«Пролог»:
Столкновение эгоизма с альтруизмом. Ещё точнее, альтруизма — с эгоизмом. Возможно, в космическом масштабе. А возможно — в масштабе одной избы?
А если чуть сложнее, чем попросту столкновение? Тоже возможно.
Впрочем, вот.
Гончар, запуская в волосы
Костлявою пятернёй,
Вертит ногами босыми
Глиняный шар земной.
Старуха со вшивой гривою
Толчёт подбородком мрак:
«Нынче горшок – двугривенный,
Нынче кувшин – пятак!»
Хнычет мальчишка, пятками
Давя тараканов звёзд,
И трёт рубашонкой латаной
Вздёрнутый в небо нос.
«Юродивый, эх, юродивый!
И ночью, и днём за так
Экую крутит уродину:
Нынче кувшин – пятак!»
Снуёт ребятня поджарая,
Тараща рачьи зрачки:
Шар полыхает пожарами
И брызгами саранчи.
Старуха, отдав за подати
Мёд, молоко и урюк,
Вешает лапти с лохмотьями
На месяца вбитый крюк.
И в этой зияющей темени,
Визжа, как дверной засов,
Вертится мягче и медленней
Гончарное колесо.
Трубка набита чемерой;
Берут, не боясь руки,
С шара пыльцу свечения
Белесые мотыльки.
Старуха храпит и крестится.
Хохочет кривой торгаш:
«Разве безглазой девице
Этот бурдюк продашь!»
«Вертеть – так вертеть уж тронами!
Чтоб льнул к пятаку пятак!»
Тыщу веков, нетронутый,
Гниёт гончара тюфяк.
Текут по лодыжкам ссадины
От проволочных шипов;
Прыснет в лицо с громадины
Кровь, перегной и плов.
И только философ, по суху
Бредя к началу начал,
Бормочет ослу и посоху:
«Будет раздавлен гончар».
Тот, под шептанье улицы,
Не получив ни гроша,
Подслеповато щурится
На неказистый шар:
Глядит, как в розовой рытвине –
Лужице от подков –
Бьют плавниками рыбины
Чешуйчатых облаков.
