к входу. Повернулся к своим спутникам и грозно сказал:

— Стоять здесь. Следы не топтать. Никого не впускать. И если кто появиться, не выпускать. Можно даже крепко обнять, чтобы не сбежал, – говоря последнее, я посмотрел на Барби, — или держать зубами за одежду, — тут я посмотрел на пса.

Барби скромно опустила глазки, а Баскервилич понимающе гавкнул.

Дверь была прикрыта неплотно, и внутри набрался маленький сугробик. Около входа мигал лампочками пульт сигнализации. Я долго разглядывал его, даже снял верхнюю панель и заглянул вовнутрь. Моих знаний в охранных системах и общей технической грамотности хватило, чтобы понять, что сигнализацию недавно сильно потрепали. Часть проводков от датчиков, без которых сигнализация глуха и нема, были аккуратненько откусаны, а потом наспех прикручены обратно. Причем это сделано так, что, не сняв панель, этого не увидишь.

Я достал мобилу. Неожиданно, вместо Рыжего, на экране появился Дед Мороз.

— Приветствую вас, работодатель, — нахально сказал я.

— Здравствуйте, — доброжелательно отозвалась бородач.

— У меня здесь возникло несколько вопросов. Вас не затруднит ответить мне, или дожидаться вашего помощника?

— Спрашивайте.

— Насколько я понял, это ваш главный склад новогодних подарков. Но пещера абсолютно пуста.

— А подарки и невозможно увидеть, – кивнул головой Дед Мороз. — В одном из углов пещеры находится дверь, которую могу открыть только я. И она очень хорошо замаскирована.

— Ну и аллах с ней. Значит, здесь в пещере были только две вещи – ваш запас спиртного и ханукия.

Дед Мороз замялся.

— Понимаете, здесь ничего не должно было быть. Мы с моим помощником были в пещере, я достал из основного склада бочонок и ханукию, и в этот момент меня срочно вызвали в город. Я совершенно спокойно закрыл дверь, зная, что вернусь сюда максимум через пару часов, а здесь и волшебная печать, и сигнализация… Ну что может произойти? А когда через два часа я пришел, дверь была взломана и пещера пуста. Да, кстати, вызов оказался ложным…

— Дверь закрывали вы сами или Ры… то есть, ваш помощник?

— Он, Фарфуркис. Я в этот момент говорил по телефону. Но я ему доверяю как самому себе, это очень порядочный человек…- забеспокоился Дед Мороз.

— Что вы, что вы. Я никого не подозреваю, просто выясняю все подробности.

Дед Мороз успокоено кивнул. А я мучительно вспоминал, откуда мне знакома фамилия рыжего помощника. Не вспомнив сразу, я загнал вопрос в подсознание, и продолжил:

— Второе. Телефон, по которому должны позвонить похитители, это тот, по которому я звоню?

Дед Мороз опять кивнул.

— Будьте добры, сделайте так, чтобы эти звонки одновременно принимал и я, или только я, как вам угодно.

Дед Мороз посмотрел куда-то в сторону, чем-то пощелкал и сказал:

— Сделано.

— Спасибо. Теперь еще одно. Я не знаю, насколько это возможно, но ведь в день похищения снег уже лежал? – Бородач кивнул. – Скажите, а нельзя ли как-то сдуть весь следующий пласт снега, чтобы я мог увидеть следы того времени.

Дед Мороз ошарашено посмотрел на меня, глубоко задумался, что-то посчитал на пальцах, шевеля губами. Потом прикрыл губы рукой и что-то пробормотал. Я с удивлением рассматривал руку Дед Мороза. С детских лет я помню его только в рукавицах. А сейчас передо мной на экране была обычная мужская рука с сильными и нервными пальцами.

— Сделано.

— Да, и еще. Бочонок-то большой был? – игриво спросил я. – Что в нем коньяк? Стаканчик хоть нальете, если найду?

— Бочонок дубовый. Литров на двадцать – двадцать пять.- И как-то неуверенно добавил — Сначала найдите, а потом поговорим.

Дед Мороз хотел еще что-то сказать, но, поколебавшись, раздумал. Оставив меня в твердой уверенности, что от меня что-то скрывают, связанное то ли с самим бочонком, то ли с его содержимым.

Мы кивнули друг другу на прощание, и я пошел работать.

Выйдя наружу, я заржал. Дед Мороз чересчур дословно выполнил мою просьбу сдуть напАдавший снег. Около входа стояли две фигуры, облепленные снегом с ног до головы. Снежная Барби обиженно хлопала запорошенными ресницами, а Баскервилич, не долго думая, старинным собачим манером стряхнул со своей роскошной шкуры снег, еще больше запорошив Барби. Продолжая хохотать, я с удовольствием принялся стряхивать снег с Барби.

Закончив снегоочистительные работы, я стал разглядывать следы. После долгих разбирательств, картина сложилась очень странная.

После отъезда Деда Мороза и Фарфуркиса, через какое-то время, в пещеру вошел человек, и вышел тяжело нагруженным, а после этого в пещеру наведались две женщины. Я задумчиво посмотрел на сапожки Барби, и подумал, какая у нее детская ножка. Стоп, стоп. Но это могли быть и дети. А если это были дети… Продолжая осматривать, я случайно увидел почти утонувший в снегу совивон* и обрывок какого-то пергамента. Нет, совершенно определенно, это были дети.

А если так, то я совершил ошибку, дав не то объявление. Я срочно достал мобильник. На экране зарыжел Фарфуркис.

— Слушайте, Фарфуркис, снег еще идет?

— Да, — удивленно ответил Фарфуркис.

— Тогда сделайте так, чтобы он шел еще пару часов, и поменяйте текст объявления. Вы сможете написать его на иврите? Нет? Но хоть алфавит знаете? Тогда диктую по буквам.

И я продиктовал новое снежное объявление. Фарфуркис послушно записал.

*Совивон – своеобразный волчок, с которым очень любят играть дети на Хануку.

Глава 5. Заключительная.

— Нам осталось только ждать, — торжественно объявил я своим путникам.- А знаете, я почувствовал, что проголодался. Барби, у тебя случайно нет с собой скатерти самобранки?

Барби задумалась. Ей очень шло морщить лобик. Потом она мило улыбнулась и сказала:

— В санках должен быть аварийный НЗ.

Она подошла к санкам, грациозно наклонилась и неведомо откуда достала лоскуток ткани. Радостно повернувшись к нам, она прокричала:

— Вот, нашла! Салфетка – самобранка. Устроит?

— Еще как, — радостно отозвался я, а Баскервилич восторженно взвыл.

Еды и питья хватило на всех. Даже холод, казалось, потерял пару градусов.
Расслабленные, мы с Барби мило сидел на санях, прижимаясь друг к другу — холодно же, а довольный и сытый Баскервилич, сожравший почти все ресурсы салфетки-самобранки, лениво дремал на снегу. В этот момент зазвонил мобильник.

По тому, что не засветился экран, я понял, что звонят не из офиса Деда Мороза.
Испуганный мальчишеский голос спросил:

— Это Дед Мороз?

— Нет, это его главный помощник, — нахально присвоил я себе чужую должность.

— Знаете, это мы… То есть, ну, взяли в пещере ханукию…

— Так все ясно. Где ты сейчас находишься?

Мальчишка, путая иврит и русский, объяснил.

— Стойте там же, с ханукией, и жди меня. Я тебя сейчас приеду и заберу на встречу с Дедом Морозом.

— Скажите, а если мы, это, вернем ханукию, то суфганиёт* не пропадут?

— Нет, конечно, — с трудом скрывая улыбку, ответил я.

Мой расчет оказался верным. Когда я понял, что ханукию из пустой пещеры забрали дети, я тут же поменял текст объявления. Теперь, на иврите, в нем говорилось: «Взявшие в пещере ханукию, позвоните 1000001 Деду Морозу. Иначе исчезнут все суфганиёт».

Я тут же позвонил Фарфуркису, и, не реагируя на его недовольную морду, потребовал Деда Мороза. Бородачу я все объяснил, и попросил прибыть в пещеру, пока я съежу и привезу преступников. Я не уточнял всех подробностей.

Услышав, что он отдает распоряжение Фарфуркису подготовить упряжку, я быстренько дал отбой. Пережидая несколько минут, и ожидая когда он останется один, я размышлял, какой же видят люди упряжку оленей Деда Мороза, если вместо саночек они видели автомобиль. Затем я снова соединился с офисом.

— Простите, отбой получился.

Бородач понимающе кивнул головой.

— А теперь еще вопрос. Насколько опасно, если бочонок попадет в чужие руки? И что все–таки в нем?

Дед Мороз помялся и сказал:

— Не очень опасно, но мне бы хотелось все-таки его найти. На него потрачено много труда и моего, и других людей. Вам-то я могу уже сказать. Там Настойка Исполнения Желаний.

Я присвистнул.

— Ладно, будем работать дальше. Жду вас.

Когда мы подкатили на санках к пещере, сани с оленями стояли там, на них сидели Фарфуркис и Дед Мороз. Увидев красную шубу, бороду и оленей, пацаны полностью оторопели.

Рыжий, увидев, как мы подкатываем, как то утомленно сгорбился, но тут же резво повернулся к Деду Морозу и закричал — запричитал:

— А? Каков орел! Вы видите? А вы не верили… Новичок, новичок… Чечако..чечако… Всех нашел, всё вернул. Орел, орел, других слов нету.

Дед Мороз прервал его нетерпеливым жестом и сердито сказал всем:

— А ну пошли во внутрь, разберемся.

Рыжий согласно закивал головой, пропустил всех в пещеру, укоризненно покачал головой вслед преступникам, а сам уселся на пенек у входа и достал сигареты из кармана:

— Ну, вы там разберитесь, а я пока покурю здесь, на свежем воздухе, что-то разволновался очень…

Я прихватил перепуганных преступников за воротники курток и сопроводил вовнутрь.

— Ну, — грозно сказал Дед Мороз, зачем ханукию стащили?

Мальчишки переглянулись.

— Да в доме культуры рядом с нами какие-то гады большую ханукию сломали. Ну, мы и подумали…

— А пещеру как вскрыли?

— А че там вскрывать-то было. На дверях была какая-то блямба приклеена, вроде жевательной резинки, да в петлях какая-то проволочка закручена. Яшка блямбу ножом срезал, — Яшка сунул руку в карман и достал обычный нож, называемый в наших краях «Японским ножом», — мы открутили проволочку и вошли. Смотрим пустая пещера, в углу ханукия, ну мы решили, что чем тут стоять, лучше отдадим детишкам в дом культуры. Пусть порадуются. А тут вдруг начала выть сирена, ну, мы испугались и побежали.

— А бочонок куда дели?

Пацаны удивленно переглянулись.

— Какой бочонок? Мы ж говорим, кроме ханукии ничего больше не было в пещере.

Все мои подозрения находили подтверждения в словах пацанов. Кто-то повредил сигнализацию, спокойно вошел, утащил бочонок, а перед выходом все восстановил, чтобы сигнализация сработала при следующем открывании дверей. Неясным оставалось одно. Я решил уточнить:

— Подождите, подождите, а как вы оказались здесь? Ведь это довольно далеко от города?

— А мы письмо нашли, старое, с планом места и пещеры, где хранится клад. И там было даже сказано, в какое время эта пещера будет стоять расколдованная. Мы так и поняли, что клад – ханукия.

Пацан вытащил из кармана старинный мятый план, с оторванным уголком, в котором было написано все, что он рассказал. А я вытащил утерянный уголок, с обрывками русских слов который нашел рядом совивоном. Поэтому-то я и упоминал в своем последнем объявлении именно Деда Мороза, а не Санта Клауса.

Все совпадало. Я оставил пацана в покое, и прокрался к выходу из пещеры. Рыжего там не было. Только следы на снегу, которые потихоньку заносило свежими полчищами маленьких белых звездочек.

— Я вас поздравляю, ваш помощник удрал.

Дед Мороз печально посмотрел на меня.

— Вы тоже догадались? -Я молча пожал плечами — Кто бы мог подумать. Такой приличный молодой человек. Предоставил мне рекомендательные письма от московского Снеговика и Гарри Поттера.

— А что ж теперь будет с Настойкой Исполнения Желаний?- спросил я.

Мне было очень обидно, что столь ценная вещь оказалась в руках какого-то проходимца.

Дед Мороз неожиданно повеселел и сказал:

— А она ж секретом. Если ее пить просто так, то она на вид, цвет и вкус типичный выдержанный бренди из Латрунского монастыря. Превратится этот бренди в Настойку Исполнения Желаний, только если знать волшебное слово. И ежели это молодой человек настолько подл, как я о нем сейчас думаю, он не примнет попробовать в первую очередь на себе эту настойку. Он же уверен, что знает волшебное слово, которое хранилось в моем компьютере. — Дед Мороз неожиданно улыбнулся — И вот тут то мы это и услышим…

— Как услышим,- не понял я.

Дед Мороз на глазах превращался в шкодливого мальчишку.

— Я зашифровал это слово. Написал справа налево. По местной традиции. А тот, кто прочтет это слово слева направо и выпьет Настойку Исполнения Желаний, превратится в большой праздничный фейерверк…

Снаружи грохнуло и зашипело. Мы все рванули из пещеры. Метрах в трехстах от нас, на склоне горы бил в небо огромный, красочный и праздничный фейерверк, изображавший в холодном небе огромную ханукию.

Когда фейерверк отшипел, я повернулся к Деду Морозу.

— Мы с Баскервиличем сейчас притащим бочонок. Не думаю, что Фарфуркис выпил его весь. Скажите, могу я попросить у вас в качестве гонорара глоточек этого напитка – только с правильным волшебным словом – а то есть у меня некоторые еще не реализованные желания, — спросил я, и покосился на Барби.

*Суфгания (суфганиёт мн.)- пончик с повидлом, ханукальное лакомство, любимое и детьми и взрослыми.

Добавить комментарий