Глава 1. Превратности судьбы.

Егор курил, лежа на стареньком диване, сбрасывая пепел на пол, и рассуждал о том, как не справедлива жизнь. В свои двадцать семь лет, он был холост и своенравен, никого не допуская в свой мир. Имея потенциальные миллионы и безграничные возможности, он предпочел никчемную жизнь в крохотной квартирке маленького провинциального города, которая случайно досталась ему по наследству от далеких родственников. В которой, он собственно и находился в состоянии полной растерянности и поиске дальнейшего смысла жизни. Это была обычная двухкомнатная «Хрущева», с маленькой кухней и совмещенным туалетом. Деревянные полы скрипели так, что нельзя было сделать и шагу, без музыкального сопровождения. Охали и стонали старые деревянные двери, хрипели ржавые краны на кухне и в ванной, — музыка древности и запущения жила в этих стенах. С момента въезда в квартиру Егор так и не прибрался, бесконечно прикидывая, что и в каком положении должно стоять. Мебель кочевала из одного угла в другой, никак не находя постоянного пристанища. Маленькие темные, с низкими потолками, комнаты не давали развернуться богатой фантазии владельца квартиры, и он предпочел оставить все как есть, пока не подвернется подходящее решение.
Всюду были разбросаны вещи, какие-то старые тряпки оставшиеся от далеких родственников и холсты, Егор занимался живописью, для этого занятия как нельзя лучше подходила кухня. Она оказалась самой светлой и чистой Маленькая, но необычайно уютная – она сразу приглянулась ему. С круглым столом и тяжелыми портьерами, спускавшимися до самого пола. Он искусственно управлял освещением, то раздвигая, то вновь закрывая занавеси, когда это требовали обстоятельства. Егор, не долго думая, составил туда все свои творения, и остался доволен.
Продолжая лежать на диване, он вслух ругал себя. И как ни странно это доставляло ему удовольствие.
-И какой я все-таки был дурак, надо было учиться на юриста или экономиста. Сидел бы сейчас в офисе, и пинал бы воздух. Эта мысль была лишь минутным наваждением, как только Егор вспомнил о бесконечных отцовских банковских счетах, он отмахнул ее, как черную тучу, недовольно покривившись.
Егор никогда не разделял взглядов своих родителей, они занимались бизнесом, если точнее сказать его родители, и братья были финансистами. Ремесло передавалось с годами от поколения к поколению. И теперь достигнув совершенства в области валютных сделок, Его отец зарабатывал миллионы, не выходя за пределы персонального компьютера. В начале девяностых валютный биржевой рынок только начал развиваться, и смельчаков желающих рисковать было не так уж много.
Егор видел довольные лица отца и братьев, после совершения очередной сделки, и ему становилось противно. Отец готовил его к большой карьере, и как старшего сына, посвятил во все тонкости спекулятивных операций с валютой, что не вызвало у него никаких эмоций. Он уныло смотрел на котировки валют, уже давно заранее для себя определив, что это не стоит его внимания. По его приблизительным подсчетам, накопленных отцом средств хватило бы как минимум трем поколениям. И зачем напрягать себя, зачем тратить впустую энергию, которая ему пригодится для более важных дел. С рождения, живя в роскоши, у него не было того рвения, азарта, которое бывает, когда человек стремится заработать. Неохотно перебирая документы, доверенные отцом, он с тоской думал о море, яхте, которую пообещал подарить отец, и многом другом, но не о работе. Окажись он в другой ситуации, столкнувшись лицом к лицу с бедностью, он возможно бы достиг в жизни многого. В результате долгих мучений, он бросил документы на стол, заявив отцу, что никогда не променяет свою свободу на конторскую пыль. Два младших брата, только этого и ждали.
После, получения письма от далеких родственников, Егор с радостью собрал вещи и отправился восвояси, в новую квартиру подальше от всех. Год он жил безбедно, не работая и не отказывая себе ни в чем на те деньги, которые мать потихонечку положила ему в дорожную сумку. Теперь, когда они кончались, и надо было за все платить, нужно было что-то предпринимать. Егор со дня на день откладывал мучительный житейский вопрос, надеясь, что все еще образуется и ему не придется работать.
После долгих размышлений Егор пришел к выводу, что он безнадежен. Безнадежен настолько, что не умеет ничего, кроме как рисовать.
– Конечно, можно пойти учится, но на это уйдет, по меньшей мере, лет пять, и денег у меня нет. Этот вариант появился первым и зразу же был отодвинут на задний план. Учеба никогда не привлекала его, на уроках алгебры или химии, последняя ему особенно не нравилась, Егор мог часами глядеть в окно, разглядывая мимо пролетающие облака, либо в самом прямом смысле считать ворон. Единственный предмет, который привлекал его воображение, была история, здесь он мог расслабиться и представить себе все то о чем рассказывал учитель.
— Конечно, можно жениться!?
Этот вариант вообще не имел под собой никакой почвы. Освободившись от родительского гнета, бросится под гнет жены, да пусть она будет трижды, четырежды богата, ни за что.
В душе протестант, Егор презирал правила. Он ненавидел слова надо, положено, правильно. Жизнь без правил устраивала его куда больше, чем законопослушное существование. Ради собственной свободы он готов был на все, зачем ему богатства, когда у него есть он. И только он, сам вправе решать, как ему жить. Егор, не унывая, продолжал прорабатывать то не многое, что у него осталось.
-Конечно, можно……………..гениальная мысль была прервана звонком в дверь, если сказать точнее стуком, звонок не работал. Егор нехотя встал с дивана и поплелся к двери, шаркая старыми тапочками по полу. Взлохмаченные, от усердного раздумья, волосы потрепанная одежда, и вообще полное отсутствие внешнего вида предстало перед гостем.
На пороге стояла молоденькая девушка с кипой газет и писем в руках. При виде Егора девушка- почтальон смутилась и очень долго не могла найти, то, что предназначалось ему. Минуту назад она держала его письмо в руке, как оно вдруг таинственным образом исчезло, заставляя ее краснеть от испытывающего взгляда незнакомого мужчины.
Несмотря на неряшливость, он обладал необыкновенной красотой, не свойственной мужчине. Брак русской женщины с татарином, наилучшим образом отразились на внешности их ребенка. Смуглая кожа, доставшаяся от отца и голубые материны глаза, в окаемке густых черных ресниц, как нельзя лучше гармонировали между собой. Маленький широковатый носик, по-детски, был вздернут, приподнимая при этом верхнюю губу, так что она складывалась бантиком.
Егор, почесывая затылок карандашом, который случайно оказался у него в руке, опершись на дверной косяк, терпеливо ждал.
Он с нескрываемым любопытством рассматривал девушку, бессознательно подмечая недостатки и прелести визитерши.
-Да! ведать ей тоже несладко живется в этом маленьком, далеком от цивилизации городе, — подумал Егор
На его лице эта мысль отразилась моментально, и девушка смутилась еще сильнее. Егор был так влюбчив, что каждое новое увлечение казалось ему серьезным. В его глазах загорался дьявольский огонек, в его мозгу происходило что-то вроде ядерного взрыва, и он уже, не отвечал за себя до тех пор, пока чувство новизны не переставало будоражить его воображение. А затем, его активные действия сменялись на прямо противоположные. Он становился не внимательным и рассеянным, пока в итоге снова не оставался один. И так бесконечно по кругу снова и снова возвращаясь к себе любимому.
И вот объект вожделения стоял перед ним такой невинный и соблазнительный, что у Егора пробежала по телу нервная дрожь. Он подумал о том, что как странно, что одетая женщина вызывает у него столько будоражащих эмоций. И решил действовать пока объект не дал задний ход.
-Прошло время романтиков настало время экстрим — подзадорил себя Егор, и ему захотелось сделать что-то необычное, впрочем, как и всегда.
-Может, зайдете — непринужденно кивнул Егор незнакомке, раз уж так вышло. Поищем вместе. В ожидании нового приключения его глаза засверкали саркастическим блеском.
Девушка к удивлению Егора согласилась. Она осторожно переступила порог, интуитивно чувствуя, что становится «на край пропасти» и стала раздеваться. Серенькое демисезонное пальто непонятной геометрической формы, скрывало тонкую фигурку и длинную светло-русую косу. Хотя девушка была одето небогато, одежда выглядела чисто и опрятно. Белый вязаный свитер ей очень шел, гармонично сочетаясь со светлыми брюками.
Егор сразу же представил ее в обтягивающих джинсах и открытой кофточке.
– Очень даже ничего, — подумал он и провел девушку на кухню, единственное и приличное место во всем доме. По ходу закрывая дверь в соседнюю комнату, скрывая следы своего убогого холостятского существования.
Они вместе сели на диван, за маленький круглый столик, над которым низко висел бархатистый бардовый абажур, разложили стопку писем и стали искать фамилию Салахутдинов.
-Как–то все нелепо, получается!- вдруг вырвалось у Егора.
-Вам не кажется? Он поставил на плиту чайник, распахнул портьеры и сел напротив, так чтобы она видела его. Закидывая ногу на ногу и принимая позу слушателя.
-Да, знаете со мной такое тоже в первый раз — она взглянула на него большими серыми глазами, пытаясь уловить ход его мыслей. Этот взгляд проникал в его душу, как будто читая его самые сокровенные мысли. Егора посетило чувство какого-то жуткого беспокойства.
Лучики осеннего солнца, пробиваясь сквозь пожелтевшую листву, заглядывали в окошко, играя в ее русых, немного вьющихся волосах, переливаясь мягким сиянием.
-Что происходит? Зачем она так смотрит на меня, или это мне только кажется. Они периодически встречались глазами, и когда это происходило, Егору казалось что он готов смотреть на нее бесконечно. Она не была похожа на других девушек, которых он встречал на отцовских приемах и светских вечеринках, этих раскрашенных и надушенных кукол, только и думающих о нарядах и украшениях: ни косметики, ни украшений, лишь маленькое серебряное колечко изящно огибало безымянный палец. Правильные черты лица, чрезвычайно добрые и грустные глаза, и чуть опущенные уголки губ придавали ей какую-то необычайную нежность.
Так же как свое он чувствовал и ее влечение к нему, только она была очень осторожна и наверное, напугана своими непонятными порывами. В ее глазах был: и страх, и вопрос, и непонимание того, что происходит. Егор понял, что если он сейчас не начнет действовать и не переедет к атаке то потеряет ее навсегда, и что самое ужасное, будет казнить себя еще очень долгое время.
Егор обладал очень неуравновешенным, переменчивым характером, свойственным творческим людям. Он мог быть очень мягким и любезным, мог быть дерзким и упрямым, что случалось чаще. Его поступки поражали окружающих своей помпезностью и совершенной непредсказуемостью. Если ему хотелось прогуляться, он мог встать ночью и уйти, никого не предупредив, мог уехать в другой город, улететь на другой конец света. Этого человека могли остановить только деньги, которых лишил его отец, устав от расточительности блудного сына.
Егор никогда не сомневался в правильности своих поступков. Вдохновение, наступившее на него правой ногой, вело его к благим делам. Если оно наступало левой, он дурачился и совершал глупости. Когда же оно прыгало на него обеими ногами, Егор впадал в депрессию, которую уже никто не мог остановить. Это было тело, лежавшее в своей комнате, накаченное русской водкой и безразличное ко всему. Человек, живший по зову сердца, слушал только его, и он несомненно добьется того чего желает.
Он встал со стула и сел рядом, ничуть не смущаясь того, что нарушает дозволенные границы.
-Да, ладно бог с ним с этим письмом,- давайте я вас лучше нарисую.
Девушка подняла глаза с удивлением, и отрицательно покачала головой. Ее взгляд почти сравнялся с его. Она смотрела ему прямо в глаза, думая тем временем, как же поступить. Отвести взгляд или стоять до «победного». Пауза несколько затянулась. Он был так близко, что она слышала, как судорожно колотится его сердце. От него пахло дорогими духами и еще чем-то приторно сладким. Чего ждала она от человека, стоящего так близко и совсем ей незнакомого.
Ей казалось, что он с каждой секундой становится все ближе и ближе, хотя Егор был недвижим, боясь сделать неосторожное движение. Он только чуть приклонил на бок голову, готовясь,
осторожно прикоснутся к ее губам, как неожиданно из-за уха выскочил карандаш, звучно брякнувшись на пол, напрочь разбивая иллюзию страсти
–У меня еще очень много работы,- девушка вскочила на ноги, окончательно обрывая таинственную нить, которая по непонятным ей причинам начала их связывать.
– Видимо я выронила ваше письмо где-то на лестнице- с этими словами она направилась к выходу. Оказавшись у самых дверей, она почувствовала, как руки странного незнакомца схватили ее и поволокли обратно. Егор старался, как можно аккуратней вернуть то, что уже считал своим. Ненавящевая боль сковывала ее тело, одновременно хотелось ускользнуть и растаять в этих оковах. Через минуту девушка, встревоженная и напуганная, сидела на спинке дивана, держа в руках кухонный нож, который успела схватить со стола.
-Вы что с ума сошли? Она прошептала совсем тихо, как будто боясь, что их услышат. От сопротивления ее волосы растрепались, на лице выступил чуть заметный румянец. Рука, в которой она держала нож, дрожала и при небольшом усилии, он выскользнул бы на пол. Но она так отчаянно направила острие ножа по направлению к себе, что Егору пришлось отступить.
Егор поднял руки в знак примирения, широко раскрывая ладони.
-Подожди, минуточку, — он осторожно приблизился, протягивая правую руку, а левую оставляя все в таком же положении.
-Дай мне эту игрушку.
Но девушка еще крепче сжала рукоятку ножа, не желая с ним расставаться. Егор подошел совсем близко, так что острие ножа почти касалось его лба. Он резко схватил ее за руку, теперь уже не сомневаясь в том, что она побоится даже царапнуть его.
-Отпустите меня, что вы делаете? Ее запястье оказалось крепко зажато в его ладони, для этого не понадобилось даже второй руки. Второй рукой он вырвал нож, предусмотрительно закинув его наверх посудного шкафа. Обезоружив противника, он подхватил ее на руки и посадил на широкий подоконник. Так чтобы она уже никуда не смогла отодвинуться или убежать. Сел на край стола напротив подоконника, чтобы видеть ее глаза, упираясь ногами в него. Искусственно образовывая угол для своей пленницы.
Вынул из кармана брюк и швырнул в мусорное ведро свое письмо, которое давно отыскал, но не хотел показывать, чтобы не упустить пришедшее в гости вдохновение.
-Послушай, ты должна меня выслушать. Егор тяжело дышал от продолжительной борьбы. На его лице образовалось несколько приличных царапин, но, не замечая этого, он продолжал держать ее за руки. Она уже перестала сопротивляться и только безмолвно плакала. Я знаю, что тебе сейчас очень трудно понять меня. Но, пожалуйста!!!
Он как–то неожиданно для себя перешел на «ты
-Если ты сейчас уйдешь, ты убьешь меня. Ты понимаешь это или нет? Последние слова он почти выкрикнул ей в лицо, раздражаясь от собственного бессилия. Понимая, что криком он ничего не добьется, Егор решил надавить на жалость.
-Тебе видать тоже туго? я прав?
Егор закончил свои боевые действия тонким психологическим трюком «Надави на слабое место»
Закон незамедлительно начал действовать, и большие серые глаза незнакомки вдруг сделались еще грустнее, чем прежде. Егору немного стало жалко бедную девушку, но лишь сотую часть. Его скорее волновал результат, чем, то, каким способом он будет получен.
Что-то было необычное в этом печальном взгляде. Желания рисовать у Егора больше не было, появилось нечто другое. Егор почувствовал, что игра, затеянная им с первой секунды их встречи, стремительно перерастает в непонятное ему самому чувство. Пока он не разберется в своих чувствах он будет наслаждаться победным трофеем, а потом…… А что будет потом, его вообще не волновало.
-Как тебя зовут?- спросил он, после долгой паузы,(все время которой она была недвижима и совсем ,казалось, уснула, а он терпеливо ждал хоть какой-нибудь реакции на его нахальные действия)- она тихо ответила Лена, а он и не сомневался, как еще могут звать эту таинственную, теперь уже знакомку.
— А я Егор, и не надо называть мены на ВЫ, договорились. Он снова накрыл ее руку своей длинной, (совсем не похожей на мужскую), ладонью, почувствовав как та уже пытается освободится. С ее стороны это был лишь инстинктивный жест самозащиты. На самом деле она хотела остаться. И это желание странное и также непонятное ей, а может и понятное, но об этом я упомяну позже, не минуло сбыться.
Так к Егору Салахутдинову пришла странная любовь, а удача лежала в мусорном ведре вместе с заказным письмом, которое утром вынесли на помойку.

Глава 2. Миллион терзаний.

Как сладко просыпаться утром. В душе победителя расцветает весна, даже если за окном глубокая осень. Егор был счастлив, он впервые так быстро добился того, чего хотел. Ей едва исполнилось семнадцать, а ему было уже двадцать семь, идеальная пара, ничего не скажешь. Все прошло как во сне, ни бурных романов, ни долгих ухаживаний. Все просто — он и она. Ободранные стены, окна без штор, тусклый свет и два чойса1 в холодильнике – экстрим2 нашего времени.
Лена проснулась позже Егора, открыла глаза и поняла, как на нее с огромным весом села тонна будущих неприятностей. Она попыталась сесть, но ее тело сковала физическая боль, сочетаясь с душевной. Темные тучи сурово глядели в пустое окно, ни лучика света. Лена, оглядев комнату, только теперь заметила, что она тоже была пуста. Старый с выпирающими пружинами диван, на котором она так безрассудно оказалась, в разобранном виде занимал почти все пространство, оставляя у стен узкие проходы. Желто-мрачные обои, кое-где местами отставшие от стен, напоминали вертеп. Совсем не так, она представляла свою первую ночь с мужчиной. Егор лежал рядом, на спине, широко раскинув руки, но находился, видимо очень далеко. Он так погрузился в свои мечты, что не замечал ничего вокруг. Услышав стон, он опомнился и удивленно посмотрел на Лену. Еще вчера она сидела рядом с ним, такая загадочная и недоступная, уже сегодня она в его постели. Егор провел рукой по ее льняным волосам и засмеялся. Его смех гулом разнесся по пустой комнате. Он был доволен собой, и казалось, ничто уже не сможет омрачить ему это утро.
-Вставай мы устроим пир, а потом займемся чем небудь поинтересней. Он потянул ее за руку, стараясь ближе подвинуть к себе.
Боль сковывала ее тело, напоминая о минувшей ночи. Она приподнялась на локтях, оттолкнула Егора от себя, с трудом села. Ее лицо было убийственно печальным, глаза мокры от слез. В какой-то момент Егору даже показалось, что он совершил нечто ужасное. Что такого он сделал, чем заслужил такое обращение. У него был некоторый опыт в подобном деле, но впервые он столкнулся с такой реакцией. Все его бывшие девушки были только рады подобному освобождению, но она………..
— Мне нужно домой,- с этими словами ее лицо приняло еще более печальный образ.
Она представила недоумевающие полные укора, лица родителей, как они будут смотреть на нее, что подумают. Наверное, ее искали на работе, и в институте она должна быть сегодня утром. Ей с таким трудом досталось бюджетное место в государственном университете, на филологическом факультете, что врятли это могло сравниться с обстановкой, которая предстала перед ее глазами. Утро расставило все по своим местам, но коварный вечер с темными сумерками уже сделал свое дело. И нашим героям осталось лишь пожинать плоды своего творчества, и позже они поймут, что это были только зачатки того, что они посеяли.
В углу валялась сумка с письмами и журналами, не донесенная до адресатов.
-О, боже мой!- она закрыла лицо руками и заплакала. Теперь все выглядело совсем иначе. Лена и не думала, что вчерашнее желание остаться с этим человеком, так быстро развеется. Она не была избалованной девчонкой, но все же привыкла к чистоте и порядку.
Ей ужасно хотелось оказаться дома, в горячей ванне. Усесться на уютный диванчик на кухне, с чашечкой горячего кофе и «окунуть голову» в гигантский сканворд. Ее посетил страх, что она совсем не знает этого человека, и если он живет в такой квартире, то он мог оказаться кем угодно. Хотя кухня, где завязался их странный роман, в отличие от комнат выглядела вполне прилично, а дальше она просто не предпочитала открывать глаза, за что и поплатилась. Сейчас она даже не допускала мысли, что он просто ленив и безразличен к окружающей обстановке, а думала самое плохое, продолжая закрывать лицо ладонями, что бы только опять не увидеть ужасной картины желтых стен.
Егор немного растерялся, ему еще никогда не приходилось утешать так горько плачущую девушку.
-Послушай, — он слегка обнял ее, стараясь быть как можно мягче, гладя по растрепанным волосам, как маленького ребенка. Ему и в голову не пришло, что было причиной ее безутешного горя.
-Ну что ты, что ты, все не так плохо. — Ведь никто же не умер. -Мы все уладим.
-Все образуется, вот увидишь.
Егор очень старался, он боялся потерять то, что имел. Он почувствовал будоражащее чувство ревности, которое ранее почти никогда не испытывал. Мысль о том, что девушка, принадлежащая ему, встанет и исчезнет навсегда, не укладывалась у него в голове. Ведь никто еще на свете не был ей так близок, как он. И он не позволит никому даже смотреть на нее, будь он не Егор Салахутдинов.
-Давай вытрем глазки, — он заботливо растер слезы по щекам, отчего они сделались пунцовыми.
В ее глазах было отчаянье и вопрос «Что делать». Мысли текли как-то беспорядочно. То в одну сторону, то в другую. Сначала Лена приняла решение, что лучше будет вернуться домой, придумать какую-нибудь небылицу, но все как-то не складывалось. Она могла обмануть кого угодно, но только не родителей. Отец был отличным психологом по призванию и очень увлекался данной наукой, да и мать работала в школе, так что шансы, что они поверят ей, равнялись нулю. Других версий у нее не было. Потом ей сделалось совсем не по себе, и она приняла решение, что ни за что теперь не вернется домой. Егор с радостью ей в этом помог, заявив, что у него есть блестящая идея. Как будто и ждал того момента, когда она обратится к нему за помощью.
Он вскочил на ноги, и нервно заходил по комнате. Как будто собирался сделать какое- то важное открытие. Практически обнаженный, он был похож на Титана, После нескольких рейдов по комнате Егор стянул ее с кровати и поставил перед собой.
-Малыш! я знаю, что нужно сделать,- он внушительно посмотрел ей в глаза. — Ты напишешь письмо своим родителям, и все объяснишь. -Они не рассердятся, вот увидишь, с кем не бывает. -А потом мы как-нибудь заберем твой паспорт, и уедем.
Все эти перспективы были такими далекими и туманными, что Егор и сам не верил, в то, что говорил.
–Ты остаешься у меня и точка! – с этими словами он накинул на нее свой старый домашний халат, от которого пахло табаком, и отправился на кухню.
Итак, юной фее ничего не оставалось, как сесть за стол и начать писать долгое и мучительное для нее письмо. Она не знала, как начать, много раз зачеркивала и начинала сначала. Шедевр был закончен, поставлена жирная точка, осталось дело за конвертом. Письмо получилось достаточно кратким, так хотела Лена, чтобы не слишком ранить своих родителей. Она намеренно приукрасила некоторые детали, пытаясь убедить родителей, что все хорошо и им не из-за чего переживать.

Чойс — китайская лапша быстрого приготовления, очень дешевая.

*****
Дорогие мама и папа. Я пишу вам это письмо, потому что не смею теперь показаться вам на глаза. Я встретила хорошего человека, (думаю что хорошего), и осталась с ним. Потому что так сложились обстоятельства, о которых я не буду писать, думаю, вы все поймете сами. Я знаю, вы подумаете, что я ошиблась, да я и сама так думаю, но только когда остаюсь одна. Когда вижу его, все проходит. Пока мне не исполнится восемнадцать, я не буду писать и звонить. Так как боюсь за того, кого полюбила, пусть это даже покажется вам нелепым. Я надеюсь, что он хороший человек и не бросит меня в трудную минуту.
Могу утешить лишь тем, что в данный момент я очень несчастна, и только потому, что не смогу больше видеть вас, заботится о вас. Дорогие мои, любимые, прошу вас солгать всем, что я внезапно уехала и не искать меня (об этом прошу особенно). Я сама во всем виновата.
Простите за все!
Лена

Если бы каждый молодой человек или девушка могли, открыто высказать свои мысли и современные взгляды на жизнь, не боясь, быть осмеянными и униженными собственными родителями, то поверьте, Лена бы ни за что ни осталась у Егора. Она бы и думать не стала о нем. Пусть это покажется кому-то смешным и абсурдным, но она невольно стала жертвой собственных родителей, которые искренне желали ей добра. Когда родители пытаются оградить своих детей от жизни, они сами толкают их в пропасть.
О семье Лены можно сказать только одно – таких семей тысячи. Каждый родитель пытается дать ребенку именно то, что не получил сам. Только все это делают с разной степенью относительности.
Незадолго до встречи с Егором Лена не раз задавалась вопросом, а что там за стенами ее семьи, что там за пределами книг и занятий в институте. Она не раз слышала рассказы подруг о дискотеках, вечеринках, но все это казалось ей таким далеким и туманным и в то же время сказочным и нереальным. В душе уже кипела буря, но она не смела, возразить, не смела, перечить родителям.
У них не было родственников, они не принимали гостей. Их дом был их крепостью. Они рано вставали и рано ложились.
Отец Лены Физик по профессии — всегда подтянутый, чисто одетый, он был образцом совершенства. Никогда не распускался и не позволял своей семье выглядеть непристойно. Его библиотека, занимала целую стену в маленькой квартире. Не смотря на явный недостаток средств, он периодически пополнял свою коллекцию книг, заказывая редкие издания по почте. Книга в доме являлась Светой вещью. Он более тридцати лет работал над разработкой какого-то вещества, заменяющего топливо, экологически чистого и дешевого. Опыты все время приостанавливали, финансирование с каждым годом становилось все меньше и меньше. Институт, находящийся на грани закрытия кое-как сводил концы с концами. У него почти получилось, но не хватало какой-то частицы, как и тридцать лет назад он не был уверен какой именно. Не подумайте, что это были честолюбивые планы заработать на сенсации. Он твердо был уверен, что если ему удастся добыть чудо-топливо, он с радостью отдаст ее в руки государству в вечное пользование. Семья скептически относилась к такой бескорыстной идее, но ничего не могла поделать, автор волен делать со своим творением все что захочет.
Его жена,- мать Елены, тоже была из интеллигентной семьи, правда врачей, хотя сама пошла по другим стопам и стала педагогом, преподавая русский язык и литературу в школе. Она отличалась очень спокойным и уравновешенным характером, если муж мог позволить себе вспылить, то она никогда. И строгая и добрая она умела найти подход к своим детям, не повышая при этом голоса, не раздражая ни мужа не себя.
Жили небогато, но зато честно. И дочерей своих воспитывали также. Говорить о деньгах было неприлично, говорили больше о работе, о достижениях своих и чужих. Лена жила этой жизнью и не знала другой. Работала и училась, помогала отцу с матерью. Все как у всех. Маленькая кухня, две комнаты, одну из которых Лена делила с сестрой. Запах сплоченной семьи, уважение к старшим, и никаких шагов в сторону. Она никогда не курила, не пила, и не была с мужчиной, посвящая, себя школе, потом семье. Сколько раз она читала в книгах, о высоких чувствах, большой и чистой любви. Как хотелось ей поскорей встретить того единственного и неповторимого. Хотелось белое платье, свой дом и детей. Не было места, развратным желаниям. Воспитанная на романах Драйзера и умиленная Шекспиром, жила в мире грез, ожидая принца на белом коне.
Теперь, когда принц на черном коне, не побоюсь этого слова, имел неосторожность возникнуть на ее жизненном пути, он стал ей противен. Еще хуже было осознавать, что родители были отчасти правы. И ей только оставалось представлять их лица, в тот момент, когда перед ними откроется правда.
И вот, убитые горем мать и отец, не спавшие всю ночь, ни как не могли понять, что же случилось. Как так могло произойти, что их девочка пропала. Обзвонили всех друзей и знакомых, очень аккуратно спрашивали, не заходила ли к ним Лена. На работе деликатно объяснили, что Лена, возможно, скоро появится и сама все объяснит.
Воспользовавшись старыми связями, подали заявление в милицию. И даже не сомневались, что девочку обязательно найдут, и она вернется домой живая.
В семье всем строго настрого запрещено было обсуждать, подробности исчезновения Лены, особенно младшей сестре Люде, которая была на десять лет младше и еще не совсем понимала, всю пикантность ситуации. Семья перешла на особое сторожевое положение. Почти не разговаривали, прислушивались к шагам, а телефон и скрипы у двери стали объектами всеобщего внимания.
Звонок в дверь не заставил себя долго ждать. На пороге стоял долговязый подросток с конвертом в руке. Протягивая из коридорной темноты письмо, быстро протараторил.
-Здрасте, это Вам!
Перед мальчиком стояли мужчина и женщина, на лице их было начертано горе. Они переглядывались, как будто не могли решить, кто из них первым возьмет конверт. Дальше ждать не было смысла, мальчик бросил конверт на пол и бросился бежать, сделав все, так, как велел ему Егор.
Мать опустилась на стул и заплакала, моля пощады у белой бумаги, чтобы та не несла дурных новостей. А отец тем временем набирал номер милиции, чтобы сообщить приметы мальчика.
-Высокий, очень высокий,- говорил он кому-то на том конце провода.

Когда все успокоилось отец поднял с пола конверт, распечатал его, и долго стоял на месте, вглядываясь в написанное. Его руки дрожали, отчего бумага ходила ходуном. С каждым прочитанным словом его лицо вытягивалось и краснело. Прочитав, он сунул письмо в задний карман брюк, помог встать жене, она все еще сидела на стуле, опустив голову, глядя в одну точку, и они вместе проследовали на кухню, закрыв за собой дверь. Он посадил жену за стол, положил перед ней письмо и отправился за стаканом воды, на всякий случай, достав из шкафчика сердечные капли. Анна Степановна прочитала письмо и отложила его в сторонку. Долго смотрела в окно, как будто пытаясь найти там ответы на все свои вопросы, а потом обратилась к мужу. Это была разумная женщина со спокойным взглядом и размеренной речью.
-Андрей, давай оставим все как есть, все равно уже ничего не изменишь.
Ей очень сложно в данный момент было выбрать правильное решение, и она решила пойти на встречу дочери, так как понимала что ей, наверное, будет очень тяжело.
Андрей Иванович немного опешил, но не стал укорять жену за бездушие, списывая легкомысленное отношение, на пережитый шок. Он попытался лишь тактично объяснить, что такое бездействие может привести к трагедии. Присев перед женой на колени, он взял ее за руки, как будто хотел вложить в ее ладони, то, что намеревался сказать.
-Мы не знаем с кем она, мы не знаем где она,- говорил вполголоса глава семейства.
-И ты хочешь оставить все как есть. Ты должна понять, что хороший человек не тронет вот так, сразу девушку, причем несовершеннолетнюю. Я не поверю, что она сама пошла на это, слышишь, не поверю!!!
— Мы не так воспитывали своих дочерей.
Андрей Иванович поднялся с колен, так звали отца, достал с кухонной полки пачку сигарет и закурил. Он был некурящий, но позволял себе эту слабость всякий раз, когда нервничал.
Выпуская клубы дыма, он прищуривал глаза и старался не думать о том, что еще может произойти, с его бедной девочкой. И это теперь, когда он на грани открытия, теперь, когда им начнет интересоваться вся страна, а может и много стран. Как сумеет он скрыть поступок своей дочери от дотошных журналистов. Случись это месяцем раньше, он, возможно смог подождать с опытами, но теперь когда весь институт находился в тревожном ожидании, он просто не мог, не имел право заставлять людей ждать.
-Ее заставили, заставили, твердил он без конца и края, доставая все новые и новые сигары.

Глава 3. Напрасные надежды.

Дни тянулись долго и беспросветно. Сначала Лена наводила порядок в квартире, и это немного скрашивало ее существование. Не так просто навести порядок в квартире холостяка. Все старое тряпье было вынесено на помойку, полы тщательно вымыты, снята с окон вековая паутина. В шкафу Лена нашла старые шторы, после тщательной стирки они приобрели вполне приличный вид. Необычно бордового цвета, они оказались, кстати к старой полированной мебели, приводя комнату, которая служила залом, в гармоничный вид. Больше всего времени у Лены ушло на борьбу с тараканами, это была настоящая война. Как только не воевала с ними бедная девушка, они не хотели уходить, уже давно прочно заняв эту территорию.
Теперь, каждая вещь прочно заняла свое место. Тарелки поселились на кухне, вещи в шкафу, картины были развешаны по комнатам, закрывая собой дыры на обоях. Егор ни как не мог привыкнуть к порядку и упорно продолжал искать нужную вещь по всей квартире. Он ужасно злился, что на кухне больше не находил своей бритвы, а в зале под рукой больше не было газет, которые он любил читать на досуге. И еще много мелочей, к которым он так привык и не замечал, вдруг изменили место и уклад своего существования. Оказывается не так просто жить с женщиной даже, которую, ты очень любишь, насчет последнего, он не задумывался. Егору пришлось смириться со многими вещами, пришлось уступать и быть заботливым и внимательным. Одной из свойств его характера, было замыкаться и уходить в себя. Он неделями мог лежать на диване, только потому, что ему нужно было побыть одному и подумать. Быть заботливым и внимательным в такой ситуации он просто не мог. Выходя из депрессии, он долго извинялся, клялся, что этого больше не повторится, но, увы, это повторялось снова, и снова. Лена привыкла, со временем выплыли и другие недостатки, которые проявляются в процессе совместного проживания под одной крышей. Она как могла старалась, не замечать их, но они были очевидными, а иногда просто шокировали. Егор не был подарком судьбы, для Лены он был наказанием.
Когда убогая берлога, стараниями девушки, превратилась, в то, что можно назвать домом, время как будто остановилось. То небольшое количество книг, оставшееся от прежних хозяев, она давно прочитала. Темный чулан, располагавшийся в конце длинного коридора, стал целым открытием. Чего она там только не нашла: и старые женские платья, которые послужили ей одеждой, и банки для зимних заготовок, и даже старую швейную машинку фирмы Зингер. Лена перекроила некоторые старые платья, отрезая длинные подолы и надставляя рукава. Как ребенок радовалась она своему открытию, возможностью хоть чем-то заняться. Егор тоже был доволен, избавляя себя от необходимости что-то придумывать, чтобы развлечь новоиспеченную возлюбленную.
По началу Егор старался сделать все, чтобы Лена не скучала: звонил по телефону несколько раз в день, покупал газеты и журналы. Но для человека запертого в четырех стенах эта была лишь частичка мира, который остался где-то далеко. Постепенно, когда чувства немного угасли, он стал забывать о ней. Мог целый день не звонить, или забыть выполнить какую-нибудь ее просьбу. Подобная беспечность казалось ему мелочью, а ей преступлением.
Егор искал работу, уходив рано утром и возвращаясь под вечер. Все было напрасно. Очень редкая профессия художника, не пользовалась спросом в маленьком городке. Когда адреса с объявлениями кончались, Егор просто заходил во все двери, которые попадались ему на пути, и спрашивал, спрашивал, спрашивал. Где-то отвечали вполне вежливо, а где-то ругались и выгоняли за дверь.
-Ходят тут всякие! выкрикнул ему вслед хозяин одной канторы, Работать не дают.
Егор хотел развернуться и врезать ему как следует, но удержался, подумав о том, что с фонарем под глазом он точно работу не найдет. Он все время думал о том, что он скажет Лене, как он будет смотреть ей в глаза если не найдет работу. Эта мысль поддерживала его в тот момент, когда он уже совсем отчаивался и падал духом.
Однажды поздно вечером, возвращаясь, домой, он устало поднялся по лестнице, открыл дверь своим ключом и тихонько вошел. В доме было тихо, телевизора у них не было. Свет не горел. Егору даже показалось, что Лена куда-то ушла.
-Лена, ты дома, спросил Егор и испугался собственного голоса, так странно он звучал, отражаясь эхом.
-Дома, услышал он из темноты, не менее странное эхо. Лена сидела на подоконнике, подогнув под себя ноги, старательно вытирая лицо руками, пытаясь скрыть следы от слез.
Егор, не знал что сказать. Он подошел к ней сел напротив и развел руками. Впервые в жизни он почувствовал, что совершил ошибку. Но, к сожалению, ему не хватало проницательности и он так и не смог понять что он сделал не так.
— Прости меня, это я тебя втянул во все это. У меня ничего не получается, я неудачник. Его вид говорил яснее всех слов, вот уже почти месяц он искал работу, и безрезультатно. Лена смотрела на него с жалостью, думая о том, что за наваждение крепко связало их, зачем, с какой целью, продолжая слушать горестные излияния.
-Я вытащил тебя из маленькой пропасти и бросил в большую. Хочешь вернуться домой, я отведу тебя сам, ты только скажи? Он говорил правду и желал ей только добра. Она хотела, очень хотела вернуться домой, уж очень она устала от этой жизни в четырех стенах.
Лена покачала головой, обратного пути не было. Слишком далеко она зашла, слишком жестоко она поступила с родными. Если бы не письмо, все еще можно было вернуть. Ей казалось, что чем дальше она шагает, тем больше и ужаснее становятся ее ошибки. Она совсем запуталась. Когда писала письмо родителям, Лена считала, что делает правильно. Теперь, когда уже прошло столько времени, Лена ни как не могла понять, зачем она все это сделала. Неужели так велика ее любовь к этому человеку, который сидит напротив нее. Как сумела она ради любви отказаться от семьи. Эти бесконечные вопросы терзали и терзали ее душу, не давая покоя ни днем, ни ночью.
-Егор, давай не будем больше об этом говорить, я сделала свой выбор. И будь осторожен, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Лена вздохнула, и снова заплакала.
-Егор, если ты ничего не придумаешь, мы умрем с голоду. Скоро зима, а нам совсем нечего одеть. И действительно, одежда Егора совсем обветшала, и пришла в негодный вид, у Лены ее просто не было.
— У тебя уже два месяца не плочено за квартиру, скоро кончится третий.
Она, всхлипывая и причитая, слезла с подоконника, достала два чойса и залила кипятком. Они поели, попили чай без сахара, и снова окунулись в бесконечные раздумья над тем, что делать.
Решено было искать любую работу. Денег по их расчетам оставалась ровно на неделю, а что будет дальше, никто не знал.
Наступила Зима.
Потянулись серые будни, безденежье и нищета. Егор иногда подрабатывал грузчиком, иногда собирал бутылки, мыл машины и делал все такое, что приносило хоть какой- то доход. Ему было ужасно стыдно, Егор все время боялся, что попадется на глаза старым знакомым, что они увидят, как он опустился, и расскажут отцу. Его опасения были напрасны, слишком далеко был тот мир, который он оставил. Его знакомые даже и думать не могли заехать в этот спальный район, а тем более пообедать в местном кафе. Егор озирался по сторонам, надвигал шапку как можно ниже на глаза и продолжал делать ту нехитрую работу, которую ему доверяли, мамины сыночки, такие же каким он был, в прошлом. По выходным они вместе с Леной ездили на рынок и продавали картины, которые никто не хотел покупать. Обвал рубля 1998 года подкосил последние сбережения простых смертных, и людям было совсем не до искусства. Люди подходили, спрашивали цену, отворачивались и шли дальше. Когда Егор жил в родном доме, его картины часто покупали, конечно, за символическую плату, но ему было приятно. Тогда она ему казалась символической, теперь целым состоянием. Люди, покупавшие его картины, скорее хотели угодить его отцу, чем самому художнику. Егор приносил деньги отцу и гордо хвастался
-Вот видишь папа, мои картины покупают даже твои друзья. Ты не справедлив ко мне отец.
Отец качал головой, заключая в объятия любимого старшего сына, прекрасно понимая, что стоит за покупками картин его любимца. Эти люди рвались на части, чтобы угодить ему, Альберту Салахутдинову, самому влиятельному бизнесмену в тверской области.
На этом маленьком рынке искусство никого не интересовало. Лена пыталась успокоить Егора, но все было напрасно. Уже не осталось надежды, они медленно продвигались к выходу, неся в руках две картины, которые никому не были нужны. Ветхо одетые они замерзли и проголодались. Лена сильно изменилась и Егор тоже. Кто-то из прохожих смотрел на них с жалостью, кто-то равнодушно проходил мимо. Молодые и сильные, они казались слабыми и беззащитными. Равнодушная серая толпа, медленно протекала мимо, ее мало интересовало искусство, будь оно даже трижды талантливым. Настоящие ценители искусства идут в галереи и на выставки, базар был лишь крохотной надеждой в жестоком и равнодушном мире.
-Я знаю, что нам делать радостно закричала Лена, взяла Егора за руку и потащила к двухэтажному желтому домику стоявшему напротив базара. Когда они подошли ближе, Егор увидел, что это была парикмахерская. Недоуменно пожав плечами, он последовал за своей спутницей. Они вошли, Лена попросила подождать и скрылась в светлой зале. В холе было очень уютно и тепло. Везде были зеркала и фотографии красивых женщин с мудреными прическами. Он и раньше был в парикмахерской, но у него не было времени обращать свое внимание на подобные детали. Он согрелся, прошло уже достаточно времени, а Лены все не было.
-Как странно, куда она могла подеваться?
Егор заерзал на стуле, отчего он хрустнул, и ножка подломилась. Егору стало неловко, но вокруг никого не было, и он встал, чтобы пересесть на соседний стул, как вдруг увидел Лену. На лице ее сияла все та же роскошная улыбка, в глазах горел озорной огонек. Лена подбежала к Егору и зажала в его руке, что-то мягкое и шуршащее. Раскрыв ладонь, он увидел, как маленький денежный шарик улыбался ему, подмигивая зеленым глазом.
Егор широко раскрыв глаза глядел на свою фею, как будто она спустилась с небес. С каждым днем, проведенным с ней и часом, он понимал, что становится, зависим от нее, и уже не сможет жить без нее. Она подарила ему мир, который он у нее отнял.
-Откуда это, едва успел он задать вопрос, как Лена закрыла ему рот ладошкой и таинственно улыбнулась.
-Не задавай лишних вопросов, придешь домой и все узнаешь. Она сильнее надвинула вязаную шапочку на глаза и снова улыбнулась.
-А теперь мы идем снова на базар, и покупаем много вкуснятины, если ты не против немножко потратить деньги.

По дороге они составили список всего необходимого. Две с половиной тысячи не очень большая добыча, как сначала показалась Егору и Лене. Когда они стали покупать продукты, это стало очевидным. Цены кусались, как голодные псы. Странно, что Лена и Егор не кусались также. Несмотря на все, они были рады. Три месяца голодного существования сделали свое дело. Прилавки на рынке ломились от изобилия: тут вам и мясо, и копченые колбасы, и рулеты, и рыба. Егору не хотелось выбирать дешевые продукты и он со свойственной ему щедростью, не скупился ни на что, еще не зная какой ценой достались деньги его любимой фее. Выбирая деликатесы, которые прежде очень любил, он то и дело заглядывал ей в глаза, пытаясь найти в них ответ на свой вопрос. Любопытство распирало его изнутри. Егор был нетерпелив, и нахождение в неведение просто сводило его с ума.
-Почему, ты не хочешь мне сказать,- все время твердил он, останавливаясь передохнуть.
-Это не честно, я же не должен плохо думать про тебя,- говорил Егор, пытаясь замаскировать выплескивающееся через край любопытство. Полтары тысячи мгновенно растворились в воздухе, перерастая в приятно-тяжелую ношу в руках Егора. Решив, что, наверное, достаточно, счастливцы отправились домой.
-Потерпи немного,- успокаивала его Лена. Они поднялись по лестнице, вошли в дверь и облегченно вздохнули. Благодатное тепло раздалось по их телам. Неяркий свет ночника делал коридор уютным. Их замерзшие ноги утонули в мягкой теплой ковровой дорожке. Они так замерзли, что убогое жилище казалось раем, от него шло тепло.
От всего происходящего у Егора вскружило голову. Он обнял свою красавицу и не хотел ждать ни минуты, согревая ее горячими поцелуями и крепким объятием. Она мгновенно поддалась на его порыв, отвечая взаимностью. Он помог ей раздеться снял шапочку………и, в воздухе повисла тишина. Перед Егором стоял подросток с коротко подстриженными волосами и лукаво улыбался. Лена была похожа на мальчишку, короткие волосы забавно торчали, открывая длинную шею и уши. Это был удар! Егор отстранил ее сел на пол и закурил, он ожидал, всего, чего угодно, но только не этого. Лена послушно ушла на кухню, оставив его одного. Выкладывая продукты из сумки, она прислушивалась к каждому движению, но Егор как будто замер, в коридоре стояла гробовая тишина. Лена суетилась, пыталась что-то делать, перекладывала какие-то вещи, продукты, бессмысленно металась по кухне, в ожидании того, чего сама не знала. Егор еще долго сидел в позе лотоса в коридоре, сбрасывая горячий пепел в ладонь, тысячи раз ругая себя за то, что смог допустить такое. Как не внимателен он был к ней, как мог довести ситуацию до такого края. Сам того, не желая, заставил ее пожертвовать собой. И что теперь, как он будет смотреть ей в глаза, здоровый мужик, не сумевший заработать и рубля. Если бы знали ее родители, на что он ее обрек. Если бы знали, как ей живется, то не допустили бы этого. Егор так задумался, что опять забыл о своей фее, оставляя ее на кухне в ожидании приговора.
Запахло жареными котлетами. Егор опомнился, встряхнулся и как кот пошел на запах жаренного мяса. «Поваренок» как ни в чем не бывало, суетился у плиты. Тихонечко подойдя сзади, он обнял ее за талию, крепко прижав к себе. Лена почувствовала какую-то в нем небывалую силу и подумала о том, что может быть, все еще наладится, и ей не придется больше ничем жертвовать.
Они поужинали, вместе помыли посуду, но разговор как-то не клеился. Егор предложил поиграть в карты, но Лена отрицательно покачала головой, она не умела. Игра в карты очень занимала Егора в дни жизни под отцовским крылом. Он много проигрывал, но тогда это было не так ощутимо как сейчас, когда он совсем один. В ее семье картам не было места. Воскресенье тянулось немыслимо долго. Они уже успели побывать на рынке, купить продуктов, поссориться и многое другое. А вечер все тянулся и тянулся. Лена взяла газетку с объявлениями и от скуки начала обводить карандашом предложения о работе.
-Сегодня воскресенье, мы никуда не дозвонимся,- пытался оправдать свое бездействие Егор. Он лежал на полу с газеткой в руке и пытался разгадать китайский кроссворд, в котором Лена, кстати, тоже ничего не понимала.
Она посмотрела на непонятные пустые клеточки, которые старательно закрашивал Егор, поставила телефон на колени и принялась звонить.
-А вдруг кто-нибудь работает. И, правда, с четвертой попытки, в трубке послышался неприятный мужской голос. Лена испугалась и сунула трубку Егору, пусть хоть что-нибудь сделает сам. Егор долго спрашивал, какие вакансии есть на фирме, ему что-то отвечали, и он спрашивал дальше. Когда Егор сказал, что он художник, мужчина заинтересовался, они долго разговаривали. И как Лена поняла из разговора, договорились встретиться. Егор был счастлив.
-Ты, несомненно, фея, — хвалил он свою возлюбленную. Все в доме ожило, будущие надежды витали в воздухе, даря радость своим хозяевам.
Егор подумал о том, что раз уж так все прекрасно выходит, то можно и вспомнить прошлое. Взять деньги и немножко поиграть, теперь то ему, несомненно, повезет. С этими мыслями он погрузился в сладкий сон и с твердым намерением выиграть пару сотен долларов. Тогда он точно не будет чувствовать себя таким виноватым перед Леной.
P.S.

Глава 1. Превратности судьбы.

Егор курил, лежа на стареньком диване, сбрасывая пепел на пол, и рассуждал о том, как не справедлива жизнь. В свои двадцать семь лет, он был холост и своенравен, никого не допуская в свой мир. Имея потенциальные миллионы и безграничные возможности, он предпочел никчемную жизнь в крохотной квартирке маленького провинциального города, которая случайно досталась ему по наследству от далеких родственников. В которой, он собственно и находился в состоянии полной растерянности и поиске дальнейшего смысла жизни. Это была обычная двухкомнатная «Хрущева», с маленькой кухней и совмещенным туалетом. Деревянные полы скрипели так, что нельзя было сделать и шагу, без музыкального сопровождения. Охали и стонали старые деревянные двери, хрипели ржавые краны на кухне и в ванной, — музыка древности и запущения жила в этих стенах. С момента въезда в квартиру Егор так и не прибрался, бесконечно прикидывая, что и в каком положении должно стоять. Мебель кочевала из одного угла в другой, никак не находя постоянного пристанища. Маленькие темные, с низкими потолками, комнаты не давали развернуться богатой фантазии владельца квартиры, и он предпочел оставить все как есть, пока не подвернется подходящее решение.
Всюду были разбросаны вещи, какие-то старые тряпки оставшиеся от далеких родственников и холсты, Егор занимался живописью, для этого занятия как нельзя лучше подходила кухня. Она оказалась самой светлой и чистой Маленькая, но необычайно уютная – она сразу приглянулась ему. С круглым столом и тяжелыми портьерами, спускавшимися до самого пола. Он искусственно управлял освещением, то раздвигая, то вновь закрывая занавеси, когда это требовали обстоятельства. Егор, не долго думая, составил туда все свои творения, и остался доволен.
Продолжая лежать на диване, он вслух ругал себя. И как ни странно это доставляло ему удовольствие.
-И какой я все-таки был дурак, надо было учиться на юриста или экономиста. Сидел бы сейчас в офисе, и пинал бы воздух. Эта мысль была лишь минутным наваждением, как только Егор вспомнил о бесконечных отцовских банковских счетах, он отмахнул ее, как черную тучу, недовольно покривившись.
Егор никогда не разделял взглядов своих родителей, они занимались бизнесом, если точнее сказать его родители, и братья были финансистами. Ремесло передавалось с годами от поколения к поколению. И теперь достигнув совершенства в области валютных сделок, Его отец зарабатывал миллионы, не выходя за пределы персонального компьютера. В начале девяностых валютный биржевой рынок только начал развиваться, и смельчаков желающих рисковать было не так уж много.
Егор видел довольные лица отца и братьев, после совершения очередной сделки, и ему становилось противно. Отец готовил его к большой карьере, и как старшего сына, посвятил во все тонкости спекулятивных операций с валютой, что не вызвало у него никаких эмоций. Он уныло смотрел на котировки валют, уже давно заранее для себя определив, что это не стоит его внимания. По его приблизительным подсчетам, накопленных отцом средств хватило бы как минимум трем поколениям. И зачем напрягать себя, зачем тратить впустую энергию, которая ему пригодится для более важных дел. С рождения, живя в роскоши, у него не было того рвения, азарта, которое бывает, когда человек стремится заработать. Неохотно перебирая документы, доверенные отцом, он с тоской думал о море, яхте, которую пообещал подарить отец, и многом другом, но не о работе. Окажись он в другой ситуации, столкнувшись лицом к лицу с бедностью, он возможно бы достиг в жизни многого. В результате долгих мучений, он бросил документы на стол, заявив отцу, что никогда не променяет свою свободу на конторскую пыль. Два младших брата, только этого и ждали.
После, получения письма от далеких родственников, Егор с радостью собрал вещи и отправился восвояси, в новую квартиру подальше от всех. Год он жил безбедно, не работая и не отказывая себе ни в чем на те деньги, которые мать потихонечку положила ему в дорожную сумку. Теперь, когда они кончались, и надо было за все платить, нужно было что-то предпринимать. Егор со дня на день откладывал мучительный житейский вопрос, надеясь, что все еще образуется и ему не придется работать.
После долгих размышлений Егор пришел к выводу, что он безнадежен. Безнадежен настолько, что не умеет ничего, кроме как рисовать.
– Конечно, можно пойти учится, но на это уйдет, по меньшей мере, лет пять, и денег у меня нет. Этот вариант появился первым и зразу же был отодвинут на задний план. Учеба никогда не привлекала его, на уроках алгебры или химии, последняя ему особенно не нравилась, Егор мог часами глядеть в окно, разглядывая мимо пролетающие облака, либо в самом прямом смысле считать ворон. Единственный предмет, который привлекал его воображение, была история, здесь он мог расслабиться и представить себе все то о чем рассказывал учитель.
— Конечно, можно жениться!?
Этот вариант вообще не имел под собой никакой почвы. Освободившись от родительского гнета, бросится под гнет жены, да пусть она будет трижды, четырежды богата, ни за что.
В душе протестант, Егор презирал правила. Он ненавидел слова надо, положено, правильно. Жизнь без правил устраивала его куда больше, чем законопослушное существование. Ради собственной свободы он готов был на все, зачем ему богатства, когда у него есть он. И только он, сам вправе решать, как ему жить. Егор, не унывая, продолжал прорабатывать то не многое, что у него осталось.
-Конечно, можно……………..гениальная мысль была прервана звонком в дверь, если сказать точнее стуком, звонок не работал. Егор нехотя встал с дивана и поплелся к двери, шаркая старыми тапочками по полу. Взлохмаченные, от усердного раздумья, волосы потрепанная одежда, и вообще полное отсутствие внешнего вида предстало перед гостем.
На пороге стояла молоденькая девушка с кипой газет и писем в руках. При виде Егора девушка- почтальон смутилась и очень долго не могла найти, то, что предназначалось ему. Минуту назад она держала его письмо в руке, как оно вдруг таинственным образом исчезло, заставляя ее краснеть от испытывающего взгляда незнакомого мужчины.
Несмотря на неряшливость, он обладал необыкновенной красотой, не свойственной мужчине. Брак русской женщины с татарином, наилучшим образом отразились на внешности их ребенка. Смуглая кожа, доставшаяся от отца и голубые материны глаза, в окаемке густых черных ресниц, как нельзя лучше гармонировали между собой. Маленький широковатый носик, по-детски, был вздернут, приподнимая при этом верхнюю губу, так что она складывалась бантиком.
Егор, почесывая затылок карандашом, который случайно оказался у него в руке, опершись на дверной косяк, терпеливо ждал.
Он с нескрываемым любопытством рассматривал девушку, бессознательно подмечая недостатки и прелести визитерши.
-Да! ведать ей тоже несладко живется в этом маленьком, далеком от цивилизации городе, — подумал Егор
На его лице эта мысль отразилась моментально, и девушка смутилась еще сильнее. Егор был так влюбчив, что каждое новое увлечение казалось ему серьезным. В его глазах загорался дьявольский огонек, в его мозгу происходило что-то вроде ядерного взрыва, и он уже, не отвечал за себя до тех пор, пока чувство новизны не переставало будоражить его воображение. А затем, его активные действия сменялись на прямо противоположные. Он становился не внимательным и рассеянным, пока в итоге снова не оставался один. И так бесконечно по кругу снова и снова возвращаясь к себе любимому.
И вот объект вожделения стоял перед ним такой невинный и соблазнительный, что у Егора пробежала по телу нервная дрожь. Он подумал о том, что как странно, что одетая женщина вызывает у него столько будоражащих эмоций. И решил действовать пока объект не дал задний ход.
-Прошло время романтиков настало время экстрим — подзадорил себя Егор, и ему захотелось сделать что-то необычное, впрочем, как и всегда.
-Может, зайдете — непринужденно кивнул Егор незнакомке, раз уж так вышло. Поищем вместе. В ожидании нового приключения его глаза засверкали саркастическим блеском.
Девушка к удивлению Егора согласилась. Она осторожно переступила порог, интуитивно чувствуя, что становится «на край пропасти» и стала раздеваться. Серенькое демисезонное пальто непонятной геометрической формы, скрывало тонкую фигурку и длинную светло-русую косу. Хотя девушка была одето небогато, одежда выглядела чисто и опрятно. Белый вязаный свитер ей очень шел, гармонично сочетаясь со светлыми брюками.
Егор сразу же представил ее в обтягивающих джинсах и открытой кофточке.
– Очень даже ничего, — подумал он и провел девушку на кухню, единственное и приличное место во всем доме. По ходу закрывая дверь в соседнюю комнату, скрывая следы своего убогого холостятского существования.
Они вместе сели на диван, за маленький круглый столик, над которым низко висел бархатистый бардовый абажур, разложили стопку писем и стали искать фамилию Салахутдинов.
-Как–то все нелепо, получается!- вдруг вырвалось у Егора.
-Вам не кажется? Он поставил на плиту чайник, распахнул портьеры и сел напротив, так чтобы она видела его. Закидывая ногу на ногу и принимая позу слушателя.
-Да, знаете со мной такое тоже в первый раз — она взглянула на него большими серыми глазами, пытаясь уловить ход его мыслей. Этот взгляд проникал в его душу, как будто читая его самые сокровенные мысли. Егора посетило чувство какого-то жуткого беспокойства.
Лучики осеннего солнца, пробиваясь сквозь пожелтевшую листву, заглядывали в окошко, играя в ее русых, немного вьющихся волосах, переливаясь мягким сиянием.
-Что происходит? Зачем она так смотрит на меня, или это мне только кажется. Они периодически встречались глазами, и когда это происходило, Егору казалось что он готов смотреть на нее бесконечно. Она не была похожа на других девушек, которых он встречал на отцовских приемах и светских вечеринках, этих раскрашенных и надушенных кукол, только и думающих о нарядах и украшениях: ни косметики, ни украшений, лишь маленькое серебряное колечко изящно огибало безымянный палец. Правильные черты лица, чрезвычайно добрые и грустные глаза, и чуть опущенные уголки губ придавали ей какую-то необычайную нежность.
Так же как свое он чувствовал и ее влечение к нему, только она была очень осторожна и наверное, напугана своими непонятными порывами. В ее глазах был: и страх, и вопрос, и непонимание того, что происходит. Егор понял, что если он сейчас не начнет действовать и не переедет к атаке то потеряет ее навсегда, и что самое ужасное, будет казнить себя еще очень долгое время.
Егор обладал очень неуравновешенным, переменчивым характером, свойственным творческим людям. Он мог быть очень мягким и любезным, мог быть дерзким и упрямым, что случалось чаще. Его поступки поражали окружающих своей помпезностью и совершенной непредсказуемостью. Если ему хотелось прогуляться, он мог встать ночью и уйти, никого не предупредив, мог уехать в другой город, улететь на другой конец света. Этого человека могли остановить только деньги, которых лишил его отец, устав от расточительности блудного сына.
Егор никогда не сомневался в правильности своих поступков. Вдохновение, наступившее на него правой ногой, вело его к благим делам. Если оно наступало левой, он дурачился и совершал глупости. Когда же оно прыгало на него обеими ногами, Егор впадал в депрессию, которую уже никто не мог остановить. Это было тело, лежавшее в своей комнате, накаченное русской водкой и безразличное ко всему. Человек, живший по зову сердца, слушал только его, и он несомненно добьется того чего желает.
Он встал со стула и сел рядом, ничуть не смущаясь того, что нарушает дозволенные границы.
-Да, ладно бог с ним с этим письмом,- давайте я вас лучше нарисую.
Девушка подняла глаза с удивлением, и отрицательно покачала головой. Ее взгляд почти сравнялся с его. Она смотрела ему прямо в глаза, думая тем временем, как же поступить. Отвести взгляд или стоять до «победного». Пауза несколько затянулась. Он был так близко, что она слышала, как судорожно колотится его сердце. От него пахло дорогими духами и еще чем-то приторно сладким. Чего ждала она от человека, стоящего так близко и совсем ей незнакомого.
Ей казалось, что он с каждой секундой становится все ближе и ближе, хотя Егор был недвижим, боясь сделать неосторожное движение. Он только чуть приклонил на бок голову, готовясь,
осторожно прикоснутся к ее губам, как неожиданно из-за уха выскочил карандаш, звучно брякнувшись на пол, напрочь разбивая иллюзию страсти
–У меня еще очень много работы,- девушка вскочила на ноги, окончательно обрывая таинственную нить, которая по непонятным ей причинам начала их связывать.
– Видимо я выронила ваше письмо где-то на лестнице- с этими словами она направилась к выходу. Оказавшись у самых дверей, она почувствовала, как руки странного незнакомца схватили ее и поволокли обратно. Егор старался, как можно аккуратней вернуть то, что уже считал своим. Ненавящевая боль сковывала ее тело, одновременно хотелось ускользнуть и растаять в этих оковах. Через минуту девушка, встревоженная и напуганная, сидела на спинке дивана, держа в руках кухонный нож, который успела схватить со стола.
-Вы что с ума сошли? Она прошептала совсем тихо, как будто боясь, что их услышат. От сопротивления ее волосы растрепались, на лице выступил чуть заметный румянец. Рука, в которой она держала нож, дрожала и при небольшом усилии, он выскользнул бы на пол. Но она так отчаянно направила острие ножа по направлению к себе, что Егору пришлось отступить.
Егор поднял руки в знак примирения, широко раскрывая ладони.
-Подожди, минуточку, — он осторожно приблизился, протягивая правую руку, а левую оставляя все в таком же положении.
-Дай мне эту игрушку.
Но девушка еще крепче сжала рукоятку ножа, не желая с ним расставаться. Егор подошел совсем близко, так что острие ножа почти касалось его лба. Он резко схватил ее за руку, теперь уже не сомневаясь в том, что она побоится даже царапнуть его.
-Отпустите меня, что вы делаете? Ее запястье оказалось крепко зажато в его ладони, для этого не понадобилось даже второй руки. Второй рукой он вырвал нож, предусмотрительно закинув его наверх посудного шкафа. Обезоружив противника, он подхватил ее на руки и посадил на широкий подоконник. Так чтобы она уже никуда не смогла отодвинуться или убежать. Сел на край стола напротив подоконника, чтобы видеть ее глаза, упираясь ногами в него. Искусственно образовывая угол для своей пленницы.
Вынул из кармана брюк и швырнул в мусорное ведро свое письмо, которое давно отыскал, но не хотел показывать, чтобы не упустить пришедшее в гости вдохновение.
-Послушай, ты должна меня выслушать. Егор тяжело дышал от продолжительной борьбы. На его лице образовалось несколько приличных царапин, но, не замечая этого, он продолжал держать ее за руки. Она уже перестала сопротивляться и только безмолвно плакала. Я знаю, что тебе сейчас очень трудно понять меня. Но, пожалуйста!!!
Он как–то неожиданно для себя перешел на «ты
-Если ты сейчас уйдешь, ты убьешь меня. Ты понимаешь это или нет? Последние слова он почти выкрикнул ей в лицо, раздражаясь от собственного бессилия. Понимая, что криком он ничего не добьется, Егор решил надавить на жалость.
-Тебе видать тоже туго? я прав?
Егор закончил свои боевые действия тонким психологическим трюком «Надави на слабое место»
Закон незамедлительно начал действовать, и большие серые глаза незнакомки вдруг сделались еще грустнее, чем прежде. Егору немного стало жалко бедную девушку, но лишь сотую часть. Его скорее волновал результат, чем, то, каким способом он будет получен.
Что-то было необычное в этом печальном взгляде. Желания рисовать у Егора больше не было, появилось нечто другое. Егор почувствовал, что игра, затеянная им с первой секунды их встречи, стремительно перерастает в непонятное ему самому чувство. Пока он не разберется в своих чувствах он будет наслаждаться победным трофеем, а потом…… А что будет потом, его вообще не волновало.
-Как тебя зовут?- спросил он, после долгой паузы,(все время которой она была недвижима и совсем ,казалось, уснула, а он терпеливо ждал хоть какой-нибудь реакции на его нахальные действия)- она тихо ответила Лена, а он и не сомневался, как еще могут звать эту таинственную, теперь уже знакомку.
— А я Егор, и не надо называть мены на ВЫ, договорились. Он снова накрыл ее руку своей длинной, (совсем не похожей на мужскую), ладонью, почувствовав как та уже пытается освободится. С ее стороны это был лишь инстинктивный жест самозащиты. На самом деле она хотела остаться. И это желание странное и также непонятное ей, а может и понятное, но об этом я упомяну позже, не минуло сбыться.
Так к Егору Салахутдинову пришла странная любовь, а удача лежала в мусорном ведре вместе с заказным письмом, которое утром вынесли на помойку.

Глава 2. Миллион терзаний.

Как сладко просыпаться утром. В душе победителя расцветает весна, даже если за окном глубокая осень. Егор был счастлив, он впервые так быстро добился того, чего хотел. Ей едва исполнилось семнадцать, а ему было уже двадцать семь, идеальная пара, ничего не скажешь. Все прошло как во сне, ни бурных романов, ни долгих ухаживаний. Все просто — он и она. Ободранные стены, окна без штор, тусклый свет и два чойса1 в холодильнике – экстрим2 нашего времени.
Лена проснулась позже Егора, открыла глаза и поняла, как на нее с огромным весом села тонна будущих неприятностей. Она попыталась сесть, но ее тело сковала физическая боль, сочетаясь с душевной. Темные тучи сурово глядели в пустое окно, ни лучика света. Лена, оглядев комнату, только теперь заметила, что она тоже была пуста. Старый с выпирающими пружинами диван, на котором она так безрассудно оказалась, в разобранном виде занимал почти все пространство, оставляя у стен узкие проходы. Желто-мрачные обои, кое-где местами отставшие от стен, напоминали вертеп. Совсем не так, она представляла свою первую ночь с мужчиной. Егор лежал рядом, на спине, широко раскинув руки, но находился, видимо очень далеко. Он так погрузился в свои мечты, что не замечал ничего вокруг. Услышав стон, он опомнился и удивленно посмотрел на Лену. Еще вчера она сидела рядом с ним, такая загадочная и недоступная, уже сегодня она в его постели. Егор провел рукой по ее льняным волосам и засмеялся. Его смех гулом разнесся по пустой комнате. Он был доволен собой, и казалось, ничто уже не сможет омрачить ему это утро.
-Вставай мы устроим пир, а потом займемся чем небудь поинтересней. Он потянул ее за руку, стараясь ближе подвинуть к себе.
Боль сковывала ее тело, напоминая о минувшей ночи. Она приподнялась на локтях, оттолкнула Егора от себя, с трудом села. Ее лицо было убийственно печальным, глаза мокры от слез. В какой-то момент Егору даже показалось, что он совершил нечто ужасное. Что такого он сделал, чем заслужил такое обращение. У него был некоторый опыт в подобном деле, но впервые он столкнулся с такой реакцией. Все его бывшие девушки были только рады подобному освобождению, но она………..
— Мне нужно домой,- с этими словами ее лицо приняло еще более печальный образ.
Она представила недоумевающие полные укора, лица родителей, как они будут смотреть на нее, что подумают. Наверное, ее искали на работе, и в институте она должна быть сегодня утром. Ей с таким трудом досталось бюджетное место в государственном университете, на филологическом факультете, что врятли это могло сравниться с обстановкой, которая предстала перед ее глазами. Утро расставило все по своим местам, но коварный вечер с темными сумерками уже сделал свое дело. И нашим героям осталось лишь пожинать плоды своего творчества, и позже они поймут, что это были только зачатки того, что они посеяли.
В углу валялась сумка с письмами и журналами, не донесенная до адресатов.
-О, боже мой!- она закрыла лицо руками и заплакала. Теперь все выглядело совсем иначе. Лена и не думала, что вчерашнее желание остаться с этим человеком, так быстро развеется. Она не была избалованной девчонкой, но все же привыкла к чистоте и порядку.
Ей ужасно хотелось оказаться дома, в горячей ванне. Усесться на уютный диванчик на кухне, с чашечкой горячего кофе и «окунуть голову» в гигантский сканворд. Ее посетил страх, что она совсем не знает этого человека, и если он живет в такой квартире, то он мог оказаться кем угодно. Хотя кухня, где завязался их странный роман, в отличие от комнат выглядела вполне прилично, а дальше она просто не предпочитала открывать глаза, за что и поплатилась. Сейчас она даже не допускала мысли, что он просто ленив и безразличен к окружающей обстановке, а думала самое плохое, продолжая закрывать лицо ладонями, что бы только опять не увидеть ужасной картины желтых стен.
Егор немного растерялся, ему еще никогда не приходилось утешать так горько плачущую девушку.
-Послушай, — он слегка обнял ее, стараясь быть как можно мягче, гладя по растрепанным волосам, как маленького ребенка. Ему и в голову не пришло, что было причиной ее безутешного горя.
-Ну что ты, что ты, все не так плохо. — Ведь никто же не умер. -Мы все уладим.
-Все образуется, вот увидишь.
Егор очень старался, он боялся потерять то, что имел. Он почувствовал будоражащее чувство ревности, которое ранее почти никогда не испытывал. Мысль о том, что девушка, принадлежащая ему, встанет и исчезнет навсегда, не укладывалась у него в голове. Ведь никто еще на свете не был ей так близок, как он. И он не позволит никому даже смотреть на нее, будь он не Егор Салахутдинов.
-Давай вытрем глазки, — он заботливо растер слезы по щекам, отчего они сделались пунцовыми.
В ее глазах было отчаянье и вопрос «Что делать». Мысли текли как-то беспорядочно. То в одну сторону, то в другую. Сначала Лена приняла решение, что лучше будет вернуться домой, придумать какую-нибудь небылицу, но все как-то не складывалось. Она могла обмануть кого угодно, но только не родителей. Отец был отличным психологом по призванию и очень увлекался данной наукой, да и мать работала в школе, так что шансы, что они поверят ей, равнялись нулю. Других версий у нее не было. Потом ей сделалось совсем не по себе, и она приняла решение, что ни за что теперь не вернется домой. Егор с радостью ей в этом помог, заявив, что у него есть блестящая идея. Как будто и ждал того момента, когда она обратится к нему за помощью.
Он вскочил на ноги, и нервно заходил по комнате. Как будто собирался сделать какое- то важное открытие. Практически обнаженный, он был похож на Титана, После нескольких рейдов по комнате Егор стянул ее с кровати и поставил перед собой.
-Малыш! я знаю, что нужно сделать,- он внушительно посмотрел ей в глаза. — Ты напишешь письмо своим родителям, и все объяснишь. -Они не рассердятся, вот увидишь, с кем не бывает. -А потом мы как-нибудь заберем твой паспорт, и уедем.
Все эти перспективы были такими далекими и туманными, что Егор и сам не верил, в то, что говорил.
–Ты остаешься у меня и точка! – с этими словами он накинул на нее свой старый домашний халат, от которого пахло табаком, и отправился на кухню.
Итак, юной фее ничего не оставалось, как сесть за стол и начать писать долгое и мучительное для нее письмо. Она не знала, как начать, много раз зачеркивала и начинала сначала. Шедевр был закончен, поставлена жирная точка, осталось дело за конвертом. Письмо получилось достаточно кратким, так хотела Лена, чтобы не слишком ранить своих родителей. Она намеренно приукрасила некоторые детали, пытаясь убедить родителей, что все хорошо и им не из-за чего переживать.

Чойс — китайская лапша быстрого приготовления, очень дешевая.

*****
Дорогие мама и папа. Я пишу вам это письмо, потому что не смею теперь показаться вам на глаза. Я встретила хорошего человека, (думаю что хорошего), и осталась с ним. Потому что так сложились обстоятельства, о которых я не буду писать, думаю, вы все поймете сами. Я знаю, вы подумаете, что я ошиблась, да я и сама так думаю, но только когда остаюсь одна. Когда вижу его, все проходит. Пока мне не исполнится восемнадцать, я не буду писать и звонить. Так как боюсь за того, кого полюбила, пусть это даже покажется вам нелепым. Я надеюсь, что он хороший человек и не бросит меня в трудную минуту.
Могу утешить лишь тем, что в данный момент я очень несчастна, и только потому, что не смогу больше видеть вас, заботится о вас. Дорогие мои, любимые, прошу вас солгать всем, что я внезапно уехала и не искать меня (об этом прошу особенно). Я сама во всем виновата.
Простите за все!
Лена

Если бы каждый молодой человек или девушка могли, открыто высказать свои мысли и современные взгляды на жизнь, не боясь, быть осмеянными и униженными собственными родителями, то поверьте, Лена бы ни за что ни осталась у Егора. Она бы и думать не стала о нем. Пусть это покажется кому-то смешным и абсурдным, но она невольно стала жертвой собственных родителей, которые искренне желали ей добра. Когда родители пытаются оградить своих детей от жизни, они сами толкают их в пропасть.
О семье Лены можно сказать только одно – таких семей тысячи. Каждый родитель пытается дать ребенку именно то, что не получил сам. Только все это делают с разной степенью относительности.
Незадолго до встречи с Егором Лена не раз задавалась вопросом, а что там за стенами ее семьи, что там за пределами книг и занятий в институте. Она не раз слышала рассказы подруг о дискотеках, вечеринках, но все это казалось ей таким далеким и туманным и в то же время сказочным и нереальным. В душе уже кипела буря, но она не смела, возразить, не смела, перечить родителям.
У них не было родственников, они не принимали гостей. Их дом был их крепостью. Они рано вставали и рано ложились.
Отец Лены Физик по профессии — всегда подтянутый, чисто одетый, он был образцом совершенства. Никогда не распускался и не позволял своей семье выглядеть непристойно. Его библиотека, занимала целую стену в маленькой квартире. Не смотря на явный недостаток средств, он периодически пополнял свою коллекцию книг, заказывая редкие издания по почте. Книга в доме являлась Светой вещью. Он более тридцати лет работал над разработкой какого-то вещества, заменяющего топливо, экологически чистого и дешевого. Опыты все время приостанавливали, финансирование с каждым годом становилось все меньше и меньше. Институт, находящийся на грани закрытия кое-как сводил концы с концами. У него почти получилось, но не хватало какой-то частицы, как и тридцать лет назад он не был уверен какой именно. Не подумайте, что это были честолюбивые планы заработать на сенсации. Он твердо был уверен, что если ему удастся добыть чудо-топливо, он с радостью отдаст ее в руки государству в вечное пользование. Семья скептически относилась к такой бескорыстной идее, но ничего не могла поделать, автор волен делать со своим творением все что захочет.
Его жена,- мать Елены, тоже была из интеллигентной семьи, правда врачей, хотя сама пошла по другим стопам и стала педагогом, преподавая русский язык и литературу в школе. Она отличалась очень спокойным и уравновешенным характером, если муж мог позволить себе вспылить, то она никогда. И строгая и добрая она умела найти подход к своим детям, не повышая при этом голоса, не раздражая ни мужа не себя.
Жили небогато, но зато честно. И дочерей своих воспитывали также. Говорить о деньгах было неприлично, говорили больше о работе, о достижениях своих и чужих. Лена жила этой жизнью и не знала другой. Работала и училась, помогала отцу с матерью. Все как у всех. Маленькая кухня, две комнаты, одну из которых Лена делила с сестрой. Запах сплоченной семьи, уважение к старшим, и никаких шагов в сторону. Она никогда не курила, не пила, и не была с мужчиной, посвящая, себя школе, потом семье. Сколько раз она читала в книгах, о высоких чувствах, большой и чистой любви. Как хотелось ей поскорей встретить того единственного и неповторимого. Хотелось белое платье, свой дом и детей. Не было места, развратным желаниям. Воспитанная на романах Драйзера и умиленная Шекспиром, жила в мире грез, ожидая принца на белом коне.
Теперь, когда принц на черном коне, не побоюсь этого слова, имел неосторожность возникнуть на ее жизненном пути, он стал ей противен. Еще хуже было осознавать, что родители были отчасти правы. И ей только оставалось представлять их лица, в тот момент, когда перед ними откроется правда.
И вот, убитые горем мать и отец, не спавшие всю ночь, ни как не могли понять, что же случилось. Как так могло произойти, что их девочка пропала. Обзвонили всех друзей и знакомых, очень аккуратно спрашивали, не заходила ли к ним Лена. На работе деликатно объяснили, что Лена, возможно, скоро появится и сама все объяснит.
Воспользовавшись старыми связями, подали заявление в милицию. И даже не сомневались, что девочку обязательно найдут, и она вернется домой живая.
В семье всем строго настрого запрещено было обсуждать, подробности исчезновения Лены, особенно младшей сестре Люде, которая была на десять лет младше и еще не совсем понимала, всю пикантность ситуации. Семья перешла на особое сторожевое положение. Почти не разговаривали, прислушивались к шагам, а телефон и скрипы у двери стали объектами всеобщего внимания.
Звонок в дверь не заставил себя долго ждать. На пороге стоял долговязый подросток с конвертом в руке. Протягивая из коридорной темноты письмо, быстро протараторил.
-Здрасте, это Вам!
Перед мальчиком стояли мужчина и женщина, на лице их было начертано горе. Они переглядывались, как будто не могли решить, кто из них первым возьмет конверт. Дальше ждать не было смысла, мальчик бросил конверт на пол и бросился бежать, сделав все, так, как велел ему Егор.
Мать опустилась на стул и заплакала, моля пощады у белой бумаги, чтобы та не несла дурных новостей. А отец тем временем набирал номер милиции, чтобы сообщить приметы мальчика.
-Высокий, очень высокий,- говорил он кому-то на том конце провода.

Когда все успокоилось отец поднял с пола конверт, распечатал его, и долго стоял на месте, вглядываясь в написанное. Его руки дрожали, отчего бумага ходила ходуном. С каждым прочитанным словом его лицо вытягивалось и краснело. Прочитав, он сунул письмо в задний карман брюк, помог встать жене, она все еще сидела на стуле, опустив голову, глядя в одну точку, и они вместе проследовали на кухню, закрыв за собой дверь. Он посадил жену за стол, положил перед ней письмо и отправился за стаканом воды, на всякий случай, достав из шкафчика сердечные капли. Анна Степановна прочитала письмо и отложила его в сторонку. Долго смотрела в окно, как будто пытаясь найти там ответы на все свои вопросы, а потом обратилась к мужу. Это была разумная женщина со спокойным взглядом и размеренной речью.
-Андрей, давай оставим все как есть, все равно уже ничего не изменишь.
Ей очень сложно в данный момент было выбрать правильное решение, и она решила пойти на встречу дочери, так как понимала что ей, наверное, будет очень тяжело.
Андрей Иванович немного опешил, но не стал укорять жену за бездушие, списывая легкомысленное отношение, на пережитый шок. Он попытался лишь тактично объяснить, что такое бездействие может привести к трагедии. Присев перед женой на колени, он взял ее за руки, как будто хотел вложить в ее ладони, то, что намеревался сказать.
-Мы не знаем с кем она, мы не знаем где она,- говорил вполголоса глава семейства.
-И ты хочешь оставить все как есть. Ты должна понять, что хороший человек не тронет вот так, сразу девушку, причем несовершеннолетнюю. Я не поверю, что она сама пошла на это, слышишь, не поверю!!!
— Мы не так воспитывали своих дочерей.
Андрей Иванович поднялся с колен, так звали отца, достал с кухонной полки пачку сигарет и закурил. Он был некурящий, но позволял себе эту слабость всякий раз, когда нервничал.
Выпуская клубы дыма, он прищуривал глаза и старался не думать о том, что еще может произойти, с его бедной девочкой. И это теперь, когда он на грани открытия, теперь, когда им начнет интересоваться вся страна, а может и много стран. Как сумеет он скрыть поступок своей дочери от дотошных журналистов. Случись это месяцем раньше, он, возможно смог подождать с опытами, но теперь когда весь институт находился в тревожном ожидании, он просто не мог, не имел право заставлять людей ждать.
-Ее заставили, заставили, твердил он без конца и края, доставая все новые и новые сигары.

Глава 3. Напрасные надежды.

Дни тянулись долго и беспросветно. Сначала Лена наводила порядок в квартире, и это немного скрашивало ее существование. Не так просто навести порядок в квартире холостяка. Все старое тряпье было вынесено на помойку, полы тщательно вымыты, снята с окон вековая паутина. В шкафу Лена нашла старые шторы, после тщательной стирки они приобрели вполне приличный вид. Необычно бордового цвета, они оказались, кстати к старой полированной мебели, приводя комнату, которая служила залом, в гармоничный вид. Больше всего времени у Лены ушло на борьбу с тараканами, это была настоящая война. Как только не воевала с ними бедная девушка, они не хотели уходить, уже давно прочно заняв эту территорию.
Теперь, каждая вещь прочно заняла свое место. Тарелки поселились на кухне, вещи в шкафу, картины были развешаны по комнатам, закрывая собой дыры на обоях. Егор ни как не мог привыкнуть к порядку и упорно продолжал искать нужную вещь по всей квартире. Он ужасно злился, что на кухне больше не находил своей бритвы, а в зале под рукой больше не было газет, которые он любил читать на досуге. И еще много мелочей, к которым он так привык и не замечал, вдруг изменили место и уклад своего существования. Оказывается не так просто жить с женщиной даже, которую, ты очень любишь, насчет последнего, он не задумывался. Егору пришлось смириться со многими вещами, пришлось уступать и быть заботливым и внимательным. Одной из свойств его характера, было замыкаться и уходить в себя. Он неделями мог лежать на диване, только потому, что ему нужно было побыть одному и подумать. Быть заботливым и внимательным в такой ситуации он просто не мог. Выходя из депрессии, он долго извинялся, клялся, что этого больше не повторится, но, увы, это повторялось снова, и снова. Лена привыкла, со временем выплыли и другие недостатки, которые проявляются в процессе совместного проживания под одной крышей. Она как могла старалась, не замечать их, но они были очевидными, а иногда просто шокировали. Егор не был подарком судьбы, для Лены он был наказанием.
Когда убогая берлога, стараниями девушки, превратилась, в то, что можно назвать домом, время как будто остановилось. То небольшое количество книг, оставшееся от прежних хозяев, она давно прочитала. Темный чулан, располагавшийся в конце длинного коридора, стал целым открытием. Чего она там только не нашла: и старые женские платья, которые послужили ей одеждой, и банки для зимних заготовок, и даже старую швейную машинку фирмы Зингер. Лена перекроила некоторые старые платья, отрезая длинные подолы и надставляя рукава. Как ребенок радовалась она своему открытию, возможностью хоть чем-то заняться. Егор тоже был доволен, избавляя себя от необходимости что-то придумывать, чтобы развлечь новоиспеченную возлюбленную.
По началу Егор старался сделать все, чтобы Лена не скучала: звонил по телефону несколько раз в день, покупал газеты и журналы. Но для человека запертого в четырех стенах эта была лишь частичка мира, который остался где-то далеко. Постепенно, когда чувства немного угасли, он стал забывать о ней. Мог целый день не звонить, или забыть выполнить какую-нибудь ее просьбу. Подобная беспечность казалось ему мелочью, а ей преступлением.
Егор искал работу, уходив рано утром и возвращаясь под вечер. Все было напрасно. Очень редкая профессия художника, не пользовалась спросом в маленьком городке. Когда адреса с объявлениями кончались, Егор просто заходил во все двери, которые попадались ему на пути, и спрашивал, спрашивал, спрашивал. Где-то отвечали вполне вежливо, а где-то ругались и выгоняли за дверь.
-Ходят тут всякие! выкрикнул ему вслед хозяин одной канторы, Работать не дают.
Егор хотел развернуться и врезать ему как следует, но удержался, подумав о том, что с фонарем под глазом он точно работу не найдет. Он все время думал о том, что он скажет Лене, как он будет смотреть ей в глаза если не найдет работу. Эта мысль поддерживала его в тот момент, когда он уже совсем отчаивался и падал духом.
Однажды поздно вечером, возвращаясь, домой, он устало поднялся по лестнице, открыл дверь своим ключом и тихонько вошел. В доме было тихо, телевизора у них не было. Свет не горел. Егору даже показалось, что Лена куда-то ушла.
-Лена, ты дома, спросил Егор и испугался собственного голоса, так странно он звучал, отражаясь эхом.
-Дома, услышал он из темноты, не менее странное эхо. Лена сидела на подоконнике, подогнув под себя ноги, старательно вытирая лицо руками, пытаясь скрыть следы от слез.
Егор, не знал что сказать. Он подошел к ней сел напротив и развел руками. Впервые в жизни он почувствовал, что совершил ошибку. Но, к сожалению, ему не хватало проницательности и он так и не смог понять что он сделал не так.
— Прости меня, это я тебя втянул во все это. У меня ничего не получается, я неудачник. Его вид говорил яснее всех слов, вот уже почти месяц он искал работу, и безрезультатно. Лена смотрела на него с жалостью, думая о том, что за наваждение крепко связало их, зачем, с какой целью, продолжая слушать горестные излияния.
-Я вытащил тебя из маленькой пропасти и бросил в большую. Хочешь вернуться домой, я отведу тебя сам, ты только скажи? Он говорил правду и желал ей только добра. Она хотела, очень хотела вернуться домой, уж очень она устала от этой жизни в четырех стенах.
Лена покачала головой, обратного пути не было. Слишком далеко она зашла, слишком жестоко она поступила с родными. Если бы не письмо, все еще можно было вернуть. Ей казалось, что чем дальше она шагает, тем больше и ужаснее становятся ее ошибки. Она совсем запуталась. Когда писала письмо родителям, Лена считала, что делает правильно. Теперь, когда уже прошло столько времени, Лена ни как не могла понять, зачем она все это сделала. Неужели так велика ее любовь к этому человеку, который сидит напротив нее. Как сумела она ради любви отказаться от семьи. Эти бесконечные вопросы терзали и терзали ее душу, не давая покоя ни днем, ни ночью.
-Егор, давай не будем больше об этом говорить, я сделала свой выбор. И будь осторожен, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Лена вздохнула, и снова заплакала.
-Егор, если ты ничего не придумаешь, мы умрем с голоду. Скоро зима, а нам совсем нечего одеть. И действительно, одежда Егора совсем обветшала, и пришла в негодный вид, у Лены ее просто не было.
— У тебя уже два месяца не плочено за квартиру, скоро кончится третий.
Она, всхлипывая и причитая, слезла с подоконника, достала два чойса и залила кипятком. Они поели, попили чай без сахара, и снова окунулись в бесконечные раздумья над тем, что делать.
Решено было искать любую работу. Денег по их расчетам оставалась ровно на неделю, а что будет дальше, никто не знал.
Наступила Зима.
Потянулись серые будни, безденежье и нищета. Егор иногда подрабатывал грузчиком, иногда собирал бутылки, мыл машины и делал все такое, что приносило хоть какой- то доход. Ему было ужасно стыдно, Егор все время боялся, что попадется на глаза старым знакомым, что они увидят, как он опустился, и расскажут отцу. Его опасения были напрасны, слишком далеко был тот мир, который он оставил. Его знакомые даже и думать не могли заехать в этот спальный район, а тем более пообедать в местном кафе. Егор озирался по сторонам, надвигал шапку как можно ниже на глаза и продолжал делать ту нехитрую работу, которую ему доверяли, мамины сыночки, такие же каким он был, в прошлом. По выходным они вместе с Леной ездили на рынок и продавали картины, которые никто не хотел покупать. Обвал рубля 1998 года подкосил последние сбережения простых смертных, и людям было совсем не до искусства. Люди подходили, спрашивали цену, отворачивались и шли дальше. Когда Егор жил в родном доме, его картины часто покупали, конечно, за символическую плату, но ему было приятно. Тогда она ему казалась символической, теперь целым состоянием. Люди, покупавшие его картины, скорее хотели угодить его отцу, чем самому художнику. Егор приносил деньги отцу и гордо хвастался
-Вот видишь папа, мои картины покупают даже твои друзья. Ты не справедлив ко мне отец.
Отец качал головой, заключая в объятия любимого старшего сына, прекрасно понимая, что стоит за покупками картин его любимца. Эти люди рвались на части, чтобы угодить ему, Альберту Салахутдинову, самому влиятельному бизнесмену в тверской области.
На этом маленьком рынке искусство никого не интересовало. Лена пыталась успокоить Егора, но все было напрасно. Уже не осталось надежды, они медленно продвигались к выходу, неся в руках две картины, которые никому не были нужны. Ветхо одетые они замерзли и проголодались. Лена сильно изменилась и Егор тоже. Кто-то из прохожих смотрел на них с жалостью, кто-то равнодушно проходил мимо. Молодые и сильные, они казались слабыми и беззащитными. Равнодушная серая толпа, медленно протекала мимо, ее мало интересовало искусство, будь оно даже трижды талантливым. Настоящие ценители искусства идут в галереи и на выставки, базар был лишь крохотной надеждой в жестоком и равнодушном мире.
-Я знаю, что нам делать радостно закричала Лена, взяла Егора за руку и потащила к двухэтажному желтому домику стоявшему напротив базара. Когда они подошли ближе, Егор увидел, что это была парикмахерская. Недоуменно пожав плечами, он последовал за своей спутницей. Они вошли, Лена попросила подождать и скрылась в светлой зале. В холе было очень уютно и тепло. Везде были зеркала и фотографии красивых женщин с мудреными прическами. Он и раньше был в парикмахерской, но у него не было времени обращать свое внимание на подобные детали. Он согрелся, прошло уже достаточно времени, а Лены все не было.
-Как странно, куда она могла подеваться?
Егор заерзал на стуле, отчего он хрустнул, и ножка подломилась. Егору стало неловко, но вокруг никого не было, и он встал, чтобы пересесть на соседний стул, как вдруг увидел Лену. На лице ее сияла все та же роскошная улыбка, в глазах горел озорной огонек. Лена подбежала к Егору и зажала в его руке, что-то мягкое и шуршащее. Раскрыв ладонь, он увидел, как маленький денежный шарик улыбался ему, подмигивая зеленым глазом.
Егор широко раскрыв глаза глядел на свою фею, как будто она спустилась с небес. С каждым днем, проведенным с ней и часом, он понимал, что становится, зависим от нее, и уже не сможет жить без нее. Она подарила ему мир, который он у нее отнял.
-Откуда это, едва успел он задать вопрос, как Лена закрыла ему рот ладошкой и таинственно улыбнулась.
-Не задавай лишних вопросов, придешь домой и все узнаешь. Она сильнее надвинула вязаную шапочку на глаза и снова улыбнулась.
-А теперь мы идем снова на базар, и покупаем много вкуснятины, если ты не против немножко потратить деньги.

По дороге они составили список всего необходимого. Две с половиной тысячи не очень большая добыча, как сначала показалась Егору и Лене. Когда они стали покупать продукты, это стало очевидным. Цены кусались, как голодные псы. Странно, что Лена и Егор не кусались также. Несмотря на все, они были рады. Три месяца голодного существования сделали свое дело. Прилавки на рынке ломились от изобилия: тут вам и мясо, и копченые колбасы, и рулеты, и рыба. Егору не хотелось выбирать дешевые продукты и он со свойственной ему щедростью, не скупился ни на что, еще не зная какой ценой достались деньги его любимой фее. Выбирая деликатесы, которые прежде очень любил, он то и дело заглядывал ей в глаза, пытаясь найти в них ответ на свой вопрос. Любопытство распирало его изнутри. Егор был нетерпелив, и нахождение в неведение просто сводило его с ума.
-Почему, ты не хочешь мне сказать,- все время твердил он, останавливаясь передохнуть.
-Это не честно, я же не должен плохо думать про тебя,- говорил Егор, пытаясь замаскировать выплескивающееся через край любопытство. Полтары тысячи мгновенно растворились в воздухе, перерастая в приятно-тяжелую ношу в руках Егора. Решив, что, наверное, достаточно, счастливцы отправились домой.
-Потерпи немного,- успокаивала его Лена. Они поднялись по лестнице, вошли в дверь и облегченно вздохнули. Благодатное тепло раздалось по их телам. Неяркий свет ночника делал коридор уютным. Их замерзшие ноги утонули в мягкой теплой ковровой дорожке. Они так замерзли, что убогое жилище казалось раем, от него шло тепло.
От всего происходящего у Егора вскружило голову. Он обнял свою красавицу и не хотел ждать ни минуты, согревая ее горячими поцелуями и крепким объятием. Она мгновенно поддалась на его порыв, отвечая взаимностью. Он помог ей раздеться снял шапочку………и, в воздухе повисла тишина. Перед Егором стоял подросток с коротко подстриженными волосами и лукаво улыбался. Лена была похожа на мальчишку, короткие волосы забавно торчали, открывая длинную шею и уши. Это был удар! Егор отстранил ее сел на пол и закурил, он ожидал, всего, чего угодно, но только не этого. Лена послушно ушла на кухню, оставив его одного. Выкладывая продукты из сумки, она прислушивалась к каждому движению, но Егор как будто замер, в коридоре стояла гробовая тишина. Лена суетилась, пыталась что-то делать, перекладывала какие-то вещи, продукты, бессмысленно металась по кухне, в ожидании того, чего сама не знала. Егор еще долго сидел в позе лотоса в коридоре, сбрасывая горячий пепел в ладонь, тысячи раз ругая себя за то, что смог допустить такое. Как не внимателен он был к ней, как мог довести ситуацию до такого края. Сам того, не желая, заставил ее пожертвовать собой. И что теперь, как он будет смотреть ей в глаза, здоровый мужик, не сумевший заработать и рубля. Если бы знали ее родители, на что он ее обрек. Если бы знали, как ей живется, то не допустили бы этого. Егор так задумался, что опять забыл о своей фее, оставляя ее на кухне в ожидании приговора.
Запахло жареными котлетами. Егор опомнился, встряхнулся и как кот пошел на запах жаренного мяса. «Поваренок» как ни в чем не бывало, суетился у плиты. Тихонечко подойдя сзади, он обнял ее за талию, крепко прижав к себе. Лена почувствовала какую-то в нем небывалую силу и подумала о том, что может быть, все еще наладится, и ей не придется больше ничем жертвовать.
Они поужинали, вместе помыли посуду, но разговор как-то не клеился. Егор предложил поиграть в карты, но Лена отрицательно покачала головой, она не умела. Игра в карты очень занимала Егора в дни жизни под отцовским крылом. Он много проигрывал, но тогда это было не так ощутимо как сейчас, когда он совсем один. В ее семье картам не было места. Воскресенье тянулось немыслимо долго. Они уже успели побывать на рынке, купить продуктов, поссориться и многое другое. А вечер все тянулся и тянулся. Лена взяла газетку с объявлениями и от скуки начала обводить карандашом предложения о работе.
-Сегодня воскресенье, мы никуда не дозвонимся,- пытался оправдать свое бездействие Егор. Он лежал на полу с газеткой в руке и пытался разгадать китайский кроссворд, в котором Лена, кстати, тоже ничего не понимала.
Она посмотрела на непонятные пустые клеточки, которые старательно закрашивал Егор, поставила телефон на колени и принялась звонить.
-А вдруг кто-нибудь работает. И, правда, с четвертой попытки, в трубке послышался неприятный мужской голос. Лена испугалась и сунула трубку Егору, пусть хоть что-нибудь сделает сам. Егор долго спрашивал, какие вакансии есть на фирме, ему что-то отвечали, и он спрашивал дальше. Когда Егор сказал, что он художник, мужчина заинтересовался, они долго разговаривали. И как Лена поняла из разговора, договорились встретиться. Егор был счастлив.
-Ты, несомненно, фея, — хвалил он свою возлюбленную. Все в доме ожило, будущие надежды витали в воздухе, даря радость своим хозяевам.
Егор подумал о том, что раз уж так все прекрасно выходит, то можно и вспомнить прошлое. Взять деньги и немножко поиграть, теперь то ему, несомненно, повезет. С этими мыслями он погрузился в сладкий сон и с твердым намерением выиграть пару сотен долларов. Тогда он точно не будет чувствовать себя таким виноватым перед Леной.
P.S.