Майское солнце заливало пыльную площадь автовокзала потоками живого света, и первая зелень у бордюров создавала иллюзию счастья. Филисса уходит… Уезжает насовсем из города. И надо же ей было собраться именно сейчас, когда скоро зацветут вишни! Про командировку она пусть кому-нибудь другому рассказывает, но я-то знаю, что Фил уходит навсегда! Её глаза не умеют лгать.
Повертев в руках простенькую книжицу едва ли не самиздатовского производства – сборник стихов моей подруги, — я попыталась улыбнуться.
— Спасибо.
— Не за что, — пожала плечами Филисса. – Почитаешь на досуге.
Мы опять замолчали и, глядя в разные стороны, замерли нелепо посреди снующих туда-сюда людей.
Чёрный костюм, чёрный галстук, белая блузка с изысканным шитьём и длинные золотистые волосы, скрывающие узкие плечи мягким объятием шали… Нет, не вяжется это с деловой командировкой!
— Ну и кого ты хочешь обмануть?! – наконец не выдержала я, глядя прямо в её светло-серые, цвета весеннего асфальта, глаза. Ресницы дрогнули, взгляд убежал в сторону. Молчание.
Не дождавшись ответа, я уточнила:
— Ты ведь прощаться меня сюда пригласила? Так? Да не бойся: удерживать не стану! И в обморок не грохнусь, если исчезнешь тут же в дыму и пламени! Только врать зачем? Ты же не умеешь!
Филисса усмехнулась, как мне показалось, с лёгкой горечью.
— В дыму и пламени? – переспросила она. – Круто! В следующий раз подумаю… Только сейчас пусть это будет не так заметно, ладно?
Солнечный луч, стремительно спрыгнув с крыши продуктового киоска, подмигнул вдруг и помчался дальше, по своим делам. На душе у меня сразу стало веселее.
— Значит – не прощаешься? Что же тогда?
— Просто ухожу.
— Ладно, — разрешила я снисходительным тоном, который развеселил Фил настолько, насколько это вообще было возможно. Она так очаровательно строга и аскетична! — полная моя противоположность. – Тебя там ждут? Встречать будут? А-то я, знаешь ли, волнуюсь…
— Ждут. Давно уже. Мне ещё извиняться придётся за опоздание.
Мы снова замолчали. Если Филиссу удержать невозможно, остаётся следовать за ней…
— Не сейчас, Елизара. Позже, — подруга словно угадала мои мысли. Впрочем, почему – «словно»? Она может.
Я согласилась кивком головы. Пусть уходит, догоню. Только совершу парочку подвигов, и догоню! Всё моё деятельное, энергичное существо уже рвалось в бой, подстёгивая воображение и наполняя его полуфантастическими планами. Фил застенчиво улыбнулась:
— Даже страшно тебя одну оставлять: натворишь без меня дел!
— Иди, иди уже! Вон твой автобус! – заторопила я и добавила мысленно: «Непременно натворю, тебя спрашивать не стану!»
Покачав головой, констатируя тем самым полную безнадёжность обращения к моему здравому смыслу, Филисса шагнула по направлению к автобусу и растаяла, смешавшись с буднично-вокзальной толпой. Лишь трогательный, строгий взгляд цвета весеннего асфальта остался в сердце пламенной, благословляющей печатью.
________________________________
«И когда настали последние времена, чудо было явлено миру, как особая милость Бога по ходатайству святых нового времени. Комета, посланная карающей десницею за грехи людские, готовая войти в магнитное поле Земли и сместить ось её вращения, — комета внезапно рассыпалась метеоритным дождём, растаявшим без следа в космическом пространстве. И возликовали люди, и уверовали они в Божье милосердие. А глас небесный возвестил о пришествии Пророков Господа, славящих имя Его.
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Во имя Космической Девы. Аминь».
Из собрания апокрифов новейшего времени
под редакцией блаженной Елизары.
________________________________
После чудесного избавления от угрозы падения кометы, в храмы потекли люди. Верующие разных конфессий с объединяющей искренностью возносили радостные молитвы: общая была беда, общей должна стать и благодарность!
Книгу апокрифов новейшего времени заучивали наизусть, благоговейно пересказывая друг другу легенды о блаженной прозорливице Елизаре, составившей её полвека назад. Будто бы была блаженная помазана самим Господом на молитву святой деве Филиссе, творя во имя её чудеса исцеления. И составила она книгу пророчеств по стихотворным текстам, написанным святой девой и собственноручно переданным Елизаре перед своим вознесением. Но никто не знал, умерла ли прозорливица смертью, или прямо в облике телесном была взята в объятия Господа вслед за своей святой заступницей. Опубликовав книгу апокрифов, она исчезла, и ни один хронист, писавший житие блаженной, не мог сказать, окончила ли она дни свои на грешной земле, удалившись в Светлые Обители, или тайно ещё живёт среди людей, вознося молитвы и испрашивая для всех благословения святой непорочной девы Филиссы.
________________________________
Те же длинные светлые волосы и серые, чуть грустные глаза цвета весеннего асфальта. Так же – в чёрном. Нисколько не изменилась!
— Ну здравствуй, Фил! Спасибо, что встретила, а-то бы я непременно заблудилась в коридорах людских глупостей! Говорят, ты теперь святая? Поздравляю с повышением!
А она всё улыбается, так же, как в день своего отъезда. И не поймёшь, рада ли?..
…Рада! Весенним, вишнёвым ветерком сквозь слепящее звёздное крошево. Зелёной травкой по лунным следам. Благодарным сиянием глаз в полумгле бесконечности… Ждала… Могла ли не ждать?!
— Обними меня, Елизара! Здравствуй!
