Донжуан нашего времени. Рассказ (28.07.01)

Оставалось несколько дней до конца его путёвки а Алуштинском санатории, а у него так и не связалось ни одного романа. Он совсем не отдохнул, не отвлёкся и не развлёкся. Как теперь возвращаться к своей сварливой жене, к опостылевшей работе и тянуть лямку серой, необеспеченной жизни?
И вдруг он увидел ее. Да ещё и она сама спрашивала у него, как пройти из санатория к ближайшему телефону-автомату.
— Это не так далеко отсюда, — сказал он, мило уставившись на неё и не отводя глаз.
В этом спокойном ответе и во всем его облике, располагавшем к разговору, ей показались такие уравновешенность и стабильность в нём, что она даже не поняла, как у неё вырвалось:
— А вы не могли бы показать мне дорогу туда?
Конечно, он великодушно согласился. По дороге он узнал, что её зовут Людмилой, а сам представился ей Станиславом. Он узнал также, что она приехала в санаторий вчера, а её муж, возможно, приедет через неделю, чтобы устроиться отдыхать где-нибудь на квартире. Теперь она хочет позвонить ему и сообщить, на каких условиях он может устроиться.
На обратном пути к санаторию их разговор продлился. Он узнал, что она живёт с мужем в Харькове в трёхкомнатной квартире. Дети у неё взрослые и самостоятельные, имеют семьи, но пока что не имеют детей, а они с мужем – соответственно не имеют внуков. И самая главная для него деталь: ее муж, трудоголик да ещё и компьютероман, уделяет ей мало внимания.
Пришлось и ему рассказать о себе. Как разговоришь человека, если сам о себе ничего не рассказываешь? Он живёт с женой и детьми в Керчи. У них частный дом и двое сыновей. Старший женат, и от него у них пятилетний внук, а младший ещё учится в институте. В довершение и он дал нелицеприятную характеристику своей жене, отметив, что она — сварливая женщина.
Далее он поинтересовался, как она устроена в санатории. Она сказала, что живет в двухместной палате с очень милой женщиной Галиной из Одессы. И он рассказал ей, что живет в такой же палате с приятным мужчиной из Киева Константином, которому здесь очень повезло — он познакомился с хорошей женщиной из Москвы Валентиной и общается с ней очень содержательно.
— Ну вот, мы и пришли, — сказала она, — и, кажется, пора обедать. Спасибо вам за то, что сопровождали меня.
— Давайте мы соберемся в нашей палате вечером, после ужина, в двадцать ноль-ноль и я познакомлю вас с моим соседом и его знакомой.
В этом точном определении времени ей опять понравилась его обстоятельность, и она согласилась.
* * *
В столовой санатория, когда они остались одни за столом после обеда, Станислав сказал своему соседу по палате:
— Костя, ты сегодня погуляй вечером, после девятнадцати, пока я тебя позову.
— Ну, вот тебе, а я сегодня хочу почитать в постели.
— Ты что, не понимаешь? У меня сегодня будет гостья.

* * *
За несколько минут до условленного времени Людмила направилась к палате Станислава. Приблизившись, она увидела, что он ходит перед дверью своей палаты в ожидании её. Он пригласил её. В комнате был скромно, но со вкусом накрыт стол. На одной большой тарелке были аккуратно уложены тонко нарезанные колбаса и сыр, а на второй красовался салат из огурцов и помидоров. На одном блюдце лежали посыпанные сахаром дольки лимона, на втором горкой высился неочищенный жареный арахис, а на третьем едва помещалось несколько тонких ломтиков черного хлеба и долек батона. Рядом с такой простой, но привлекательно выглядевшей закуской стояла бутылка пятизвёздочного армянского коньяка «Арарат» и бутылка белого портвейна «Таврида». Вплотную к портвейну была положена открытая коробка конфет «Белочка с орехом». На столе были также две красивые стограммовые стопки и несколько бумажных салфеток.
Станислав предложил Людмиле сесть за стол, не отрывая от неё такого внимательного взгляда, на который способен только страстно влюбленный мужчина.
— А где же Константин и Валентина? — спросила она, присев на один из стульев.
— Они оказались приглашенными к его знакомым в Алуште, и, к сожалению, вернутся поздно.
— Ну, без них как-то неудобно.
— Но не пропадать же такому добру! — сказал Станислав, садясь напротив Людмилы и решительно откупоривая бутылку коньяка.
Людмила хотела ещё возражать, но было поздно: он уже наливал коньяк в одну из стопок.
— Нет-нет, мне вина, — успела всё-таки, хоть и слабо, возразить она.
Он так же оперативно откупорил бутылку с вином и, наполнив вторую стопку, поставил её у правой руки Людмилы.
— Ну вот, обмоем наше знакомство?! — сказал он, подняв стопку с коньяком и направив её к Людмиле.
Хотя она внутренне всё еще продолжала колебаться, но теперь ей ничего не оставалось делать, как поднять стопку. Они чокнулись стопками и начали пить, а он всё тем же неотрывным взглядом проследил, чтобы она выпила до дна.
— Каким счастьем для меня было встретить вас, Люда, — сказал он, — поверьте, я говорю правду, хоть я и выпил крепкого коньяка, но он ещё не подействовал, а только придал мне смелости говорить прямо то, о чём я думаю. … Вы — такая красивая и обаятельная женщина. Ваш муж — просто слепой человек. Давайте выпьем за вас!
Он попытался снова налить в её стопку коньяка, но она прикрыла её ладонью. Тогда он налил ей вина, а себе — опять коньяка. Он выпил залпом, а она только пригубила стопку, но он переставил свой стул поближе к ней и стал уговаривать её выпить за себя.
— Вы видели, как я выпил за вас, за эти чёрные, с ума сводяшие глаза, за эти руки, — он взял её свободную левую руку за кисть и поцеловал её пальцы, — выпейте за себя сполна, чтобы вам всегда везло.
Людмила уже долго не слышала такого потока славословий в свой адрес и, растерявшись на какое-то время, выпила свою стопку до дна. А Станислав похвалил её, предложил ей закусить, как он выразился, чем Бог передал к этому столу, и сам принялся закусывать колбасой и салатом с черным хлебом.
Однако ей не хотелось есть. Она съела конфету и несколько плодов арахиса.
— Что же вы, Людочка, не закусываете? — спросил он.
— Не хочется, а в голове уже шумит.
— А вы знаете, клин всегда вышибается только клином: вот выпьем еще, и перестанет шуметь, — и он снова наполнил стопки.
Она стала отказываться пить, но он придвинулся к ней совсем близко и сказал, что сейчас предложит такой тост, за который нельзя не выпить до дна. Она внимательно посмотрела на него, а он поднял свою стопку с коньяком и сказал:
— Выпьем за то, чтобы наши дети всегда оставались самостоятельными и любили нас!
Он угадал. Дети не баловали вниманием Людмилу. Может быть, потому, что были слишком самостоятельными и очень занятыми. И для неё стало главным в жизни, чтобы они ее любили. Она покорно подняла свою стопку, а он мягко ударил в неё своей, выпил опять залпом и продолжил аппетитно закусывать. Она молча выпила свою стопку и взяла конфету.
Он перестал закусывать, тщательно вытер салфеткой губы и пальцы, не сводя с Людмилы горячего взгляда. Затем он дождался, пока она съела конфету, внезапно, но так крепко, чтобы она не вырвалась, обнял её и поцеловал в её алые губы. Она опешила в первый момент, а он, не выпуская её из своих неразъёмных объятий, стал осыпать поцелуями ее смуглое лицо, белую шею и розовую приоткрытую часть груди. Наконец, она пришла в себя и стала изо всех сил вырываться.
— Перестаньте, я не ожидала от вас, — почти крикнула она, когда ей удалось вырваться, — я немедленно ухожу!
Она встала решительно и изо всех сил отодвинула свой стул так, что фактически забарикадировала Станислава за его стулом, и он не смог быстро отреагировать на её резкие движения. Он и рта не успел открыть, как она уже вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь.

* * *
Через час Станислав подошел к палате Людмилы и постучал в дверь. Дверь открыла Галина. Он попросил её позвать Людмилу. Людмила вышла в коридор и закрыла за собой дверь.
— Вы меня наказали, — сказал он, — со мной никогда такого не было. Но вы должны мне пятьдесят гривен. Я ведь потратился на коньяк, вино, колбасу, конфеты и другое. Вы пригласили меня сопровождать вас к телефону-автомату, и я подумал, что я … понравился вам. … Не смотрите так на меня. … Если вы не вернёте мне деньги, я ославлю вас.
Людмила почувствовала себя так, как будто её внезапно окатили помоями. Она не могла поверить тому, что это говорил человек, поведение которого казалось ей таким уравновешенным и стабильным. Ей даже показалось, что это просто видение. … Показалось так, как в наше время вся наша действительность иногда кажется нам видением. Стоит только на мгновение закрыть глаза, как это видение исчезнет. Она так и сделала. Но Станислав продолжал стоять рядом, выжидательно глядя на нее.
— Хорошо, я сейчас, — сказала она, зашла в свою палату и закрыла за собой дверь.
— Что с тобой, Люда, на тебе нет лица? — спросила ее Галина.
— Ты знаешь, этот тип требует, чтобы я вернула ему все деньги, которые он потратил якобы из-за меня.
— Да ты что?
— Его сосед со своей знакомой не явились, и мы были вдвоем. Он сам выпил весь коньяк, съел всю колбасу и весь сыр. А я выпила полбутылки вина и съела три конфетки. Он стал приставать, и я ушла. А теперь он требует от меня пятьдесят гривен.
— Ничего ему не давай, козлу. Боже, какой позорник! Что наше время сделало с мужчинами? … У меня когда-то были друзья — моряки. Да, в конечном итоге они тоже были донжуанами. В каждом мужчине сидит донжуан. Очевидно, в этом проявляется какое-то свойство природы. Но какие они при этом были джентльмены. Вот тебе — Гегелево единство и борьба противоположностей. Неужели теперь этот закон перестал действовать, и у этого донжуана нашего несчастного времени не осталось ни капли джентльменства?
— Нет, я сделаю иначе, — сказала Людмила, — и ты будешь свидетельницей, Галя. Она подошла к двери, широко открыла её и подчеркнуто громко сказала:
— Заходите, Станислав!
— Да нет, я не хочу вас стеснять.
— Заходите и послушайте, что я вам скажу.
Он зашел.
— Вот, при свидетелях, — сказала она, указывая на Галину убедительным жестом, — заявляю, что у меня с вами ничего не было и быть не могло. Я выпила полбутылки вина и съела три конфеты. Считаю, что всё это стоит меньше десяти гривен, но я даю вам десять. А теперь — вон отсюда!
— Станислав взял десятку, направился к двери и нарочито громко сказал, выходя в коридор:
— Теперь ты больше не будешь ходить по палатам!
— Крикни ему вдогонку: скотина! — подсказывала Галина.
— Нет, я не буду опускаться до его уровня.
Она закрыла дверь и ничком упала на свою кровать. Неудержимые рыдания сотрясали её красивое тело …

Согласно «Положению о конкурсе» — о себе:
Вадим Васильев — гражданин Украины, c 2002 г. живу постоянно в Мюнхене, всю жизнь горжусь русской и украинской (а теперь и немецкой) литературами, к которым приобщён с детства, стараюсь быть добросовестным читателем и писателем, адрес почты: vadvasya@rambler.ru, адрес страницы: http://litkonkurs.ru/index.php?dr=17&luid=8872.