Жалкий.
Вы когда – нибудь были в клубе «Luxer», что на Владимирском проспекте? Кованые столы с мозаичными столешницами, тканевое покрытие стен, роспись в стиле «тромплей», создающая оптическую иллюзию объема, букеты из свежего бамбука на подоконниках, а раковины в санузле из натурального дерева – одним словом, китч или хипповый клубизм. Это не мой уровень. Я занимаюсь дизайном заведений на порядок выше, где посетители не жмутся, вынимая из крокодилового портмоне несколько сотен баксов за скромный ужин без спиртного. Сейчас я работаю над разработкой бильярдной в загородном доме одного из тех клиентов, кто по понедельникам буднично бороздит столицу на «Майбахе», во вторник, устав, пересаживается на ML – 350, а в среду, с утра вдруг обнаруживает, что один из его забытых «Лексусов» удивительно подходит к стилю намечающейся вечеринки. Клиент платит щедро: гонорары неприлично шестизначны. И я вполне могу отстроить рядом с таким особняком тоже что – нибудь себе… размером с домик для прислуги. Сегодня до меня доходит: все эти богачи – готовые модули для выкачивания из них средств людьми, которые в чем – то неплохо разбираются. А я устал. Мне надоело заказывать им кухонные стойки из мексиканского кедра или предлагать сверхмодные диваны «Мае Уэет». Хочется бросить все, отдать содержимое своего банковского счета родителям и уехать в Тибет исцелять душу. Но…мда, я слишком привык к роскоши, я ее часть. Patek Philippe так приятно и богато сжимает мое запястье, а удобно – кожаный Ситроен DS приучил к комфорту и скорости.
***
Кое – какие детали интерьера созданы. Сидя в одних трусах, любуюсь на свой результат, светящийся на мониторе Intel – Дэнди с белой рубашкой клавиатуры и черным смокингом корпуса. В отличие от меня мой PC одет. Требуется отдых. Передышка. Мой межрабочий антракт по – мужски примитивен: пиво, лазанья, «белый флаг» сексу. Последнее воплощает в жизнь моя подружка Крис. Фотомодель. Силиконовая блондинка.
Или как говорит мой друг – программист: «блондинистая инсталляция интеллектуального вакуума». Глядя на нее, он начинает серьезно волноваться за мой на грани падения курс IQ. А я привык. И мне даже не смешно, когда он с улыбкой сообщает, что для общения с такими вот Кристинами требуются специальные разговорники. Но она ведь тоже часть моей роскоши. Пока позволительная. Вспоминаю рекламный ролик с ней, где эта барби, раскинувшись на шезлонге, демонстрирует стройные загорелые ноги, томно прикрыв глаза. И правильно делает. В глазах нет ровным счетом ничего. Они пустые. Вот только не помню, что она там рекламирует: шампунь ли, бикини или вообще шезлонги. Тянусь к мобильнику. Нет, звонить я ей не буду, не обзавелся еще (хе – хе) разговорником. Вызываю смской. И в ожидании приступаю к привычному созерцанию…
***
Удобно устраиваюсь в кресле, предварительно разогрев себе по особому копченую утиную грудку и заварив чай с экологически чистым коричневым сахаром из магазина здорового питания. Всему этому меня научили владельцы «Майбахов». Красивая и правильная жизнь заразительна. Беру бинокль и начинаю наблюдать за ним. Его я окрестил Жалким. Моя мансарда выходит прямо на окна старой многоэтажки, находящейся очень близко с моим домом. Одна из квартир неплохо просматривается (и без бинокля тоже!), выставляя на показ жизнь некоего жильца. Пожилое лицо с большим носом, седые виски, клетчатая рубашка со времен «Олимпиады – 80», в пенсне и с крепко заглаженными брючками. Типичный представитель «простого народа», тех, кто не пользуется саквояжами Baldinini, не имеет дома беговых дорожек и думает, что «пилатес» — это название острова. Я часто вижу его и во дворе, выгуливающего собачку, рыжую, кривоногую таксу, которая периодически запрыгивает к нему на руки и пачкает тем, ради чего ее вывели на детскую площадку. Сейчас он готовит себе ужин или просто перекусить, перемещается по кухне, жарит что – то на сковородке, вроде бы сосиски. Сливает жир от приготовления сосисок в миску с салатом, получается типа заправки. «Вот даже как… Ну, а почему бы и нет?!» — я усмехаюсь, откусывая от ароматной утиной грудки сочное мясо.
За миром Жалкого наблюдаю уже около полугода. Мой первый дозор за движениями мужика в клетчатой рубашке был заданием психоаналитика. Психоаналитик Тур Бергейм, норвежец, последователь юнгианской школы, гомосексуальный дядечка с кучей собственных комплексов и быстрорастущей стоимостью своих услуг решил, что я страдаю синдромом Мартина Идена или кризисом цели. Это когда достигаешь карьерных высот, зарабатываешь первые серьезные деньги, а следующая цель не намечена, и начинается депрессия. Я в это не верю. Выдуманная проблема. Но и отказаться от помощи этого гомика не смею. Личный психоаналитик сегодня – это оккультная мощь, лакмусовая бумажка достатка. Он – еще один элемент моей роскоши. Хотя кому – то он позволяет дарить себе подарки – обтягивающие брючки, цветастые шелковые сорочки. Но это уже иная спланированная половая акция. Так вот, синдром Идена он предлагает лечить аутотренингом или наблюдением за жизнью какого – нибудь жалкого человечишки, что, в принципе, логично. Я нашел себе такой объект в доме напротив и …втянулся.
***
Звонок в дверь. Наверное, пришла Крис. Убираю с журнального столика «Китайскую классическую книгу перемен» и прячу ее от греха подальше, боясь, что, прочитав название, у моей подружки случится сбой в мозговой системе, чего доброго с перезагрузкой в режиме ожидания. А мне сейчас нужно нормальное функциональное женское существо, если не сказать проще, тело.
На пороге стоит моя блондинка. Загорелые ноги удостоили меня своим стройным вниманием. В руках держит бутылку «Сен – Эмильона». «А девочка растет: стала понимать, что, имея хороший заработок, можно себе позволить покупать приличное вино, а не экономить по старой советской привычке на болгарской разливной отрыжке». Улыбается во весь рот, напоминая мне, что древнекитайский оракул обещал сегодня «внутреннюю и внешнюю физическую гармонию». Садится в кресло в гостиной, а я тем временем прикидываю, что ее узкая юбка из небесного атласа удачно подчеркнет мой спальный гарнитур «De Padova». Да уж, взгляд дизайнера присутствует и в такие моменты. Через час Крис уже в ванной: подправляет свою гламурность, испорченную мной в порыве чувств. Я лежу на кровати и курю. Иногда бросаю взгляд в окно. Жалкий в это время сидит с газетой, скорее всего, тужится над пролетарским кроссвордом, в котором из номера в номер добросовестно загадывается опера Бизе «Кармен». Возвращается Крис, в которой раз делится своей скульптурной наготой, уже без назойливых телодвижений. А потом я засыпаю, проваливаюсь в глубокий сон любителя абстракционизма. Сигареты в блестящей упаковочной бумаге, неоновые фонари, пустыня, сплошные линии гексаграммы, в общем, бред какой – то.
***
Антрацитовый оттенок встроенных шкафов, кое – что из постулатов фэн – шуй, актуальная стереосистема …проект почти закончен. Плетусь на кухню, сооружаю себе минимализм в виде корочки хлеба с белужьей икоркой. Возвращаюсь и плюхаюсь перед ТВ, включив в проигрывателе один из фильмов Тинто Брасса. Порция утех сегодня в киноформате. Понимаю, что страсти по белокурой подруге иссякли. Кажется, очередное жеребячье любопытство удовлетворено. Пора искать другую декоративную реинкарнацию Крис. А вдруг повезет, и я больше не наткнусь на «сходное добро» с неразвитой мыслительной функцией? Один мой старый знакомый когда – то говорил: «красивые внешние формы хорошо маскируют плохое внутреннее содержание». И хотя я и специалист по интерьеру, но все же считаю: «лучше неброские линии с засилием внутреннего качества». Иногда хочется, обнимая точеное тело с дорогими вложениями в округлости и прочие важные сексуальные составляющие, чувствовать внутри этой идеальной картинки хоть какое – то подобие мысли.
…Вспоминаю, что нужно проверить электронную почту. «Входящих» много, но я ищу одно, одно самое важное. Недавно меня порекомендовали самому Э. Л. И если я ухвачу такую удачу в виде заказа от него, то можно сказать, что моя самореализация – максимальна. Э. Л. – неуловимая действительность. Почему неуловимая? Вот он так нужный желтый конвертик сообщения! Предложение о встречи. Потираю руки – правительственный уровень – кому – нибудь это снилось?! Хочу быть таким как Альберт Шпеер, архитектор самого фюрера! Хочу и буду. В письме указано время и место делового свидания. А также сообщено, что контактировать со мной будет Р. Г., правая рука мега – босса, о неординарности и чудаковатости которого я слышал неоднократно.
Окна Жалкого нараспашку. Самого дома нет. Мой взгляд блуждает по первозданной мебели, жуткому синему покрытию стен, по одежде, будто с блошиного рынка, сложенной на стуле. «Как же убого!» — думаю я, обшаривая карманы своих брюк в поисках платиновой кредитной карточки. Аскетизм его монашеской кельи нарушает несколько пыльный и устаревший компьютер на столе, который я раньше почему – то не замечал. Направляюсь в ванную, наполняю ее пенной водой с ароматом кунжута, погружаюсь, прихватив с собой свежий номер журнала «Дизайн – world». На обложке я мило улыбаюсь, показывая дизайнерскому миру виниловую стоматологию с хищным оскалом и рубашку от Paul Smith. Да, я умею зарабатывать деньги! День удался.
***
Звонит мой норвежский мозгоправ, интересуется своим кислым фальцетным голоском, понадоблюсь ли я ему до среды, т. к. он собирается смотаться на несколько дней на свою родину по неотложным делам. И между прочим, спрашивает, как дела. С Туром мы общаемся по – панибратски без всяких «Вы» и «если позволите». Таковы правила той психоаналитической культуры, что он внедряет в мою жизнь. Сообщаю, что расстался с Крис. «Выпустил девочку в мир брутальных холостяков с собственной отметиной?» — иронизирует. «То есть?» И тут начинается бесплатное занятие по самоанализу. Напоминает мне о татуировке Крис с моими инициалами на ее прекрасной спинке. Я импровизирую, что помню этот факт, хотя давно небезгрешно забыл. Растолковывает о том, что я как баллончик взбитых сливок под давлением гормона вазопрессина, вырабатывающего у самцов желание «помечать свою территорию». Слушаю отвлеченно. Мысленно я уже объясняю позиции своего гностического дизайнерства помощнику человека с бренд – именем Э. Л.
Встречаюсь с Майклом, моим американским другом, приехавшим в Россию на пару недель с коммерческим проектом. Он не изменился. Потный, оплывший, с фигурой пиршествующей радости Макдональса и в очередной майке – однодневке с тупой фразой: «Я не могу признаться, что очень люблю ТАК делать». Рискую опошлить эту надпись, ответно крепко обняв толстячка и не выпуская долгую минуту из объятий. Устраиваю ему экскурсию по новым местам развлечений и отдыха столицы. Майкл не перестает поражаться русским. В торговом центре он широко раскрывает глаза от ужаса, когда видит коллекционный, хрустальный флакон духов Кристиана Диора из редкой партии рядом с товарами класса масс – маркет, а те в свою очередь рядом с колбасными изделиями. Понимаю. Для него, специалиста в области парфюмерной индустрии, это выглядит дико. Но у его соотечественников заморочки сложнее. Как – то мы с ним вместе, когда я гостил в Калифорнии, увидели большой плакат: маленькая девочка, дергающая за подол юбки матери и ниже вопрос: «Мама, мама, а когда я вырасту и тоже буду судиться?» Майкл тогда всем своим грузным телом долго трясся от хохота, а на следующий день абсолютно обыденно подавал иск на какую – то кофейню, где его забыли предупредить, что ice – tea иногда (по ошибке) бывает горячим. И это он еще не видел, как русские делают салатную заправку в домашних условиях, вспомнил я про жалкий ужин Жалкого.
***
Готовлюсь к встрече с Р. Г. , ни на минут не забывая, что во мне будет оценено все: и галстук in toto, и туфли Pakerson, и аромат виргинского кедра и ежедневник с обложкой из телячьей кожи в руках… Все в порядке. Занимаюсь мыслями. Формирую сложный монолог своих взглядов, напичканный ультрасовременными веяниями дизайна. Придумано. Уточняю о заказе столика в ресторане, прихватываю ноутбук с макетами и эскизами в рабочих файлах, на всякий случай. Сделано. Я на месте. Жду.
Официант докладывает о прибытии Р. Г. Собран и уверен – обязан понравится. Он измеряет меня взглядом.
…Знакомая клетчатая рубашка, большой нос, седые виски и крепко заглаженные брючки.
«Господь воистину не истощим на милости… к некоторым!», — все, что успевает появиться в моей голове.
