Желания

«Петер, дети, клавесин», — задумчиво вывожу я на листке нотной бумаги. Многократно обвожу каждую из букв, а вокруг рисую рожицы принцесс, удивленно вскинувших брови.

…Когда почтовый голубь передал мне эту самую записку, я даже не сразу поняла, в чем тут дело.
«Ты стала победительницей Лотереи Желаний!» — красовалось в записке. «Теперь в награду ты получаешь исполнение любых твоих фантазий!» А дальше — в записке шло описание дороги к тому месту, где я получу обещанное.
Я была немало удивлена, так как с трудом могла припомнить, чтобы в последнее время я участвовала в некой ярмарочной лотерее. Мой отец, образованный человек, не чуждый наук, с детства внушал мне мысль о том, что лотерея — это обычный обман тех уличных недотеп, которые в них участвуют. Обман в пользу тех, кто проводит лотерею. При этом отец толковал мне о каких-то «вероятностях» и что-то ожесточенно рисовал на листе бумаги.
Затем я вспомнила также и рассказы о том, что в последнее время на улицах нашего Города появились богато одетые развязные юноши, которые начинают с вами разговор с того, что вы выиграли в какой-то лотерее, а потом — слово за слово — вы расстаетесь с содержимым своего кошелька, не в силах двинуться с места. В чем-то их действия напоминают тактику некоторых цыганок, владеющих магией глаз и использующих ее в неблаговидных целях.

А потом я извлекла из сада своей памяти вот что.
Незадолго до этого я отправилась со своими подругами в Центр Города прикупить себе новые сережки и помечать о других товарах на развалах уличных торговцев. После приобретения обновок мы еще немного погуляли и полюбовались на то, как же замечательно преобразился наш Город при новом Мэре.
Возле городской реки, полностью загнанной под землю, подобно таинственной реке Аркадии, высились недавно возведенные скульптуры на тему сказочного исполнения желаний: Старик с Золотой рыбкой, Солдат со своим Огнивом, Алладин со своей лампой и многие другие. Скульптор, большой приятель Мэра, придумал также разместить неподалеку от Алладина украдкой покручивающего свой ус старика Хоттабыча. Иностранные гости нашего Города с удовольствием фотографировались на фоне этих знаменитых персонажей.
Мы с подругами обратили внимание, что особенным успехом здесь пользуется дородная девушка с цветком в руке, изображающая Женю из «Цветика-Семицветика». Многие иностранцы клали руки аж на правое полукружье ее груди, и с удовольствием фотографировались именно в такой позе.
Несмотря на наше весьма скромное умение объясняться с иностранцами, нам все же удалось выяснить все подробности у одной общительной немолодой супружеской пары из соседнего Королевства. Оказалось, что в путеводителях по нашему Городу написано о том, что существует поверье, что сия скульптура обладает свойством исполнять желания, как раз если приложишь руку к ее холодным персям. Причем — наиболее сильным действием в этой области обладает именно ее правая грудь.
Подивившись предприимчивости наших дельцов, заманивающих к нам в Город иностранных гостей, которая сродни предприимчивости устроителей ярмарок и балаганов, мы тоже для потехи схватились тогда за правое полукружье груди этой самой «Жени».

А нынче — вот эта самая записка…
Мне предстояло скоротать довольно однообразный день за вышиванием, изнуряя себя напрасными мечтами. А также — мучаясь вопросом: готова ли я связать свою судьбу с Петером, который меня так любит? Готова ли я отказаться от своих мечтаний о других мужских объятиях?
Это был бы точно такой же день, как и все остальные дни в бесконечной череде дней, сменяющих друг друга и неотвратимо приближающих меня к старости.
И потому я неосмотрительно обрадовалась возможности хоть как-то скрасить свой досуг.
Кроме того — я уже предвкушала, как же изумятся подруги рассказу о моих будущих приключениях.
Я благополучно выскользнула из дома, оставшись незамеченной.

Следуя описаниям дороги, приведенным в записке, я слегка волновалась, словно иду на свидание с новым возлюбленным.
Дойдя до указанного места, я остановилась в изумлении. Передо мной высился дом, не похожий на все остальные дома в Городе. Скорее он напоминал собой какую-то бесформенную груду камней.
Я неоднократно бывала в этих краях и раньше и потому могла поклясться, что ни разу не видела здесь этого дома. На этом месте всегда располагались какие-то убогие лавки ремесленников.

В это время из ворот выходил юноша, почему-то показавшийся мне растерянным.
Любопытство побороло во мне природную стеснительность и хорошие манеры, привитые воспитанием. И потому в тот самый момент, когда юноша проходил мимо меня, я спросила у него:
— Не знаешь ли ты, чей это дом?
Он вскинул на меня глаза и тяжело вздохнул, словно ему стоило большого труда вырваться из одолевавших его дум:
— Точно не знаю. Но я видел там какого-то Старца…И он, не задав мне ни единого вопроса, поведал мне многое обо мне самом.
Он с грустью извинился и пустился дальше в свой путь.

Признаться, я была немного обескуражена рассказом юноши.
Кроме всего прочего, меня иногда страшит возможность того, что некто проникнет в мои тайные помыслы, скрытые от меня же самой… И, самое главное — меня пугает, что я сама узнаю о себе нечто такое, что было мне доселе неизвестно… Я ведь уже привыкла жить в дружбе с этой пеленой неизвестности, стыдливо обволакивающей мои скрытые чаяния.

И все же — раз я уже проделала весь этот путь, мне волей-неволей придется хотя бы заглянуть внутрь.
Тем более, что здесь меня обещают чем-то одарить.
И — мне не мешало бы узнать побольше об этом доме также и для того, чтобы впоследствии потрясти воображение подруг своим рассказом.

Ступив на порог дома, я увидела, что единственный ход в нем ведет вниз. Обуреваемая сомнениями, я осторожно спускалась по ступеням, становившимися все более и более крутыми. Я мысленно твердила себе, что в любой момент смогу повернуться и отправиться обратно, к знакомым объятиям Города, к своему вышиванию.
Свет факелов на стенах, освещавших мне путь, был совсем слабым. Мои шаги отдавались гулким эхом, приводившим меня в тревожное расположение духа… В какой-то момент я увидела, что ступени обрываются, переходя в коридор, такой низкий, что для того, чтобы идти по нему, надо было основательно пригнуться…

Но вот низкий коридор, к моему облегчению, вывел меня в совсем небольшую каморку… После полумрака коридора мои глаза инстинктивно испугались разноцветных движущихся лучей, которые пронизывали пространство. Откуда-то звучала музыка, исполняемая на неизвестном мне инструменте.
Мне показалось, что скользившие по моему телу лучи просвечивают меня вдоль и поперек. Я словно чувствовала прикосновение этих лучей к своему телу, и это меня даже взволновало, подобно прикосновению рук одевающей меня служанки.
Вскоре музыка затихла и движение лучей прекратилось. Каморка теперь освещалась мягким ровным светом, приятным для глаз. Я заметила, что одна из дверей каморки приветливо распахнулась, словно приглашая меня пройти вперед.

Я последовательно двигалась через какие-то залы, не чувствуя под собой ног…
В первой комнате я увидела изящную уверенную в себе даму, играющую на клавесине, которой с восторгом внимали пылкие поклонники, в любой момент готовые разразиться аплодисментами
Во второй — полуобнаженная дама возлежала на роскошном ложе и игриво протягивала руки в сторону двигавшегося к ней мужского силуэта.
Третья комната была превращена в зеленую поляну, по которой бегали нарядно одетые дети. Их всех по очереди подзывала к себе, ласкала и целовала дама в легком летнем платье.
Мне почудилось, что лица всех трех дам были схожи с моим собственным лицом… Конечно же, нам удается увидеть со стороны свое собственное лицо очень редко, и обычно — в застывшем, не свойственном ему виде… И потому — мне было трудно судить наверняка, были ли те самые дамы внешним изображением меня самой.

Затем я прекратила свое шествие по комнатам, потому что увидела преградившее мне путь большое световое табло, на котором, как мне почудилось, мигала надпись: «ТЕПЕРЬ ТЫ ПОНЯЛА, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО, ЧТОБЫ БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ?»

И тут вдруг мысль моя перескочила от только что виденного на нечто совершенно другое. Я вспомнила, что один раз за большим дубовым столом в доме моего отца собрались за кружкой эля гости. И кто-то вдруг завел разговор о… счастье. Ощущение счастья — какое оно?
И оказалось, что для всех гостей счастье это — прохлада, спокойное созерцание величественных картин природы, отсутствие мыслей о мелких насущных делах.
— Прохлада, покой, застывшая картинка звездного неба над головой, — произнесла я.

* * *
Пришлось напялить на себя этот самый комбинезон защитного цвета, который меня только еще больше уродует.
Нашего инструктора зовут, кажется, Виталик. Две самые молоденькие девушки к нему с удовольствием клеятся. На легких, горизонтальных участках дороги они идут, обхватив его с двух сторон под руки.

Решиться спуститься в каменный мешок было страшно, но мне все же пришлось это сделать. Виталик поставил меня первой и во время моих мучительных колебаний спускаться — или не спускаться все повторял, что все остальные меня ждут. А подводить всех было, конечно, нельзя.
— Долго мы тут еще будем ходить? — спрашиваю я через некоторое время.
Кажется, мы уже осмотрели все сталактиты — сталагмиты и пора уже и честь знать. А я чувствую, что подъем из этого каменного мешка пещеры будет еще более неприятным, чем спуск — здесь придется хорошенько поработать ногами.
— А вы знаете, что здесь, кстати, есть еще один более глубокий подземный этаж? — подбегает к нам пацаненок лет четырнадцати, который в этих делах, чувствуется, будет поопытнее многих опытных дядей. — И оттуда, по байкам спелеологов, можно попасть в одно совершенно замечательное место, где почти никто не бывал? Просто райское место.

…Двое охранников в средневековых плащах смотрят по телевизору чемпионат мира по фехтованию на мечах. Одним глазом они иногда поглядывают в камеру слежения. На мониторе камеры — группа людей в комбинезонах защитного цвета пытается спуститься в каменный мешок; но камни, которыми выложен этот лаз, отталкивают их, словно магнитом.
В какой-то момент один охранник говорит другому, тыча в камеру пальцем:
— Смотри-ка, идет еще одна Группа Охотников за Удачей.
— Ну, что я тебе могу сказать? Надо опять Главному звонить — спрашивать, что с ними делать, — нехотя отвечает второй.

…Да, здесь, действительно, хорошо. Если честно — то здесь рай.
Пышно цветущие сады радуют взор и одаривают нас своими плодами, стоит лишь протянуть руку.
Бассейны, наполненные теплой голубой водой, приглашают нас омыть свои тела.
Птицы с райским опереньем услаждают наш слух своим пением.
Фонтаны орошают пространство животворящей прохладой.
Мы прогуливаемся вдоль древних построек, которые, кажется, существовали здесь еще до появления человека на Земле.

Почувствовав мою подсознательную тягу к флирту, чуткое пространство немедленно послало мне такую возможность.
Уже во время первого же застолья с другими обитателями Райского Места я заметила, что человек, который заинтересовал и взволновал меня в качестве собеседника больше всего, бросает на меня недвусмысленные взгляды.
И вдруг я поняла, что все это повторяется уже в миллионный раз в моей и не в моей жизни. И вот на этот миллионный раз я вдруг решила, что не хочу развивать эту ситуацию предусмотренным кем-то (пусть даже — самой Природой) образом.
Я сказалась больной и вышла из-за стола. У себя в покоях, возлежа обнаженной в соблазнительных позах на ложе из тигриных шкур, я включала свою любимую музыку и бесчисленное количество раз представляла наше соитие.
Несколько дней я избегала его, затем на каком-то застолье я увидела, что он бросает взгляды уже на кого-то другого.
Что-то внутри меня безошибочно подсказывало мне, что таким образом он хочет вызвать у меня ревность и стремление вступить в любовную игру.
Но я почувствовала лишь уязвленное самолюбие и облегчение от близкой развязки, когда я вновь стану свободной.
Я с трудом пересилила себя и не стала пытаться вновь завладеть его вниманием.
Итак, я перехитрила Природу и не потеряла своей невинности в Райском Месте.
Я уже понимала, что долго тут не выдержу. А в Москве меня ждал мой преданный возлюбленный.
И подумалось мне, что если бы я жила в средних веках, и занималась бы, к примеру, игрой на клавесине, то меня вполне устроило бы иметь моих воздыхателей именно в качестве восторженных слушателей. Но — отнюдь не в качестве любовников.

— Ты согрешила в своих мечтах! А это — грех ничуть не меньший! — можно обвинить меня.
Хорошо, тогда представим себе, что я не представляла себе наше соитие, а лишь — представила, как я буду себе его представлять. И этого оказалось для меня довольно, чтобы побороть томление собственного тела.
И — разве не делают то же самое многократно все те, кто встречает тут и там изображение зовущей женской плоти?

Змеев там практически не водилось. Ну, разве только одного я заметила краешком глаза на бортике бассейна, когда нежила свое тело в джакузи.
Скользнув по нему индифферентным взглядом, я вдруг ощутила непреодолимое желание перемахнуть через единственную имевшуюся на территории ограду и посмотреть повнимательнее на те самые плоды, которыми было увешано раскидистое дерево, по своему силуэту напоминавшее мне Яблоньку из русской народной сказки «Гуси-Лебеди».
В таком рисковом деле мне был нужен напарник, желательно — пола мужеского.
А я ведь уже говорила, что общение с мужчинами я уже давно и совершенно сознательно прекратила.
А змей тем временем все искушал и искушал…
Чаша терпения моего переполнилась.
Я поняла, что пора бы отсюда сматываться. Причем — желательно даже не дожидаясь каких-либо скандалов с администрацией.

И потому, потеряв счет счастливым дням и задумавшись о старой пословице по поводу того, что невозможно постоянно питаться одними только пирожными, в один прекрасный день я постучалась в кабинет заведующей санатория и попросила меня телепортировать домой. Желательно — в ту же самую точку времени и пространства, откуда я в этом самом раю и появилась.

* * *
Кажется, я опять заснула над своими вышиванием… Вот незадача!
В мою комнату осторожно заглянула служанка:
— Юная госпожа, к вам пришел Петер.
Петер, мой преданный возлюбленный! Сегодня мне вдруг стало особенно ясно, что я люблю только лишь его одного, и хочу навеки связать с ним свою судьбу.
И — надо все-таки опять засесть за клавесин. Один музыкант — приятель моего отца — сказал, что у меня есть к этому способности.
Петер, дети, клавесин.