Как Нота «Соль». Рождественская История

Уважаемые авторы! Этот опус размещаю в знак поддержки Новогоднего конкурса.
Сол

Как нота «Соль».

О, это очень странная история. И случилась она со мной сегодня, 24 декабря.
Не торопите меня, сейчас расскажу.

Живем мы женой Ленушкой в небольшом городе на Восточном побережье Америки, недалеко от Балтимора. Наш городок – обычный современный американский город, представляете себе? В центре – огромный торговый комплекс с пятью универмагами и парой сотен магазинов. Мол называется. А вокруг – девять жилых районов. Каждый из них имеет свой торговый центрик.

Мы обитаем в районе Королевских Забав. Наш дом – на пересечении Райского проезда и улицы Королевской мельницы, как раз напротив плавательного бассейна «Удовольствие». Ну, конечно, он зимой закрыт.

Сегодня – Рождественский вечер. Все бизнесы и конторы закрываются рано – не позже пяти – шести часов.

Так вот, только я собрался закрывать свою конторку, «У Счастливого Сола», позвонила Леночка моя, сказала, что Крымские, к которым мы идем сегодня на Рождество, просили не забыть новый стих написать, чтобы я заскочил в Мол за гавайским кофе, и как хорошо, что я рано освобождаюсь, босс её не отпускает раньше трёх, и чтобы я забрал её из парикмахерской чуть позже.

Следите за мной? Хорошо.
Короче, еду я к Молу. Знаете, на второй день после Рождества на работе дел немного. В таких случаях я забавляюсь в Интернете. Пишу стих, умышленно убогий, поперёк всех правил, размещаю на каком-нибудь литературном портале. И что тут начинается! Критики грызут меня насмерть, аж смешно.
Вот и сейчас – еду и обдумываю такого плана стих с запрещенными кем-то глагольными рифмами. А Крымские всё равно останутся довольными – ничего не понимают в стихах.

Например, такое начало:

Кто и о чём подчас мечтает?
Кому-то денег не хватает,
А кто-то осень вспоминает,
Весной глаза воткнув в стихи.

И кто-то под руку гуляет,
Ребёнка жизни обучает,
А кто-то смотрит, как светает
И кто-то встал не с той ноги.

А мне порою очень тошно
И жить почти что невозможно,
Прошу вас: не поймите ложно,
Не помышляю о петле.

А просто — часто не пойму,
Как можно дёргать за струну,
За нежную, за ту одну,
Что жизнь даёт тебе и мне…

А дальше – тыр-пыр – ни фига не выходит, хоть застрелись!

Подъезжаю на своей Вольво к Молу: тысячи машин на паркинге. Американцы наши очень любят всякую дешевую подарочную ерунду в последний момент покупать, когда цены опускаются до уровня подстриженного газона.
Странно то, что свободное место нашлось очень близко от входа, возле ворот авторемонтных мастерских Сирса.
Прошел через него, захожу в кофейню «Толстый итальянец».

— Hi, Joe!
— Привет русским. Счастливого Рождества! Гавайский, как всегда?
— Угу, — отвечаю, — упс, сейчас вернусь, кошелёк забыл в машине…

А погода на улице – великолепная, тепло очень, яркое солнце, на небе ни облачка, не по сезону, словом, и если бы не голые деревья, — начало октября, точно.
Рядом идет какая-то симпатичная американка, в шортах и свитере. Дочка её, милая мордашка такая, канючит: « Мама, хочу Барби, купи мне Барби, купи Барби».

Смотрю, возле машины моей чудак стоит, пожилой, намного старше меня, в лёгкой тонкой дублёнке, ковбойских сапогах, в колпаке на голове. Из-под этой шапки выбиваются космы седых волос. Словом, чистый Бетховен — одно лицо. Сигарету курит.
Ну, здесь принято здороваться с каждым.

— Hi! – Говорю. – How are You?
— Привет, — отвечает по-русски, — а у тебя, как дела?
— Лучше всех, — а чего жаловаться, думаю, даже, если плохо, никто не поможет, особенно наши, — кошелёк забыл. (Открываю машину)
— Хорошая машина у тебя. А моя телега – в Автоцентре, вот-вот готова будет. Закуришь?
— У меня есть, спасибо. Опа, на работе забыл. Присаживайтесь в машину, покурим вместе. Пивка не хотите?
— Не откажусь, давай.
— Тем более – присядьте, нельзя пить на улице, оштрафуют. Меня зовут Сол, а Вас?
— Ван, — улыбнулся Бетховен, — а почему не Ван? Если тебя зовут Сол, то почему меня не могут звать, как Бетховена?
— Логично.

Мы расхохотались. Я открыл бутылочку «Святого медка» и протянул её Вану.

— Спасибо. Я вижу, ты физикой интересуешься, — спросил он, увидев книжку на торпеде.
— Так, немножко. Это – не учебники, куда мне в моём возрасте, популярные, — и я нажал на кнопку открывания стёкол. — Жарко…
— Да, уж, я тут прогрелся на солнышке. Но скоро снег пойдёт.
— Снег? Не думаю. Что, прогноз смотрели?
— Слушай, Сол, а ты что по поводу этой книжки думаешь?
— Трудно сказать, — я отхлебнул глоток пива, — вообще говоря, я верю в возможность путешествий в прошлое и будущее.
— Вот! Вот. А изменить что-то в прошлом можно?
— Наверное, можно. Только я не верю, что, наступив там на козявку, мы вызовем в настоящем, скажем, замену Буша на этого придурка Керри. « Я готов к исполнению обязанностей», — перекривил я Керри.
— Конечно, нет, хотя незначительные изменения возможны, незначительные флуктуации. Смотря, что там вытворить…

Бетховен выпустил струю дыма, выбросил окурок, отхлебнул чуток «Медка» и впервые поднял на меня свои глаза. Они у него были, ну, прекрасные, умные, густые седые брови, широкий лоб, частично прикрытый красным колпаком. Их так любят носить американцы на кристмас.

— Ты не дурак, — промолвил он. – А вот, скажи, если бы ты имел возможность изменить что-то в жизни, сделал бы это?

Тут я задумался. Эх, жизнь моя не во всём праведная!

— Пожалуй, нет. У меня всё в порядке.
— О, так ли это?
— Ну, почти всё. Грешно же испросить у судьбы денег, или благ каких. Изменил бы что-то другое, так вдруг Леночку мою судьба заменит какой-то каргой! Нет – нет!
— А если – на модель? – рассмеялся Ван. И вдруг он стал серьёзен. – А если мы с тобой не заменим твою Леночку?
— Скажу в порядке бреда. У моей жены есть на Урале сестра Вика. Её муж пару лет назад просил у меня денег…
— Много? Не дал? Что, Вольво купить хотел?
— Не мало. Да, Вольво, но не только в этом дело. Не вернул бы он, это точно, но и не в этом дело тоже. На дела его грязные давать не хотели. Только, погиб он вскоре, грузовик его сбил. Может, жив бы был, если бы деньги…
— М-да. Ну, Сол, прощай, пора мне, заболтались мы тут с тобой. Спасибо за пивко.
— Да, ладно. И вам — спасибо за сигарету и болтовню нашу. Пошли вместе, мне в Мол вернуться надо, — ответил я, поднимая стекла, вышел из машины и нажал кнопку на переносном пульте, включая сигнализацию.
Мы пошли. Тут у меня зазвонил телефон. Взглянул на дисплей и отщелкнул крышку.

— Привет, Ленчик, отпускают тебя? Кто еще, кроме нас у Крымских будет?
— Каких таких Крымских? Слушай, закрывай контору, мотай поскорее домой, а то я зашилась совсем, помощь нужна: овощи нарезать, почистить картошку, селёдку вымочить, почистить, — твоя работа. Еще полно дел, всё-таки, не на четверых, на целую банду наготовить надо, а они к десяти заявятся. И заскочи в Мол, купи у Кевина оливкового масла для салата, неочищенного. Всё, пока!

Какой Кевин, какие гости вдруг, что за ерунда?
Вы следите за мной?

Тут я, не успев задуматься, поднял взгляд и остолбенел.
Из ворот Автоцентра Сирса выезжали огромные, длиннее моей Вольвы, сани, с запряженной шестёркой оленей. А у моего Бетховена – нет, вы не поверите, — стала отрастать борода, на глазах моих брови еще шире стали, дубленочка вытянулась и превратилась в огненно-красную шубу.
Он повернулся ко мне и поднес палец к губам:

— Тс-с-с! Нас никто, кроме тебя не видит, — он по-военному отдал мне честь, – готов к исполнению обязанностей!
— Боже мой, — выдавил я, — Барби, не забудьте про Барби для той девчушки.
— Конечно, Сол. Знаешь, — он наклонился ко мне с саней, — ты дал ему деньги, только он никогда их тебе не вернёт, ты был прав.

Мой Санта Клаус взял вожжи и щелкнул пальцами. И немедленно, как по волшебству, пошел снег.

— Вот, видишь? Я же говорил – снег. Хо-хо-хо!

И вся армада вдруг выгнулась дугой и выстрелила пружиной в небо.

«Хороший сон, — подумал я, — буду досматривать. Да, а что за шутки мне Леночка опять пристраивает, какие гости?»
Я вынул мобильник, отстрелил крышечку и нажал вызов.

— Слушай, Сол, — сказала Лена, — плохая новость. Только что звонила Вика. Она в Иордании.
— Чего вдруг её туда понесло, замуж за араба хочет?
— Да что ты говоришь такое! Горе у неё. Боря погиб. В гостинице «Хилтон» во время теракта. Представляешь, ужас какой…

…Возле входа в Мол стоял негр в костюме Санта Клауса и размахивал колокольчиком: Армия Спасения собирает пожертвования. Я опустил десятку в запечатанную банку и прошёл в Мол.
Из динамиков слышалась песня:

I wish you a Merry Christmas,
I wish you a Merry Christmas,
I wish You a Merry Christmas
And Happy New Year!

Зашел в кофейню. За прилавком стоял незнакомый клерк с табличкой на груди: «KEVIN».

— Привет, Сол, — сказал он улыбаясь, — Оливковое, как обычно?

… Через пару минут я уже стоял на паркинге, стараясь найти машину. На сигнал пульта отозвалась одна машина, прямо под носом у меня. Это был маленький «Форд-кавалер».

Я стряхнул рукавом снег со стекла, сел, включил обогрев заднего стекла.

На торпеде, поверх моей «физики» лежал лист бумаги.

Я взял его в руки и прочитал, чуть не поперхнувшись:

Чего же нам недостаёт?
Но жизнь нас под уздцы берёт
И в душу истину кладёт
Тревожную, как нота «соль».

И мы, забывши обо всём
И суету похерив, ждём
Под жизни проливным дождём
Любовь и Боль, Любовь и Боль…