Поперхнувшись апперитивом, клоун галантно откашлялся и прочистил правое ухо. «Не желаете ли десерт», — услужливо вставил официант. Клоун не пожелал и растворился в предверии твоего появления, превратившись в ушную раковину.
Ты взял раковину и приложил к уху в поисках детства. Раковина отрыгнула никелированный клаксон ролс-ройса, на котором ты и укатил, поскрипывая новой оливковой кожей, натянутой поверх прошлогоднего выражения лица.
Я медленно расплатилась, заглотив горку сантимов и официанта, который не умел дать сдачи.
Прожилки мостовой заполнились грязными потоками вчерашнего раздражения. Погрузив в масляную лужу носок лакированного туфля, я поняла, что нефть упала в цене и скоро ты вернешься с протянутым ртом и грязными карманами, полными круглых игольных ушек. Сейчас я предпочла бы многочлен, но так было не всегда.
Прильнув к линялым изгибам моста, я стала беднее на восемь сантимов и одного официанта. Мимо проехал клоун, пригласив меня на десерт. Я предпочла десерт.
Протискиваясь в щели фиктивных улиц, я наткнулась на памятник нашего прошлого. Твое лицо загадили голуби, с моего скульптор соскоблил выражение.
На мусорном баке висела табличка «Сумма не меняет слагаемых».
Зайдя в прохожее кафе, я обнаружила там безухого клоуна, который играл с тобой в шашки. Общественная мораль не позволяла тебе выйти в дамки, и ты безнадежно проигрывал. Я села за столик напротив и заказала десерт. Официант принес заказ в ушной раковине, левой. Раковина успокаивающе притворилась морем и разлилась на терракотовый шарф окружающего безумия.
