БОРЬБА  С  НАРКОМАНАМИ, 2.


БОРЬБА С НАРКОМАНАМИ, 2.

2.

Проиллюстрирую случаем из практики.

…После очередного «исторического» совещания с начальственными разносами на тему: «Кровь из носа, но изъятия – обеспечь!», я выскочил из райотдела с перекошенной от злости физиономией, и стремглав помчался… нет, не наркоманов отлавливать, сие от меня не уйдёт, а – в любимую пивнуху «Три богатыря». Там — пиво хорошее, и до РОВД не очень далеко, хоть и не слишком близко, что тоже важно — меньше шансов нарваться на чью-либо руководящую задницу и наслушаться попрёков насчёт «бухалова в служебное время», как будто сами наши начальнички в это же время здесь не пиво квасят, а исключительно отслеживают особо опасных бандюганов…

Иду отдохнуть душой от командиров – гадов, но и по сторонам бдительно зыркаю, толковый опер всегда кругозорит в четыре глаза, особенно когда он на своей «территории», это уже у нас профессиональное… И вот уж на самых ближних подступах к «Трёшке», на автобусной остановке среди вышедших из 56-го маршрута пассажиров (в основном — пенсионеры, съездившие из нашего микрорайона в центр города, в разные учреждения по своим стариковским делам, да скупившиеся в центральных супермаркетах домохозяйки), я зацепил глазами знакомо–понурую костлявую фигуру со спортивной сумкой на плече… Ромка Мелантьев, 25 лет, наркоман, кликуха «Шершавый», установочные данные на него сами собою всплыли в памяти, — как ранее судимый, он числился во всех наших картотеках и учётах. На свободу вышел недавно, месяца три назад, отмотав небольшой срок за хулиганку – набил морду одному фраеру, не вернувшему вовремя долг его девушке, и бабки забрал, вестимо… Светило ему «вымогательство» чистейшей воды, но — парнишка не из шибко гнилушных, да и с вещдоками лень было возиться, так что пожалели мы его, ограничившись «легкой» статьёй… «Зона» наградила его татуированным плечом и туберкулёзом в активной форме, сейчас — где-то сторожует, наверняка — ш и р я е т с я… Тут и на «дурь» бабла ему не хватает, а где ж ещё и на лекарства взять?.. Так что самое большее через год загнётся бедолага за милую душу…

Но — прочь мысли, пора браться за работу, «даёшь изъятие!» — грозно гудело в ушах. Я автоматически посмотрел на часы (было 11.55), и начал осторожно сближаться с устремлённым сквозь людскую толчею Романом. Меня он просёк почти мгновенно, чутьё у наркоманов на оперуполномоченных зверское, — глазёнки его дрогнули, походка с уверенной сбилась на всполошено-паническую, но вид он сделал, что не замечает меня, слегка лишь повёл безразличным взглядом в мою сторону, и тотчас чуть заметно повернул ноги в противоположный бок, пытаясь ускользнуть в толпу. Надеешься прикинуться чайником и уйти огородами?.. Обижаешь, Романчик!.. Как бы ни жаждало сердце пива, а служба – дороже, охотничий азарт взявшей след легавой подтолкнул меня в спину, в два прыжка я настиг нарколыжника и цепко ухватил за плечо. При желании он мог бы ещё вырваться и попытаться убежать, но, во-1-х, далеко не убежал бы, а во-2-х — понимал, что и убежи — всё равно поймаю чуть позже и побью…

Вскинул на меня заранее жалобные глаза: «А-а-а, гражданин старший лейтенант!.. А я вас и не заметил…» Я широко осклабился: «Значит, богатым буду… Привет, Мелантьев!.. Куда торопишься, если не секрет?..»

Он испуганно хихикнул: «Какие же у меня секреты от родной милиции?.. От тёти возвращаюсь, в гостях был, сейчас перед ночной сменой отоспаться хочу…» — и понёс бодягу насчёт тетушкиного негостеприимства, опостылившего сторожовства и своей давней восхищённостью мною, гражданином оперуполномоченным… Я хмыкал, кивал головой, поддакивал, соглашался, а сам кинжалил его гляделками вдоль и поперёк, пробивая, что у него за душой и, главное, что в той самой спортивной сумке, которую во время беседы он так неприметно прижимает локтем к боку. Дурашка, если б ты размахивал этой сумкой в воздухе и тыкал её в открытом виде мне под нос, то может — я и не обратил бы на неё своё оперативное внимание, а так — только её и держал в голове…

56-й маршрут через центр города ведёт к Заречанскому району, месту компактного проживания лиц цыганской национальности, а они, чтоб вы знали — основной поставщик ш и р л а городским наркушам. Практически в любой цыганской хате разваривают мак, — приезжай в Заречанский район, присядь «по-большому» где-либо в частном секторе, за углом в бурьяне, вырони случайно пару баксов из кармана — и тебе тотчас в тот же карман засунут б а я н с суточной дозой… Ну, положим, за одноразовой дозой на другой конец города никто не попрётся, а на большее количество у основной массы ш и р я л ь щ и к о в бабла не хватает, поэтому к заречанским из нашего района обычно ездят мелкооптовики: возьмёт в долг у кого-либо (или – украдёт, или выжулит), съездит к романам, купит 20-30 к у б и к о в, здесь их распродаст, вернёт долг, а на оставшееся – сам три дня будет колоться. А потом – по новой, за товаром… Мелкий опт – практически почти единственный способ заработать на дозу тем, кто всё самое ценное из своего имущества уже исколол, а идти воровать или грабить – боится… Шершавый – как раз из таких, боящихся…

По-человечески я его понимаю: не может он без «дури», от этой пагубной привычки не избавиться ему уж никогда… Да и — зачем?.. Всё равно скоро сдохнет… Так к чему лишать себя последней оставшееся в этой жизни услады?.. И по-своему он поступил честно, выбрав из множества незаконных способов заработать на наркоту наименее незаконный, не посягающий ни на чужое имущество, ни на жизни окружающих… Будь наше государство добрым и справедливым, оно либо бесплатно лечило бы (и излечило!) его от наркомании, либо хотя бы (тоже бесплатно) выдавало ему нужное количество экстракта опия, дескать: ш и р я й с я себе на здоровье, хлопец, всё равно тебе уж больше ничто не навредит… Но кто заподозрит державу в гуманизме – плюньте им в тупые гляделки!.. Зло наше государство, безжалостно и несправедливо. Таким же делает оно и меня, своего верного слугу, поэтому-то вовсе не по-человечески отношусь я к таким, как Шершавый, а – по закону, и ещё — по соображениям оперативной нужды… И чхать мне на то, что скоро сдохнет гражданин Мелантьев, это – его проблемы!..

Тем временем наша мирная беседа продолжалась. Я выслушивал Ромины монологи, задавал какие-то незначительные вопросы, а тем временем — слегка придерживая его за рукав, легонько толкал, незаметно для окружающих, в безлюдный закуток между коммерческими киосками. Моя рука не касалась его спортивной сумки, но он всё время тревожно косился на мои цепкие пальцы, и пытался отодвинуть сумку подальше, до последнего надеясь, что не зацеплю я её взглядом, что – пронесёт… Эх, наивная головушка, ну как же мне содержанием этой сумки не заинтересоваться, если сам ты своими маневрами меня на неё выводишь?!..

Но – всему своё время. Гурманы питаются неторопливо, оттого и смакуют блюда втрое интенсивнее обычных обжор… Нет, я его ещё немного помучу ожиданием, пусть подёргается, так — полезнее… От того, загляну ли я сейчас в его поганую сумку или — побрезгую, целиком и полностью зависит, получит ли он спустя самое короткое время в суде за «хранение и сбыт» год-полтора или же — не получит, обойдётся на этот раз… А что означает тюрьма для него, туберкулёзного, истощённого и безденежного?.. Три – четыре месяца загнивания, а потом – финиш, скопытится куда раньше, чем на свободе…

И — лихорадочно блестят его глаза, и свято надеется он на то, что подарю я ему ещё один глоток жизни!.. А — с каких делов?.. Никто и ничто он мне, мелкая наркоманская сошка, таких – мириады кругом, если каждого жалеть и прощать — лучше уж попом в церкви трудиться, а не опером уголовки… Главное, если б ещё не с совещания я пешедралил, на котором звучало это самое: «…даёшь изъятия!», — тогда, очень может быть, махнул бы сейчас рукой на содержание спортивной сумки и побежал в бар на радостную свиданку с пивом… Но – нужна, позарез нужна мне ныне лишняя галочка в искомом показателе… А для этого я должен в сумку ту заглянуть, а затем, обнаружив в ней наркоту, пригласить понятыми кого-либо из прохожих и начать оформление протокола… Однако не спешил я, не хватался за сумку обеими руками с возгласом: «А кстати, что это там у тебя?!» Торопиться — не надо, перед десертом разумнее отведать и первые, и вторые блюда, в порядке очередности, и самое первое, что я сейчас прямо-таки обязан был сделать — это Шершавого слегка поколотить… Для его же пользы, заметьте, наркоман всегда чем-либо да виновен перед законом и обществом, он и сам это понимает, оттого и мучается в душе, бедняжка, тяготится комплексом неполноценности… А как избит ментом, пусть даже и без видимой причины — так словно тяжкий груз с себя сбросил, облегчился перед людьми и совестью, искупил ведомый только ему одному грех собственной кровью, так сказать… Так что когда опер нарика колошматит — это как если б священник в церкви ему же грехи отпустил… Вот почему при любой мало-мальской возможности опера старательно бьют наркоманов руками и ногами (но чтобы – без видимых следов, разумеется!), — жаловаться эта публика никуда не пойдёт, пуганы законом, да и рыльце у каждого в пушку, зато жульничать и подличать станут меньше, по принципу: «Если менты т а к бьют ни за что, то как же они станут зверствовать, когда появится и весомая причина?!» И когда в будущем доля начнёт подталкивать наркомана к совершению какого-либо серьёзного преступления, то, возможно, именно воспоминание о выбитом некогда зубе или сломанном ребре сдержит иного от гопстопа или мокрухи…

Ну и потом, для дела полезно чтобы наркоманы нас, ментов, боялись и уважали за всё то плохое, что мы им в состоянии сделать, тогда – намного меньше случаев, когда ворвавшиеся на притон опера натыкаются на ожесточённое (а то и — вооружённое!) сопротивление, или же подловленному урками оперку где-либо в тёмном переулке втыкают в спину финкарь…

Да и вообще… Когда начальство достанет, и чешутся кулаки о кого-нибудь свою обозлённость старательно отдубасить , то кого же и не попинать маленько, как не эту гнилозубо — подловатую наркоманскую сволочь?!.

Добавить комментарий