3.
…Но без какого-либо ощутимого повода квасить кулаком по гляделкам пусть и торчащего на игле, но тем не менее вполне живого человека и (что куда более важней с юридической точки зрения) полноправного гражданина — лично мне кажется как бы неудобным, что ли… Надо же соблюдать хотя бы видимость приличий!.. Вот и ищешь какую-то пусть и крошечную, но – зацепочку, оправдывающую последующий мордобой…
Любимейший мой приём — при очередной встрече где-либо на улице говоришь тому или иному нарколыжнику: «Так, чтоб завтра во столько-то был в РОВД, потолковать надо…» Естественно, он клянется – божится, что будет как штык, но почти наверняка – не явится. Ну не о чем ему толковать с опером — врединой, ничего хорошего подобная беседа ему не сулит, так чего на неё торопиться?.. Небось, в душе ещё и злорадствует над дураком – старлеем: жди меня, простофиля, а я от тебя укачу, как колобок — от старика со старухой… Но в простофилях как раз ему ходить… И не ждал ты его вовсе в райотделе назавтра, очень тебе надо, если б случайно припёрся он — пришлось бы полчаса калякать с ним ни о чём, зато в случае его отсутствия ты получаешь железный повод для недовольства. Пройдёт день, или неделя, или месяц, но рано или поздно он обязательно повстречается тебе на твоей «территории», деться ему некуда, и тогда спрашиваешь ласково: «Чего ж ты тогда не явился, презерватив вонючий?! Два часа тебя попусту ждал, кучу важных дел отложил!..» Ну и, понятно, уже не слушаешь его жалобных оправданий, а с чувством праведной мести кувалдишь кулаком под ребро или ногой по яишне…
Но увы – не числилось за Шершавым таких «неявок», наркоманов кругом — навалом, всех не пригласишь, так что в этом был он перед тобою чист.
Ещё один вариант — прицепиться по схеме: «Когда на работу устроишься, гадёныш?.. На той неделе предупреждал тебя в последний раз насчёт скорейшего трудоустройства?!. Предупреждал!.. Так чего ж ты?!. Надо мной смеёшься?.. Получай за это!.. Н-н-на!..» Но и тут осечка: честно пашет Роман на ниве ночного охранительства, не прижмёшь его этим, не ужалишь… Во, блин, практически праведник сыскался!..
Огорчённо вздохнув, я уже открыто покосился на спортивную сумку, поинтересовался улыбчиво: «А как насчёт ш и р л а, Роман?.. Всё ещё шкваркаешься?..» Он аж отшатывается, мечется по моему лицу гляделками, ровно прожекторами по ночному небу, в зрачках ужас, язык хочет начисто откреститься: «Что вы, гражданин оперуполномоченный, как можно?! Уж месяц как с п р ы г н у л, завязал окончательно и бесповоротно!.. Спасибо милиции и газетам, вовремя подсказали, что наркотики – это зло!..» Тут-то я б его за руку на брехне и поймал: «Чё пургу гонишь, гнилушка?!. Как это ты «завязал», ежели свежие следы уколов на руках?! Н-н-на тебе за то, что родному оперу гонишь несусветку!..»
Но и на эту уду не ловится тёртый и кручённый жизнью Шершавый , не решается на враки, шепчет огорчённо и убито: «Никак с «завязкой» не получается, не хватает силы бросить… Может, вы мне поможете?.. В больнице какой-нибудь подлечиться бы, чтобы и к «дури» не тянуло, и – от туберкулёза… Устроили бы, а?..»
С-час, разбежался!.. Кому ты нужен, какашка?!. Для галочки в графе: «изъятие нарковеществ» с последующей отсидкой в неволе ещё сойдёшь, а чтобы кто-то о твоём здоровье побеспокоился?.. Юморист… То есть будь ты при башлях, уволоки у какой-нибудь толстой задницы лопатник с парой штук баксов и сумей их припрятать подальше – тогда совсем другой разговор, и доктора вокруг тебя тотчас забегают, и лекарства дорогущие найдутся… Ну а если совсем уж подфартит, и уведёшь ты где-нибудь чемодан инвалюты – тогда и менты с тобою — совсем по иному, каким бы вонючим нариком ты ни был, но с миллионом долларов в кармане даже и ты — Человек!..
Но не малохольному Шершавому решиться на такие подвиги, потому и гниёт заживо, потому и сдохнет скоро под забором, если до этого не определим его на тюремные нары, где он и закончит свой жизненный путь…
Не отвечая на провокационные стенания Романа, пялюсь на него бдительно, возмущаясь в душе: уж 15 минут общаюсь с этой тварью, а до сих пор не нашёл оснований для того, чтобы врезать ему разок по мордам!.. Стареешь, старлей, выдумка истощилась, чего доброго – скоро вообще перестанешь мордовать преступный элемент, а он только этого и ждёт. Окончательно обнаглеет и сядет милиции на голову, а там лишь шаг до того, чтобы оборзевшие бандиты обложили РОВД рэкетирской данью… Не хотелось мне стать первопричиной подобных ужасов, поэтому я спросил в лоб: «Эй, Ромка, а это не ты случайно позавчера в Сосновом переулке, дом 4 квартира 67, кокнул пенсионерку Тиушкину?..» Он ошарашено отшатывается, но я вовремя придерживаю его за локоть, чтоб не вздумал пускаться в бега, слушаю его слезливое бормотание: «Я не… Какая Тиушкина?!. Я некого не кокал!..» Чудик. Мне он объяснить пытается, что не убивал никого!.. Будто бы я и сам того не знаю.. Но придраться же к чему-то надо!.. Продолжаю напористо: «Тиушкина Вера Анатольевна, 67 лет, задушена неустановленными лицами в собственной квартире, забрали старенький телевизор и остаток пенсии, соседи видели двоих на лестничной площадке, один из них со спины вроде бы на тебя похож… А напарником твоим кто был?..» (Про Тиушкину и старенький телевизор — правда, про глазастых соседей — враньё, никто ничего как всегда в подобных случаях не видел и не слышал, — народец наш трусоват и в «мокрушных» делах свидетельствовать опасается…)
Шершавый сбивается на скороговорку, строчит с безостановочностью пулемёта: «Какие соседи?!. Не был я там!.. Кого угодно спросите!.. Позавчера весь день был дома, отсыпался после ночной смены, потом матери по хозяйству помогал…» Угу, нашёл себе алиби — «спал», «помогал»… Подозревай я тебя взаправду хоть на миллионную долю процента — от этого алиби рожки да ножки остались бы. Но не грешил я на Шершавого в деле с задушенной пенсионеркой, вполне безобиден он, не способен на такое, так что продолжал лишь изображать подозрительность: «А кто ж старуху укочегарил, как не ты с корешами?.. Колись, падла, а не то я сейчас начну сердиться!..»
Он готов рухнуть перед мною на колени: «Чем угодно клянусь!..», но кому на фиг нужны его вонючие клятвы?!. Мне побить его нужно!.. «Врёшь, сучяра, по глазам вижу, что врёшь!..» И с этими ничем не опровергаемыми словами я наконец-то без лишних церемоний начинаю воспитательную экзекуцию, — пребольно пинаю его в солнечное сплетение, по почкам, по коленным чашечкам, по суставам, очень осторожно – в голову, и ни в коем случае — по лицу, никаких синяков и свежих царапин, вздумай (вопреки ожидаемому) Шершавый потом снять побои — ни черта на нём судмедэксперт не обнаружит, Ну то есть как… При большом желании следы избиения квалифицированный взгляд нащупать сможет, но откуда же такому желанию взяться у эксперта, для которого трудяга – опер — в общем-то коллега, и аж никак не заинтересован он в том, чтобы бесплатно помогать разным там бандитам и наркоманам возводить напраслину на рьяно борющихся с преступностью оперативников… При условии, разумеется, что розыскник сработал точно, без следов, не «засветясь».
Шершавый стонет, дёргается, плачет под градом моих ударов, виляет тощим телом, стараясь подставить под болезненные импульсы менее уязвимые и болезненные места, но если не совсем дебил он, то должен чувствовать, что бью я вполсилы, без настоящей злости, без накала, просто так — в целях воспитания и назидания на будущее…
Одно удовольствие – иметь в «клиентах» нарколыжника, да ещё – ранее судимого. Опыт у него есть, он уже знает примерно, что его ждёт, ничем такого субъекта не удивишь, орут на него — так не бьют же, а если бьют — так не до смерти ведь, а если случайно и замучили-запытали — ну так значит судьба у тебя такая, опера — не хотели, случайно всё получилось, в другие разы других страдальцев будут бить аккуратнее…
Удобнее мне с такими вот созревшими до кондиций фруктами трудиться, с ними всё — в открытую, и по-своему — честно. Оба вы знаете правила игры, и от них не отступаете ни на йоту… И совсем иной коленкор, когда в интересах службы приходится шмякнуть разок «мирного», не имеющего доселе дел с милицией обывателя. О, как может развоняться он потом, забегать с жалобами по всем инстанциям, накатать на тебя кляузы во все влиятельные кабинеты… Дескать, «я не наркоман какой-нибудь, чтобы милиционер мог меня зверски избивать!» Гм… Но если уж совсем – по закону, то что ж у него выходит: наркомана зверски бить – можно?.. можнее?..
За своими деловитыми мыслями как-то незаметно для себя отколотил я Шершавого как боксёрскую грушу, и на землю пока что опустил, пусть полежит и отдохнет. А сам — открыл его грязноватую сумку и начал в ней копаться. Со всхлипами он смотрел на меня снизу вверх, ожидая неминуемого… И вот оно — маленький пузырёк с ш и р к о й, так называемый ф а н ф ы р и к!.. Но – мало, меньше ожидаемого… к у б и к о в восемь, не больше. Даже и не мелкий опт, а так, для себя одного, любимого. Норма Шершавого — минимум 4 к у б ы ш к и в день, если даже он будет экономить, ш и р я т ь с я в полсилы, чтоб только р а с к у м а р и л о, то и тогда этого ему одному будет лишь на 3-4 дня… мало!.. Может и не хватить для возбуждения уголовного дела…
В принципе, «изъятие нарковеществ» — это когда у наркомана удаётся обнаружить не менее 10 к у б и к о в экстракта опия, только с такого количества появляются законные основания для возбуждения уголовного дела. Если же обнаружено меньше, то это уже квалифицируется не как уголовное преступление, а как административное нарушение, — совсем другая ответственность!.. Конечно, всегда можно схимичить… Скажем, подловил нарика, вынул у него из кармана пузырёк с теми же 8-ю к у б и к а м и, тотчас долил туда 2 к у б а из своих собственных запасов, потом позвал понятых, и — оформляй изъятие всей «десятки»… Но тут есть масса нюансов, которые делают подобную процедуру крайне редкой и для нас, оперов – мало привлекательной…
Дело в том, что сам наркоман ведь прекрасно помнит: было у него лишь восемь к у б о в, и з а к р ы т ь его пытаются с помощью заурядной подставы. Следовательно, и на следствии, и на суде он, скорее всего, до последнего будет доказывать свою невиновность. Оно б и ладно, бандиты всегда и везде кричат, что невиновны и безобидней ягнёнка, но для внимательного уха — слышно, когда о невиновности вопит урка лишь из-за своей вредности, и когда — действительно не при делах он. Впрочем, можно бы плюнуть на чьи-то слуховые ощущения, их к делу не пришьёшь, но есть же ещё и некоторые процессуальные неточности в действиях опера, на которые бандиты при обычном раскладе не обращают внимание, но которые могут стать основанием для жалоб, вздумай ты пихать его в «зону» фальсификатом.
Скажем, с понятыми вопрос далеко не такой простой, как кажется. Вот поймал я допустим, Шершавого и нашёл у него наркоту, начну звать окружающих в понятые, но дозовусь ли — бабушка надвое сказала. Так и разбежался наш народ в понятые намыливаться, делать больше нечего, кроме как подписываться в качестве очевидца под бумажкой, с помощью которой менты собирается запарить этого конкретного человека в тюрягу. Оно понятно, все наркоманы – сволочи, и народ их не жалует, но ментов он не жалует ещё больше!.. Так что есть большая вероятность, что найти понятых нынче — не удастся. В этом случае единственный выход — вести задержанного в РОВД, а там уж организовывать понятых, и в их присутствии вынимать повторно из сумки Шершавого пузырёк с «дурью». (В райотделе с понятыми осечек быть не может, ими станет кто-либо из толпящихся в коридоре притарабанивших в милицию свои заявы т е р п и л, либо же кто-то из вызванных для беседы и ждущих своей очереди тех же наркоманов, и пусть только попробуют уклониться от исполнения гражданского долга!..)
Делаем мы такое «откладывание» понятых сплошь и рядом, нарики смотрят на это сквозь пальцы, понимая, что горек ментовский хлеб, и не надо злить нас излишними придирками… Но это только если сами они про себя знают, что шьют им именно «их» наркоту, а не чужую, «левую»… А если я, опер, подлил ему ш и р л а до нужных мне объёмов, а потом ещё и с понятыми схимичил, то он из принципа тогда от той наркоты напрочь открестится или у следака, или позже — на суде, и будет по-своему прав…
Между нами и преступниками действуют неписанные, но чётко осознаваемые каждой из сторон правила поведения. В частности, я могу химичить и ловчить с вещдоками и уликами лишь в тех случаях, когда бандит действительно виновен, и доказательства против него есть, но выглядят они не очень убедительно, вот я их и «подкрепляю»… Но у оперов считается западло вешать делюгу на заведомо невиновного «клиента» за то, что он не делал, и добровольно брать на себя (взамен каких-то уступок и послаблений ему) – не хочет… Такое – не в традициях уголовного розыска.
Разумеется, бывают всякие исключения. Скажем, запекло начальству посадить именно этого конкретного человека, а он того, что ему инкриминируется — не делал, но посадить его всё равно надо… Вот и начинаешь копать на ровном месте, но – не по своей же воле, а по прямому (пусть и сформулированному очень осторожно) указанию руководства, да и то – без прыти и горения. Но случаи такие редки, особенно на уровне района. Чтобы из абсолютно невиновного и не замаранного ни в какой криминал человека сделать опасного преступника и довести его до приговора и «зоны» — тут нужна квалификация асов из горУВД, а то и повыше…
Кстати, ещё парочка слов насчёт объёмов изъятого, чтоб больше не возвращаться к этой теме… Хоть незначительные количества изъятого и не влечёт за собою возбуждение уголовного дела, и не украшает собою отчётность, но и такой мелочёвкой можно устно козырнуть перед начальством, когда иных причин для самовосхваления под рукой не оказывается. Мол, «зря вы меня ругаете, Сан Саныч, хоть в текущем месяце ни одного изъятия для следака я так и не настрогал, но аж пятерых наркоманов с ш и р л о м — задерживал: у одного 5 к у б о в было, у второго — четыре, у остальных – по два… А там, глядишь, и крупная рыбёшка мне попадётся, вот увидите!..»
Бывает так: проводят очередное плановое мероприятие по теме: «Наркотики», тогда вообще хватает каждого из нас за горло руководство и требует, чтобы к а ж д ы й на этой же неделе хотя бы одно изъятие, но – сделал, в обязательном порядке!.. А я, допустим — не могу, куча срочных дел на мне, где там за наркоманами по территории бегать — проблема просто на минутку выйти из кабинета в туалет!.. Тогда беру шприц, из своих запасов капаешь туда к у б — полтора ш и р к и, доливаю чаем до нужного для возбуждения уголовного дела объёма и оформляю протоколом как якобы изъятое мною только что у такого-то (человек называется реальный, с именем и адресом, обязательно – из находящихся на учёте как наркоман, но ни сном ни духом не ведающий, что я у него что-либо изымал), после чего с легким сердцем отдаю шприц на экспертизу. А чтоб её провести – требуется немало времени, за которое мероприятие «Наркотики» благополучно заканчивается, причём одно осуществлённое мною изъятие вписано в мой актив, и даже обычно сдержанный начальник уголовки на этот раз мимоходом буркнул: «Уложился ты в рамки, старлей… Давай и дальше так!..»
Ну а потом, понятно, ко мне приходит акт экспертизы, с заранее предсказуемым содержанием: «…представленный образец содержит лишь незначительную примесь нарковещества…», с легкой душой пишу тогда отказной материал на возбуждение уголовного дела против такого-то и он остается на свободе, так никогда и не узнав, как я его сперва «ловил», а затем «отпускал»… Своё дело он уже сделал, украсив собою показатели, а что потом всё оказалось фуфлом — так не моя же вина, да и не колышет никого, что будет потом, после окончания проверки… Главное, что в нужный момент я оказался, согласно отчётности, на высоте!..
Бывают и противоположные случаи. Изъяли ш и р л о, много — 30 или даже больше к у б ы ш е к, но либо человек квалифицированно пошёл в глухой отказ, и видно, что до суда всё дело рассыплется, либо откупился от всех на свете, и начальство мне ненавязчиво намекает, что виновность такого-то вызывает у него некоторые сомнения, либо, человек этот способен мне чем-либо в будущем сильно навредить или помочь, либо же, наконец, это мой давний сексот, и его требуется вывести из-под удара… Короче говоря, во всех подобных случаях беру те самые 20 к у б о в, 19 из них отливаю… нет, не в унитаз, а в пузырёк, и прячу в свою нычку, — наркота розыскнику для оперских дел всегда сгодится, лишней – не бывает… Ну а высвободившееся в ёмкости пространство доливаю тем же чаем, и – отправляю образец на экспертизу. Опять-таки следует заключение: «…незначительные следы нарковещества…», и – отказ в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления.
Любую ситуацию можно повернуть и так, и этак. И от того, как я, опер, её поверну и подправлю — сплошь и рядом целиком и полностью зависит, сядет этот человек в тюрьму или нет, сломается его судьба или пронесёт пока что, войдёт в его дом горе, или – радость за то, что обошлось… (Но уточню в скобках, что во всех случаях особо крупных изъятий практически всегда наркота ополовинивается, одну половину опер вписывает в протокол, а другую – растаскивает по потаённым нычкам).
