Альке (полное имя Алевтина) – обычной девушке с лёгким характером, хрупкой фигуркой, короткой стрижкой и приятным курносым лицом исполнилось двадцать четыре года. Прекрасный возраст, когда и планов «громадьё» и длинная-предлинная жизнь впереди. Из всего того, что на данный момент уже произошло и происходило с Алькой, следовало, что судьба должна была сложиться у девушки удачно и счастливо. Институт закончен, «вышка» (высшее образование) в кармане, интересная работа менеджером туристической фирмы и серьёзные долговременные отношения с симпатичным и положительным парнем из хорошей семьи. Дело шло к свадьбе. Предварительно молодые люди договорились пожениться будущей весной, а значит, это должно было произойти, где-то, через полгода.
Папа и мама у Альки люди простые, среднего достатка. Когда обнаружилось, что их дочь собирается выйти замуж и может быть покинет семейное гнездо навсегда, они стали баловать её, ничего для неё не жаля, так сказать, напоследок. Вот и эта турпоездка в Индию на двадцать дней (о ней Алька, даже мечтать, не смела), хотя и не дешёвая, но родители почти настояли, чтобы она занялась оформлением и, как могли – помогли, подбросили денег со словами: «Поезжай! Когда ещё ты сможешь посвятить себе столько свободного времени, чтобы отдохнуть? Там дети пойдут, будет не до поездок!».
Алька с детства любила путешествовать, наверное, поэтому позже она и пожелала связать свою жизнь с туристическим бизнесом. Когда — была маленькая, они всей семьёй часто ездили по стране, а как подросла – стала ездить везде сама, по России и за её пределы. По сути, Алькина любовь к путешествиям со временем превратилась в настоящую страсть. Одной из составляющих этого горячего чувства являлись полёты, причём, на чём лететь в очередное путешествие для Альки было неважно. Для того, чтобы вновь ощутить прелесть взлёта, сопричастность своего тела, кажущегося почти невесомым и лёгким как пушинка, к могучему потоку стремительного, как вихрь движения вперёд огромной и умной машины, она готова была лететь на самолёте, на вертолёте, да хоть на дельтаплане! Лететь, а потом возвращаться домой. Каждая встреча с землёй — это тоже целое событие, хотя всякий раз радуешься ей одинаково, так, как будто не был на земле уже тысячу лет? Ну, в общем, жизнь без путешествий и перелётов, хотя бы раз в год, казалась Альке лишённой особого смысла и напоминала стоячую воду болота …
В связи с этим поездка в Индию несказанно обрадовала Альку, прежде всего тем, что кроме основного перелёта Москва — Дели, в ней планировалось совершить несколько воздушных рейсов внутри страны. Группа должна была посетить Бомбей и «жемчужину Индийского океана» — живописный остров Гоа, после чего — снова возвратиться в Дели, чтобы оттуда лететь домой.
С первого дня всё шло, как по маслу. Радушный приём. Везде, где бы ни появилась Алькина группа, куда бы — не пришла, везде туристов встречали улыбчивые смуглые представители индийского народа. С поклоном они приглашали иностранцев посетить достопримечательности, увидеть истинную красоту и чудеса, отведать национальные блюда, купить, что-нибудь на память (в основном разнообразные украшения с полудрагоценными камнями) и сфотографироваться.
Шикарные отели, похожие на дворцы с голубыми бассейнами. Чистая и ухоженная территория вокруг богатых строений огорожена от городских улиц колючей проволокой. Там, за ней на тротуарах прокажённые, привлекающие внимание прохожих звоном своих колокольчиков, свящённые «бурёнки», безнаказанно гуляющие по проезжей части и перекрывающие дорогу автотранспорту и велоколяскам (гордости местных рикш), каждый раз, когда им заблагорассудиться, грязные сопливые ребятишки, набрасывающиеся оголтелой толпой на зазевавшегося туриста.
Поездки на новеньких автобусах с мощными кондиционерами и, конечно же, несколько комфортных перелётов в чреве уютных и относительно небольших «Боингов» с приветливыми стюардессами, одетыми в форменное сари. Одно из сильных впечатлений иностранца, побывавшего в Индии — совершенно разная влажность воздуха в её городах. Например, в Бомбее прямо с трапа самолёта ты как будто попадаешь в турецкие бани, только пар не такой ароматный и совершенно прозрачный!
Дели – Агра – Бомбей. Предпоследние пять дней Алькина группа провела на острове Гоа. Что сказать о Гоа, тем, кто ещё там не был? Только одно: «Обязательно поезжайте туда! Вы никогда не пожалеете о том, что побывали в этом райском, удивительно красивом месте!». Вот и Альке взгрустнулось, когда она уже в аэропорту столицы Индии — Дели садилась в самолёт, обязанный доставить своих пассажиров обратно в Москву в целости и сохранности. Даже предвкушение многочасового путешествия в небе с любимым аттракционом в виде воздушных ям, во время которых смешно захватывало дух, почти не радовало Альку. Перед глазами девушки всё время стояла картина сказочного острова с красивым белым отелем на берегу, с пальмами, гигантскими волнами океана, жёлтым пляжем и абсолютно счастливыми лицами людей вокруг. Белые, чёрные и цветные лица жаркое солнце на Гоа искусно покрывало разными оттенками загара.
Сверяясь с билетом, Алька, наконец, нашла предназначавшееся ей кресло. Оно было средним, находилось между двух других в длинном ряду таких же утроенных мест, установленных по левому боку железной машины, в хвостовой её части. Соседи ещё не подошли и Алька, усевшись, начала гадать: кого же Бог пошлёт ей на этот раз — мужчин, или женщин, какого возраста они будут — старые, или молодые? Вполне вероятно, что соседи могут оказаться с детьми. Не очень-то хотелось этого Альке: «Перелёт всё-таки долгий, обычно ребёнок не выдерживает и начинает капризничать, а взрослые, как она, между прочим, предпочитают скрашивать свою поездку алкоголем и сигареткой, как-то не удобно будет делать это при детях… Да, а собственно почему так вышло, что вся её группа летит во втором салоне, а она в третьем? Странно…».
«Здравствуйте, разрешите пройти на своё место?» – неожиданно, прервал Алькины размышления мужской голос.
Оказалось, что появился первый из соседей, тот, что должен был лететь в кресле у иллюминатора. Алька с готовностью вскочила со своего места, втайне обрадованная тем, что попутчик оказался не старым дедом, а приятным молодым мужчиной в костюме и в очках. Такой просто обязан был, хотя бы из вежливости предложить ей поменяться с ним местами, ведь девушке так этого хотелось! Но, увы, мужчина быстро проскользнул мимо вытянувшейся солдатиком и приветливо улыбавшейся ему Альки, и уселся в свое кресло. Из кейса он достал толстую книгу и прежде чем уткнуться в неё, к ужасу своей соседки, повернулся к иллюминатору, затем с силой дёрнув за планку жалюзи, опустил плотную брезентовую шторку вниз, тем самым наглухо задраив ею круглое окошко.
Алька задохнулась от возмущения: она поняла, что из-за этого «ботаника» ей не придётся увидеть интересную картину взлёта, а после — восхитительное небо, пушистые облака и землю…
«Земля, ведь такая интересная сверху: игрушечные домики, машинки, блошки-люди, ниточки дорог и верёвочки рек! Что всего этого она теперь лишена?» — на глаза Альки навернулись слёзы, она поняла, что этот очкарик отравит ей весь полёт.
«Добрый день! – опять справа раздался мужской голос, — Галя, где ты хочешь сидеть, с этой очаровательной девушкой, или…?».
Произнеся это, неизвестный мужчина замолчал, видимо ожидая, что ответит ему его попутчица Галя. В этот момент Алька повернула свою голову, чтобы посмотреть, кто же это претендует на соседство с ней и с очкариком. Надо же, лицо и голос стоявшего перед пустым креслом невысокого мужчины, собственно как и он, сам, казались удивительно знакомыми, хотя про спутницу мужчины Алька такого сказать не могла: женщину она видела впервые в своей жизни. Перебирая в уме различные образы, Алька вдруг догадалась: «Стоп, да это же известный артист! Кино? Нет…, кажется эстрадный… Да, совершенно верно, выступающий с эстрадными миниатюрами человек по фамилии Бурдонов! Кажется, Валентин Бурдонов… »
Алька так обрадовалась своему открытию, что автоматически чуть не ткнула соседа под номером один в бок локтём, но в последний момент всё же успела удержать свою левую руку правой рукой. Секундой позже, она, состроив равнодушную гримасу, исподтишка взглянула на парня. Ей страшно захотелось посмотреть на его реакцию при виде знаменитого артиста: интересно, узнал парень Бурдонова, или придётся напомнить ему фамилию того, с кем им выпало соседствовать?
Но очкарику, как оказалось, было совершенно всё равно с кем предстоит ему провести в воздухе несколько долгих часов, с какими удивительными людьми свела его судьба: парень, сняв очки и положив их на книгу, которая покоилась на выдвижном столике, вмонтированном в спинку стоявшего впереди кресла, крепко спал. Альку не могло не возмутить такое хамское равнодушие к окружающим людям, девушка даже подумала о том, что лучше бы она пять минут тому назад хорошенько врезала ему локтём!
В тоже время Альку вдруг заинтересовало лицо парня, и она непроизвольно задержала свой взгляд на нём. Без очков молодой мужчина выглядел слегка беззащитным и гораздо моложе возрастом, чем показался ей с первого взгляда. Он, несомненно, являлся Альке ровесником. «Лет двадцать пять ему, не больше!» — окончательно решила девушка и почему-то после этого совершенно перестала злиться на парня, снова начала планировать поговорить с ним насчёт шторки, когда он проснётся.
Тем временем, в соседнее кресло уже уселась изящная женщина в белом лёгком платье с симпатичными кудряшками длинных русых волос спускавшимся по плечам. Это сразу же отвлекло Альку от мыслей о соседе номер один и полностью переключило её внимание на личности артиста Бурдонова и его спутницы.
Первым делом, Алька стала размышлять о том, почему же Галя выбрала именно это кресло. Она ведь могла предпочесть и другое (более удобное на Алькин взгляд), находившееся через проход в группе кресел в центре салона, которое в результате досталось известному артисту. Сначала девушка думала, что это произошло из-за неё, вернее из-за ревности Гали к ней, ведь Бурдонов назвал Альку «очаровательной» Женщина, наверное, тут же решила не допускать такого опасного соседства!
Спустя какое-то время, приглядевшись, Алька заметила, что в соседях у артиста оказался седобородый индус в тюрбане, или чалме.
«А, понятно! — ухмыльнулась про себя Алька, — Плавали — знаем, видимо Галя тоже с осторожностью относится к людям в тюрбанах, как и я!».
Дело было не в неприязни Альки к представителям других народов, рас и национальностей, нет, ни в коем случае! (В двадцать четыре года большинство нормальных людей ещё во всю стремиться к познанию окружающего мира, в этом возрасте они обычно ещё не успевают утратить симпатии и интереса ко всему новому и незнакомому — людям, верованиям, обычаям и традициям). Алькины впечатления об Индии немного подпортил один малюсенький эпизод, почти штрих, который занозой засел в мозгу девушки и остался в нём, по всей видимости, навсегда вместе с другими великолепными впечатлениями о поездке, в качестве «ложки дёгтя в бочке с мёдом».
Дело было в следующем, во время перелёта на Гоа Альке досталось место рядом с таким же господином в чалме. К тому времени от гидов, которые до этого работали с их тургруппой, Алька уже слышала и знала, что тюрбаны, или чалму в Индии носят только привилегированные люди, что такой головной убор является символом чести. Поэтому, когда девушка уселась на своё место, она с удовольствием стала наблюдать за индусом и размышлять о том, насколько тот знатен и богат. «Интересно сколько у него детей, сколько обслуги и вообще к какой касте принадлежит его род?» — думала Алька.
Неожиданно, когда самолёт взлетел господин достал из своего портфеля длинную палочку, похожую на спицу и засунул её себе под чалму. Ею он стал чесать свою голову. Почёсывался он с упоением и делал это часто, даже, когда принесли обед, он первым делом опять взялся за свою палочку и чесался с минуту. Отчего, так зудела у мужчины голова, Алька даже думать боялась. Не притронувшись к своему подносу с едой, она с трудом дождалась, когда самолёт сядет, и первой почти бегом направилась к выходу. Честно говоря, после посадки у неё у самой чесалось всё тело, как потом оказалось на нервной почве.
Понятно, конечно, что у каждого народа имеются свои «примочки» или привычки, шокирующие людей других национальностей. (Обсуждая других, надо всё же не забывать про самокритику!) Например, русский человек, закусывающий пиво воблой или селёдкой в каком-нибудь из ресторанчиков города Праги, не менее экзотически смотрится, и наверняка вызывает гораздо большее отторжение у чехов, чем безобидный индус в чалме. А разодетая в натуральные меха наша соотечественница на улицах Лондона, как она выглядит, глупо? Не то слово, в городе, полностью «контролируемом «гринписовцами», она серьёзно рискует не только несколькими шкурами убиенных животных, надетыми на неё в виде шубы или манто, она ещё рискует, извините за грубое сравнение, своей единственной и родной…
И как после этой дамы выглядит человек со своей личной палочкой для чесания головы? Большинство возмутится и скажет: «Какие пустяки, пусть себе чешется человек на здоровье! Кого это волнует? Такая у него привычка – чесаться в общественных местах. А покажите нам того, который вообще ни разу не почесался в своей жизни!»
И действительно, таких людей на свете нет, это понятно.
Алькины предположения насчёт отношения Гали к человеку в чалме могли не иметь под собой никакой почвы, но, тем не менее, супруга артиста выбрала кресло по соседству с Алькой, а не с индусом.
То, что Бурдонов являлся женщине супругом, выяснилось довольно быстро. Во-первых, у обоих на пальцах поблёскивали золотые обручальные кольца, во-вторых, в начале полёта артист что-то долго пытался найти, копаясь, в небольшой сумке, очки или плеер, или ещё что-то, из того, что ему срочно понадобилось, а когда обратился с вопросом к Гале, та сказала ему, как отрезала: «Обойдёшься, потом дома в чемоданах найдёшь!».
И вообще супруга Бурдонова казалась мрачнее тучи, что как-то не очень вязалось с её женской миловидностью, обликом почти тургеневской девушки и возрастом (ну никак не больше 35 лет!). Она вообще не разговаривала с посторонними, а на мужа буквально покрикивала. Он, а вместе с ним и Алька только и слышали от неё: отстань, перебьёшься, замолчи, не трогай меня и так далее. В чём так провинился Бурдонов перед своей женой, что не купил ей в Индии, за кем волочился в поездке, к кому приставал принародно, а может быть много пил? В своей голове Алька долго перебирала вероятные причины разлада в чужой семейной жизни, она занималась этим до тех пор, пока ей основательно не надоело.
Самолёт уже давно летел на большой высоте. Народ в салоне затих, накопившаяся за день усталость от хлопот и дорожной суеты, казалось, взяла своё, поэтому многие теперь спали. Неожиданно тихое, почти детское посапывание соседа слева, стало действовать на стойкую Альку (обычно она бодрствовала большую часть пути), как снотворное и уже через несколько минут девушка заснула.
Когда Алька проснулась, она первым делом вспомнила о семье артиста. Девушка посмотрела направо, пытаясь внимательнее рассмотреть своих случайных соседей. Обстановка на этот раз, очень даже, способствовала этому: сосед слева продолжал спать, Галя тоже спала, а Бурдонов неподвижно сидел в своём кресле, уставившись немигающим взглядом куда-то поверх голов впереди сидевших на местах людей. Альке хорошо был виден его профиль.
«Вот ты и попался! Ты меня интересуешь больше всех, сейчас я хорошенько тебя рассмотрю! Оказывается, ты старше своей жены, лет на десять, как минимум!», — с удовольствием констатировала про себя Алька, в своих мыслях панибратски обращаясь к Бурдонову на «ты».
Она наслаждалась, что может наблюдать сколько угодно, не опасаясь быть пойманной за этим занятием, конечно же, до определённых временных пределов (пока не проснулась жена артиста). «Послушайте, — также безмолвно, не проронив ни слова, мысленно обратилась на этот раз Алька к окружавшим её пассажирам, — Вы только посмотрите, какие у него конопушки, всё лицо в них и руки, а руки то какие маленькие, не пальцы, а пальчики! Ну, надо же, а по телевизору этого не видно! Хотя волосы у него хорошие, волнистые, густые, да и лицо приятное…»
Тут Алька остановилась, потому что Бурдонов вдруг повернул свою голову в её сторону и пристально посмотрел ей прямо в глаза, как будто зная, что девушка «раскладывает его косточки по полочкам» и более того, пытается это своё занятие обсудить с окружающими. Альке сразу же стало неудобно, она попыталась отвернуться, но в ту же секунду артист лучезарно улыбнулся ей, в точности так, как улыбался дома с экрана телевизора.
«Он мне улыбнулся, представляете, сам Бурдонов мне улыбнулся!» — мысленно закричала Алька всем вокруг. Ей было жалко, что её никто не слышит, но всё равно Алька ликовала и, ликуя, улыбнулась артисту в ответ. Ещё немного и она, наверное, влюбилась бы в Бурдонова по уши, для этого достаточно было только одного, чтобы он ещё раз так же очаровательно и со смыслом в глазах улыбнулся ей. И ведь видно было, что он готов был это сделать, повторить улыбку «на бис» специально для Альки, которая ему, безусловно, нравилась, иначе бы он так не смотрел…
Но словно почувствовав неладное, вдруг проснулась его жена Галя. Она сначала взглянула на мужа, после чего перевела свой взгляд с него на девушку. Как ни странно, но ожидаемой ревности в её взгляде не было совсем, в нем присутствовало какое-то усталое равнодушие, которое можно было озвучить одной фразой, единственным вопросом: «А тебе это надо?».
После этого Алька всё поняла про них, вернее девушка просто решила, что всё поняла про семейный конфликт Бурдонова с женой. «Бабник, однозначно, бабник, юбки не пропустит мимо себя! Бедная Галя, симпатичная, ещё довольно молодая… Как она это терпит?» — подумала Алька и, безоговорочно приняв сторону жены артиста потеряла к его мужскому обаянию всяческий интерес, тем более, что стюардессы, вслед за опустевшими тележками с разнообразными напитками, стали развозить на других – полных еду, раздавая пассажирам положенные им обеденные пайки.
На дозаправку самолёт приземлился в Ташкенте. Пассажиров на некоторое время отвезли в аэропорт, где в зале ожидания их ждали услуги ресторана и кафе. Люди перекусывали, выпивали, общались между собой, а кое-кто из них метался, пытаясь прорваться в город, чтобы успеть купить узбекских дынь (их сезон был в самом разгаре). Кажется, всем желающим удалось это сделать, хотя доподлинно неизвестно из-за того, что вниманием большинства публики завладел известный всем артист Бурдонов. Алька, кстати, тоже находилась в числе зрителей.
Артист уже около часа находился в центре зала, окружённый плотным кольцом толпы. Это был настоящий бенефис его в Ташкентском аэропорту. Бурдонов быстро двигался, изображая пародируемых им известных деятелей искусства, кино и политики. В данный момент он «играл» Горбачёва со всеми его речевыми оплошностями, с любимым словом «на`чать» и названием бывшей республики Советского Союза словом «Азербайджан», которое уважаемый Михаил Сергеевич, кажется, так и не смог правильно выговорить за весь свой срок пребывания у власти в должности президента.
Пассажиры радовались неожиданному развлечению и бесплатному концерту артиста Бурдонова. Люди смеялись и хлопали. Сам бенефициант, похоже, тоже был счастлив. Во всеобщем веселье не принимали участие только двое: Алька и Галя. Галина стояла в стороне, безучастно глядя на происходившее, а Алька — не могла оторваться от своих наблюдений за ней.
«Как, наверное, всё это надоело ей, праздное внимание людей к персоне мужа, все его шутки, произнесённые по сто пятьдесят раз на дню, короче абсолютно всё, что так нравиться простому народу!» — думала девушка, глядя с печалью на жену блиставшего остроумием Бурдонова.
После дозаправки, продолжая прерванный полёт, самолёт, как будто торопясь домой, значительно прибавил обороты, иначе почему теперь, не прекращая, он так надрывно гудел и трясся в облаках родного воздушного пространства. Ближе к Москве, где-то в часе лёта от столицы, почти все пассажиры проснулись и с оживлением, обычно сопровождающем чувство ожидания скорого приземления, сновали по салону в сторону туалета и обратно, кто покурить, кто руки сполоснуть напоследок или ещё чего…
Алька и всё её соседи тоже бодрствовали. Супруги молчали и не пререкались как обычно, наверное, каждый из них думал о чём-то своём: Бурдонов после концерта — о славе, а его жена – о своей женской доле. Алькин сосед слева давно уже выспался, к этому времени он одолел практически всю свою книгу и теперь сидел молча, отложив её, и пристально глядел вперёд сквозь стёкла своих очков. Совершенно неизвестно о чём в эти минуты размышлял парень, зато было хорошо известно, о чём думала его ближайшая соседка.
Алька думала о том, что в аэропорту уже, наверняка, её ждёт — не дождётся жених. Можно представить, как он соскучился! Она тоже, да так, что не передать словами! Ей просто необходимо было, как можно скорей его увидеть, услышать голос любимого человека, ощутить его прикосновения и тепло. Впервые в своей жизни молодая женщина вдруг поняла истинное значение слова «воздержание» и силу его влияния на жизнь человека. Раньше она смеялась, когда кто-нибудь из подруг начинал разговор на эту тему. «Распущенность это и слабый характер, а не страдания от воздержания!» — часто говорила Алька, пытаясь прекратить разглагольствования, казавшиеся ей глупыми и пустыми. А оказалось, что это состояние не только существует, не только в узком и половом смысле, — оно чрезвычайно объёмно и губительно для влюблённого человека, так как является тяжёлой нагрузкой для любящего сердца.
«Интересно, а вдруг мой любимый мне изменял, пока я путешествовала? А вдруг с той, неужели с ней…» — не успела додумать Алька свою ревностную мысль до конца, как по радио объявили: «Наш самолёт готовиться к посадке в аэропорту Шереметьево – 2. Просьба не курить и пристегнуть ремни!».
Алька так и сделала. Внезапно самолёт сильно затрясло, буквально закачало в воздухе. Пассажиров стало подбрасывать в креслах, а крепкие слегка пружинившие серые ремни тут же возвращали тела обратно на места. Через несколько минут вместе со всеми Алька ощутила, что их самолёт почему-то прекратил своё снижение и снова начал набирать высоту. Девушка заволновалась и обратилась к соседу, сидевшему у иллюминатора: « Послушайте, нельзя ли взглянуть в окошко, увидеть, что там за бортом, вы закрыли его, и мы теперь сидим тут, практически как в танке!?».
Алька лукавила. Она уже заметила в соседнем открытом иллюминаторе, что их самолёт буквально пробивается сквозь непогоду и сплошную темноту тяжёлых грозовых туч. Всё равно, ей нужно было самой убедиться в этом, предварительно укорив соседа за проявленный им эгоизм.
Парень посмотрел на Альку. С торопливой поспешностью он тут же поднял шторку круглого оконца вверх и, немного смущаясь, произнёс: «Пожалуйста, конечно, смотрите!».
Зря-зря Алька настояла на своём, далось ей это окно! Ничего хорошего она там не увидела, наоборот, представшая перед её взором картина неба в состоянии похожем на сильный морской шторм, повергла её в тревожное уныние. Страх появился через несколько минут, когда самолёт снова попытался приземлиться. Ещё с большей силой его затрясло, и какое то время просто швыряло из стороны в сторону, как будто неизвестный небесный великан решил поиграть с ним, раскачивая свою игрушку в воздухе.
Когда это, наконец, прекратилось и самолёт, отказавшись от безуспешной попытки сесть, снова начал набирать высоту для следующей пробы, Алька по-настоящему запаниковала:
— Что случилось, у нас, что шасси никак не выходит? – испуганно спросила она, обращаясь ко всем соседям одновременно.
Ответил парень, остальные напряжённо молчали. Молодой человек взял Альку за руку и произнёс:
— Девушка, да не волнуйтесь вы так, элементарная непогода, всё-таки начало ноября! Сядем, куда мы денемся! А меня, кстати, Ромой зовут!
— Алька! – представилась Алька, совсем забыв удивиться тому, что её сосед вдруг стал таким общительным.
— Не волнуйтесь, — продолжал успокаивать её Рома, старясь перекричать шум турбин, надрывавшихся в работе, — Я, между прочим, служащий представительства «Аэрофлота» и знаю, что наши самолёты самые безопасные в мире, даже по отношению к прославленным «Боингам».
— А что вы сейчас делаете в самолёте? Сидели бы в своём представительстве…
Девушка не закончила своей фразы, потому что опять стало ясно, что самолёт решил идти на посадку и снижается. Все пассажиры, затаив дыхание с бьющимся от волнения сердцами, ждали решения своей участи.
За пару минут до этого Алька успела обратить внимание на то, что происходило справа от неё. Бурдонов очень нервничал, хотя в этом не было ничего удивительного, переживали и страшно волновались все, без исключения. Немного удивительным было то, что известный артист, а, следовательно, мужчина в этом деле явно превосходил свою жену, более того он откровенно и, не стесняясь никого вокруг, искал у неё утешения. Бурдонов постоянно хватал Галю за руку, тянул её к себе, что-то громко кричал, но что Альке не было слышно из-за страшного шума, который просто поглотил все остальные звуки. Все крики, охи-вздохи, вопли и требования и попытки вызвать попрятавшихся от пассажиров стюардесс, потому что кому-то стало плохо с сердцем, кто-то хотел воды и так далее — потонули в рёве двигателей. Самолёт в очередной раз стремительно шёл на посадку. Но и на этот раз не получилось…
Он, слава Богу, приземлился, но чуть позже и уже не в Шереметьево, а в Быково, хотя какая разница!
После посадки в аэропорту Алька, как будто сразу забыла про Бурдонова с женой, она душевно распрощалась только с Ромой, перед тем, как на негнущихся и дрожавших ногах покинуть самолёт.
— Я был в командировке, я очень часто летаю в командировки! — запоздало ответил парень на тот её вопрос, потонувший в неизвестности и гуле посадки, а потом сказал, — До свидания, Аля, я очень рад был с вами познакомиться. А, может быть, я вам позвоню или вы мне позвоните? У вас ручка есть? Сейчас я вам достану свою, запишите…
— Рома, ручки у меня нет, но у меня есть жених и он меня сегодня встречает! До свидания, берегите себя в командировках!
Алька повернулась и побежала в сторону автобуса, подъехавшего к трапу. Набитый до отказа пассажирами, он отвёз их, уставших и переволновавшихся в здание аэропорта Быково, где уже ждали встречи с ними примчавшиеся из Шереметьево родные и знакомые.
Немногим позже Алька с удовольствием рассказывала всем своим знакомым о своей замечательной поездке в Индию. Конечно же, тяжёлая посадка во время обратного рейса самолёта в Москву занимала в её рассказе почётное место, ещё бы, ведь в повествовании фигурировал известный артист со своей женой! Всем, соответственно, это было очень интересно и Алька, разгорячёная чужим вниманием, каждый раз упоённо рассказывала о том, что ей пришлось пережить вместе с семейством Бурдоновых. Особенно хорошо получалось у неё описание самого события, которое в последовательном и подробном изложении звучало у Альки так:
«И вот, когда мы опять пошли на посадку, когда мы сидим вдавленные в свои кресла в полутёмном салоне с мигающим светом аварийных лампочек… Я до сих пор, как в кино вижу впереди себя этот наклонившийся вниз градусов на сорок едва освещённый салон, и слышу страшный гул, заглушающий истошные крики людей! Несмотря на это в тот момент я даже не задумывалась над тем, что наш самолёт вообще может не приземлиться, что он даже может разбиться!
И вдруг я вижу плачущего Бурдонова, вижу, как он через проход тянет руки к своей жене, и губами отчётливо шепчет ей «прощай» и плачет, плачет прямо, как маленький ребёнок. А она, представьте себе, улыбается, улыбается впервые за весь полёт! Может, чтобы его успокоить? Не знаю…
Тут-то мне действительно стало страшно, я вдруг отчётливо поняла: МЫ ГИБНЕМ, МУЖЧИНЫ ПРОСТО ТАК НЕ ПЛАЧУТ, А ЗНАЧИТ — ВСЁ, КОНЕЦ, МЫ ВСЕ УМРЁМ! Я стала прощаться с жизнью, вспомнила своих родителей, мне стало безумно грустно оттого, что у меня теперь не будет никакой свадьбы, больше не будет друзей…
Но не успела я со всеми распрощаться, как мы сели.
С тех пор я не могу смотреть, когда по телевизору показывают выступления Бурдонова. Вот так, всем вокруг смешно, а мне нет! Если я вдруг вижу на экране его улыбающееся лицо, я всё время вспоминаю, каким оно было, когда он рыдал, и слёзы ручьями текли по его щекам, и как мне было страшно от этого…».
Тогда, рассказывая своим знакомым о поездке, Алька ещё не догадывалась, что эта история с посадкой самолёта, казавшаяся на первый взгляд просто опасным приключением, оставила неизгладимый след в её психике и глубокую зарубку в памяти на всю последующую жизнь. В том, что именно после того случая у неё внутри возникла и поселилась «самолётная» фобия, Алька убедилась уже через полгода, отправившись с мужем в свадебное путешествие в Париж.
В те весенние полные надежд и радости дни, казалось, всё способствовало хорошему отдыху молодожёнов: в день отъезда погода стояла отличная, почти новенький самолёт, доставивший их во Францию, был в полном порядке, и потом сам Париж! Если немного перефразировать известную поговорку, то получиться вполне позитивно: «не увидев Парижа, — не умереть». Но Алька…
Она не спала сначала дома, а потом в отеле ни одной ночи, ещё за три дня до каждого вылета. Руки её потели до такой степени, что пот стекал с ладоней, а в полёте сердце билось так, что казалось, выскочит из груди, или остановиться. Муж сначала удивлялся и подсмеивался над «приступами трусости», как он это называл, но потом, видя и вправду тяжёлое состояние жены, призадумался и на обратном пути заставил Альку крепко выпить.
Сначала алкоголь действительно помог. Алька пережила период взлёта довольно неплохо и даже развеселилась, но потом при посадке с ней случилась настоящая пьяная истерика. После небольшой воздушной ямы, она вдруг на весь салон закричала: «Почему рыдал этот гад, он же мужчина!? Он женщин должен был успокаивать, а не рыдать, это он породил во мне этот страх!»
Люди вокруг смотрели на Альку с недоумением, а на мужа — с сочувствием.
Последний раз Алька летала с мужем на юг через год после свадебного путешествия. Но назад из отпуска они вернулись уже на поезде. Сразу после заключительного полёта молодая женщина, наконец, окончательно признала победу своей фобии над собой со словами: « Теперь только поездом, пусть вместо трёх часов полёта до места — добираться больше суток в духоте вагона, пусть, зато едешь и радуешься видом из окна в любую погоду!».
Прошли годы. Алевтина до сих пор выбирает для своих поездок только наземные виды транспорта и переключает телевизор на другую программу каждый раз, когда раздаётся знакомый голос и на экране появляется сияющее улыбкой лицо известного всем, постаревшего, но не утратившего своей популярности артиста. Она делает это по привычке, на самом деле женщина давно уже поняла, что злилась на Бурдонова напрасно. Лучше пожалела бы тогда его, страдавшего от тяжкого недуга, а к другому человеку — отнеслась бы с повышенным вниманием и слушала то, что он говорил, глядишь, не заразилась бы тогда авиафобией!
Думая об этом, Алевтина с тёплым чувством в душе вспоминала добрый взгляд и мальчишеское лицо с очками на носу и думала: «Я бы обязательно рискнула ещё раз и отправилась куда-нибудь на самолёте, но только в одном случае, если бы вдруг меня пригласил в этот полёт Рома, с ним мне было бы не страшно, он же представитель Аэрофлота!».